Перед обедом мы успеваем походить босиком по траве и песку, поползать за упавшими яблоками, проверить все емкости с водой (бочки большие и малые), нарвать зелени к столу.
Иногда Машка свалится поспать днем, а мне жалко спать, сижу на крылечке и смотрю на лес.
Солнце путешествует, и ближе к вечеру Машка смотрит в небо, лежа на спинке, уже под другой яблоней. Потом по ягодке с каждого кустика и – купание в «Голубой Чашке», огромном бассейне, где уже успела нагреться за день вода. Машка хохочет, плавает сама в круге, сначала хватается за бортики, «спасаясь», потом верит в безопасность. Тем более мама тут рядом волну создает.
Вчера в «чашку» не залезали. Вчера посещали корыто по имени Бидон. Можно услышать такой вопрошающий крик от дежурного по воде папы: «Кролик сегодня в Чашку или в Бидон полезет?»
В Бидон мы наливам очень теплую воду из бани. Мне кажется, у Кролика самое любимое занятие – в нем сидеть, голова одна торчит. По обыкновению кидаем ягодки в воду, она их ловко вылавливает – и в рот. Кролик ни разу не попросился из Бидона. Поэтому мы сами предлагаем ему сменить координаты. И вот, когда после Бидона Кролик оказывается во флигеле на простынке и долго наблюдает за танцующей на занавеске тенью дерева, мы видим, что он полностью утрачивает признаки Ретт-синдрома. Просто лежит и отдыхает взрослый задумчивый человек.
Жук
В комнате для обуви, то есть в сенях, висит люстра. Она создана из ниток, из их сказочного переплетения. И в них запутался не просто жук. А жук величиной с маленькую птичку (больше спичечного коробка). Попав в беду, он разговаривал как бензопила, заболевшая ангиной. Спасение жука стало смыслом жизни для всех на довольно долгое время. Возможно, жук был в шоке или что-то повредил себе. Он не полетел на волю, как мы предлагали, а залез под шкаф и сел в угол пережить историю.
Жук уже долго живет у нас, лазает по вагонке, радуя идеальной своей формой и черным лаковым блеском. Иногда он бывает снаружи дома, но потом всегда возвращается в свой угол.
Мы привыкли к черной брошке в сенях. Но когда он расправляет свои мощные крылья и идет на взлет, мы инстинктивно пригибаем голову или приседаем, будто боимся попасть под винт низколетящего самолета.
15 июля 2011 г. Июльские грозы. этим все сказано. Судорожная активность по высшему баллу. И не до сна. На эти обстоятельства, если нет в наличии свежего, мало уставшего человека, то такой выпрыгивает из мамы, правда слегка потрепанный. Главное – не зевать и успешно менять впечатления (если Машке не крайне плохо и она способна к восприятию. А бывает, что необходимо сделать укол и очень тихо петь песню про курочку). Смена впечатлений компенсирует неприятности, что несет в себе грозовой фронт.
Маша любит:
1. Как из блестящего «чумаданчика» вылезают со скрипом дед с бабкой и начинают выяснять отношения. Все заканчивается песней, веселой или грустной, в зависимости от того, как пойдет.
2. Как блестящие шуршащие разноцветные бумаги летят с потолка и нет им конца, и каждая садится на примерку к Машке как платок или юбка. Маша хохочет и руками отодвигает эту напасть. Но заканчивается все в любом случае песней.
3. Как с налобным фонариком интересно выглядят картинки и буквы в книжках.
4. Как под ритм стихов и песен у Маши качается комната.
5. Как дружественные персонажи ползают по Маше и тянут за ногу; и все-все-все, что может привлечь, развлечь, отвлечь и навеять сладкий ужас. К примеру, мама с лицом в огурцах.
17 июля 2011 г. Машка долго наблюдает, как сильный ветер играет с деревьями. Изредка роняет комментарии. Желая вовлечь и меня в свое переживание, она берет за руку, треплет за одежду, смотрит то на меня, то на деревья, и речь ее становится все возбужденнее и громче, она пружинно перешагивает с ноги на ногу, и я чувствую, что мне тоже надо что-то крикнуть ветру или спеть. И я спела. К моему удивлению, из меня вырвалась тема скрипичного концерта Мендельсона фа-диез минор. Надо же, думаю, как долго она ждала своего выхода.
20 июля 2011 г. Мы ужинали. Папа Вова говорит: у нас во флигеле обитают пять подростков. и ни одного нашего!
И на самом деле, дача наша, как аномальная зона: стоит сюда попасть – и всё, уехать трудно. Вот и остаются «на денек». Группы монтируются пестрые, и всего два правила жизни: не будить спящую Машу и спрашивать – надо ли что помочь.
Наташка – в свободном полете: то дома поживет, то с нами. Завтра приедет и часть своего класса захватит. Вот будет весело.
август, 2011 г. Чудо как оно есть.
…Днем сломался водопровод, мы попрыгали под фонтаном, а потом папа Вова перекрыл воду и уехал в город за деталями для починки. И пообещал точно в девять вечера быть: мы решили порепетировать отъезд с дачи – прокатить Машку до ближайшей деревни.
Обезвоженными мы себя не чувствовали, радовались, что можно не мыть посуду.
