Внезапно, как по тревоге, проснулась Маша. Машу штормило: гипервентиляция 10 баллов по 10-бальной шкале – стоп-дыхание – посинение – судороги. И так много кругов. Я пыталась пробраться к Маше сквозь «шторм», но она, казалось, не видит, не слышит, не чувствует. Механический подход – блок из ручек крест-накрест и жалобная песня, больше похожая на вой – не изменил в корне ситуацию, но все же привлек Машино внимание к какому-то телесному неудобству. Неизвестно, как бы дальше все пошло. Но сам собой родился мощный сценарный ход, благодаря которому шторм был укрощен солнечной Машиной улыбкой.
Дело в том, что Маше на грудь упал тяжелый волосатый шмель в виде мамы и стал непрерывно жужжать и ползать. Он до того надрывно жужжал и был столь приставучим и щекотным, что Маше вскоре пришлось радикально избавляться от насекомого: буквально оттягивать за волосы, несколько раз дать в хобот, делать угрожающее лицо и пинать коленками, смеясь и ругаясь при этом. Шмель, наконец, все понял и улетел.
Бывает, что, насмеявшись, Маша сразу проваливается в сон. Но не в этот раз. Шторм, тем временем, возвращался, правда, с каждым разом ослабевал. А к Маше то мыши прибегали, то ежики, то курочка, которая в эту ночь пела песенки исключительно про курьи ножки и танцевала у Маши на животе. Курочка каждый раз появлялась нежданно-негаданно с очередным сомнительным куплетом, и при виде ее Маша заливалась смехом и обеими руками закрывала живот.
Близилось утро. Мы подумали – не дадим шторму ни единого шанса – и решили узнать: как в эту ночь будет звучать простой русский алфавит на Машином организме. И где географически он в этот раз окажется. Проверили. Звучал отменно, Маша смеялась, ежилась, закусывала кулачок и укатывалась из-под алфавита куда подальше. Потом решили проверить – как в целом звучат пальцы. Ноги, руки, нос.
И тут. Маша глянула на меня, выдвинув челюсть, ладошкой оттолкнулась от моего плеча или просто – отодвинула меня, повернулась к стенке и мгновенно уснула.
Я как-то даже разочарованно постояла-постояла без применения у Машкиной кроватки, и… ничего мне более не оставалось, как повторить мелкие радости, задуманные с вечера.
«А-Б!» – Я подскочила, как от удара колокола над ухом – так звонко прозвучал победно-боевой клич. Сон-то трусцой сбежал от меня – от вида представшей передо мной картины. Маша счастливо обскакивала периметр кровати, чудом не сваливаясь на пол, хотя. почему – чудом. Маша прекрасно чувствует пределы, дозволенные для скачки. Она скакала боком, опираясь на правый локоть и загребая им как веслом. И почти каждый прыжок сопровождался кличем: А-Б!
Ну все, сказала я вслух: полуночный ковбой оседлал свою лошадь и теперь будет скакать до утра, ну или пока лошадь не утомится.
Соседи со всех сторон проснулись, стали ходить и разговаривать на тему шума. Все слышно в наших картонных домах. увы. И я приготовилась к извинениям.
Тем временем скачки довели ковбоя до голода и жажды. Три ночи. Отличный результат. Ночная тыква – это не то, что тыква днем. Ночью она несет эффект глушителя, пока «рот на барщине», как бабушка говорила. Пока ели-пили тыкву, соседи разошлись, а ковбой казался измученным долгой скачкой. Я предложила ему ночлег и даже песню, на что он ответил бурным протестом: какой сон? Солнце еще не взошло.
Мы стали ходить: обследовать местность. Куда податься. везде спят люди. Тем более, усталые подростки. Пришли на кухню, сели за стол и включили телевизор. А мы редко его включаем. Ковбой смотрит в телевизор как в первый раз и взгляда от бегущей строки оторвать не в силах. А ручки сложил на столе мирно так, без всякого движения. И вдруг – так сладко зевнул и на руки голову уронил.
Теперь уже был мой выход. Теперь уже я, как полуночная лошадь, схватила сонного ковбоя и понеслась галопом к его кровати. Вдруг слышу – ковбой хихикает. Господи, думаю, а ведь он обхихикал мою мобилизацию. Или ему было щекотно от ветра, что в ушах свистел от скорости?..
Я укрыла ковбоя одеялом, нет, этой ночью оно было циновкой, а сама в надежде на лучшее спряталась на своей кровати, вернее, за ближайшим холмом.
Ковбой ни разу не шевельнулся. Он крепко спал.
Внезапно в семь вечера пошел снег. Шел, шел и превратился в снежную бурю. Мы с Кроликом молниеносно поменяли планы, оделись и вышли на балкон поприветствовать ее.
Прошло 5 минут. Кролик уверенно развернулся, направился к выходу с балкона, высоко задрал ногу и перешагнул высокий порог.
Посидел, посмотрел на бурю из комнаты. Потом опять рванул на балкон, высунул нос навстречу ветру и незамедлительно начал бодрый разговор с бурей: А-Б, А-Б!! И буря кончилась. Остались одни вечерние огни.
Кролик потерял интерес к природе, еще немного постоял, посмотрел на одну проезжающую машину и пошел к выходу.