В городе папа Вова попал в круговорот добра в природе (что-то кому-то помогал, отвозил-привозил, еле в магазин успел).
И вот, в 9 вечера мы с Машкой по-вечернему оделись и вышли на стоянку под дерево (до сих пор не знаю, что за дерево). И ждем – вот папа сейчас подкатит, а мы тут как тут.
А папа все не ехал. А мы гуляли, ходили, ждали. Подходили к лесной калитке, но в лес не вошли – сумерки. Посидели на крылечке и опять пошли по дорожке…
Папа приехал около одиннадцати, и мы сразу стали «перетягивать канат». Я говорила: надо прокатить Машу, мы обещали, пять минут до деревни и пять минут обратно. Он говорил: давай завтра, еще водопровод чинить, темнеет. Я видела, что он устал и раздражен, и впереди не скоро ужин, и было жаль несбывшихся планов. И правда. ведь можно завтра. Я еще продолжала ныть, но уже без фанатизма. И Машка, я видела, уже нагулялась. Но папа вдруг кинул сумки в дом – Кролик ведь ждал меня прокатиться! – и мы поехали.
Включили музыку, Машка смеялась, подтанцовывала, сидя, точно в ритм, и смотрела вперед.
Через 10 минут мы вернулись. Мы не сразу поняли, что случилось, пока нас не было. Во-первых, почему – кромешная тьма (уезжая, мы оставили свет во всех постройках)? Почему отовсюду бегут люди в белых одеждах (так в темноте показалось) с фонарями и свечами, машут руками и кричат – стойте, не сходите с места?!
В свете фар – мы не верили своим глазам – мы увидели, что на наши деревья, постройки и на место, где мы «тянули канат» десять минут назад, упали со столба электрические провода. В дом не войти, провода зависли прямо перед крыльцом. Я сразу верю, что они под напряжением, и с облегчением осознаю, что подростки счастливо гуляют где-то. Их надо вызвонить и предупредить об апокалипсисе…
Позже мы вникли в подробности, что наш угловой столб рассохся, провода вылетели вместе с изолятором и упали и на стоянку под деревом, и на места нашей с Машкой вечерней прогулки… Соседи с ужасом рассказывали про треск и гром, хлопки и вспышки, про погасшие телевизоры и про то, о чем думали: «майи наврали» и «где Ивановы?»
Электрики обесточить провода не могли, потому что сами находились в крайней степени «обесточенности» (очень нетрезвые были). Тогда нашелся мужик из правления, который живописно, решительно и немногословно, будучи в трусах, сапогах и с кувалдой через плечо, всего лишь один раз двинул по какой-то штуке в трансформаторной будке, и погас весь дачный поселок.
Сильно утомленная Машка зачарованно смотрела на огни свечей на окне и так и заснула, глядя на них.
В налобных фонариках (а к ним у меня страсть) мы починили водопровод, как днем, я перемыла посуду, в общем, делали оставшиеся дела и почти не разговаривали, каждый молился про себя. Я перемыла посуду, и мы сели ужинать при свечах.
Утром пришли всё те же электрики, поставили картине происшествия диагноз из одного слова, поспорили – кому лезть на столб, а нас, честно говоря, настиг запоздалый шок при свете солнца, но мы его, будто, не могли выговорить. Приехали друзья, и мы по всяким пустякам сильно смеялись.
Маша, спешим Вам сказать, что Наташка поступила, мы поглупели, а Кролик позиции свои не изменил, живет со вкусом.
Два слова про «сейчас». Кролик включил естественное торможение после месячного бодрствования, во время которого он спал по ночам один час и редко днем. Если считать моменты, когда он смирно сидел и смотрел в одну точку (правда совсем недолго), эквивалентом сна, то, значит, он и пользовался для восстановления этими «точками». Как и раньше, особой судорожной активности он не выказывал. День и ночь стали формальными понятиями. Почти нормой выглядело мое внезапное засыпание под шум маракаса в моей же руке. Что интересно, Кролик не будил меня радикально за волосы, а мог бы, я ведь была в зоне доступа, а, видимо, будил меня деликатно, морща мне, спящей, нос, или пристально заглядывал в лицо, или кивал, ну, что-то из его любимых проделок… У него еще был запас терпения… А в другой раз он мог и тихо заплакать, так тихо всхлипывать и ронять огромные слезы, просто потому что некому АБ сказать, ведь вокруг все уснуло. Это когда приступ одиночества непереносим для него.
«Они пришли»
Про летнюю школу жизни надо писать отдельно, по запискам, по этим коротеньким вскрикам на запасенных бумажках: смешным, пугливым и радостным, потому что лето по обычаю у нас – время потрясений.
Две недели назад мы поехали разбирать на зиму водопровод, и опять без потрясений не обошлось. Наш друг Проничев на это сказал бы мне: все это проделки твоего воспаленного воображения, которое, моделируя, не заботится об ответственности за последующее проявление в общей реальности. Хотя ничего такого я за собой не замечала, все-таки мое воображение не живет отдельно от меня. Тем не менее наш наблюдательный друг и мощный аналитик частенько говорит мне: ты сама себе все обеспечиваешь: и то, и это. Имея в виду события, полярные по своему знаку.