Здравствуйте, Маша!
Мне не терпится описать Вам одну интересную комбинацию, подаренную судьбой.
Во вторник я приехала на дачу привести в порядок газоны и приготовиться к посадкам. (Этот день во всем был необычен: он показал мне мои возможности и вот эту комбинацию.)
Сначала о возможностях. На даче в первые же мгновения меня потянуло к навозной яме. Глянув туда, я обмерла. Она, без верхних четырех кирпичей, была заполнена грунтовыми водами (этого не было никогда раньше), а содержимое на дне. Но это – ладно. Главное, на следующий день один добрый человек вызвался привезти удобрения и сгрузить их сюда. Мне ничего не оставалось, как порушить планы, привязать веревочку к ведру и с видом русской красавицы черпать воду ведерком, будто из колодца, и разносить по всему саду. 4,5 часа без перерыва я неспешно этим занималась. Казалось бы – примитивный труд, а сколько радости. И главное, чтобы избежать травм, приходилось сосредоточенно контролировать положение позвоночника и локтевых суставов, не отвлекаясь на картины природы и соседский весенний клекот. Поздним вечером за мной приехал друг Про-ничев, гений конструкций, он увидел дно ямы и был поражен. Он пролил свет на то, сколько я вычерпала воды. Оказалось – полторы тонны. Гордиться собой мне помешала единственная мысль: а что со мной будет завтра. (Назавтра все было хорошо.)
Мы с Машкой стали спортсменами. Я за зиму сильно накачала спину и плечевой пояс, чтобы легко Машку вынимать из воды.
А человек-то стал весьма упитанным, мало того что совершеннолетним. И тоже склонным к спортивной жизни. Кто-то пришел к нам и спросил: почему Машка все время в высоких кроссовках ходит по дому… Пока я думала, как покороче сказать, Маша всем видом уже дала понять: я в кроссовках, потому что – спортсмен, я в них даже спать могу! (Что иногда случается, если утомление застанет во время достижения спортивных результатов. Есть фотка, когда именно преодолевая последнюю ступень мягкой лестницы, человек задрал ногу на диван, да так и замер. Заснул.)
А теперь о комбинации. Пока я бродила с ведерками, меня изо всех своих сил жалела т. Наташа, соседка. И, между всплесками жалости, рассказала как о чем-то будничном о чувствах своей родной племянницы, которая живет и работает в Москве логопедом-дефектологом в каком-то реабилитационном центре и, видно, даже имеет научную степень.
К ней в центр приехали из республики Тува две женщины на семинары и дали ей в руки книжку (как Вы уже поняли, «Дети с синдромом Ретта»), сказали – вот, посмотрите и посоветуемся.
Племянница т. Наташи, не узнав меня на обложке (мы виделись на даче вскользь несколько раз, и она не очень-то склонялась к контакту, будучи человеком сдержанным), стала читать. Дошла до страницы: М.И., письма из Коврова и знакомые подсолнухи. Не поверила глазам, стала читать дальше, не могла оторваться, много раз за прочтение от силы впечатления начинала плакать, не спала ночь и утром позвонила т. Наташе и спросила: а у Марины, твоей соседки по даче, как фамилия, и есть ли у нее печатное издание? Т. Наташа ответила по существу. Она сказала т. Наташе, что больше всего ее пронзило то, как можно так жить, как мы живем, и не выглядеть несчастными. и передала, что очень бы хотела приехать к нам и пообщаться. А мы всегда к этому готовы. Кролик особенно. Позавчера нас посетила комиссия врачей, ведь мы переходим во взрослую медицину, и Кролик встретил всех с большим радушием. Особенно ему понравилась глава комиссии, на вид неприступная женщина с большими амбициями. Но Машины способности – плавить любое сердце – проявились с невиданной силой, потому что она сразу завладела вниманием строгого врача и чуть ли не полезла обниматься. Врач рухнула на стул и задала единственный вопрос за все время: а пианино электрическое? (Я подумала, что она, наверное, сама играет на пианино.)
Время у нас непростое. Оформление опекунства – целая история, сейчас оформление инвалидности. Столько документов.
Наши занятия музыкой не проходят бесследно. Это показал вчерашний день. Мне надо было срочно на час убежать из дома, никто не смог побыть с Машей, кроме одной певицы, моей очень давней подруги Ани, но с которой мы видимся редко по стечению обстоятельств. Она целый час пела ей всё, что знала, своим чудным голосом. Я наблюдала их общение с громадным интересом. На каждую мелодию своя реакция. При повторе мелодии – повтор реакции. Проверили несколько раз.
И еще хорошее известие: папа сделал на 18-летие Кролику уникальную мебель. Называется «ударная установка без возможности колебать барабаны ловкими руками, а использовать их по назначению». Каждый раз общение с установкой происходит по-разному. Пока съемок не вели, но планируем. Вот, что успела – написала. Кролик очнулся от спячки, бежим скорее на завтрак.
Марина
Записки из веселого дома-2, или как хорошо жить когда трудно
Однажды нам не спалось.
Мы лежали с Машей в обнимку и разговаривали про май и про Наташку. Маша очень внимательно слушала и буквально смотрела –