И снова у поэта рождались строки:
Четыре сотни, пять сотен, шесть сотен, семь
сотен сгустков бетона, выплюнутых
лихорадящей бетономешалкой.
Куда же забросило нас?
Это страна революции
И голубых глаз.
Это страна ленинизма,
Страна, что с лопатой в руке
отвечает призыву грядущего
на пятилетье вперед.
Это ленинизм с лопатой в руке, ленинизм,
который идет
в атаку на время
и, не вытирая пот с прекрасного лба,
улыбается суровой, послушной земле,
улыбается непокорной природе,
улыбается все еще нерешительным людям
и проводам, что гудят над землей.
Ленинизм — это сердце из пламени.
ленинизм — это ноги стальные
и руки из плоти живой.{62}
Хорошо помнит Сергей Черепанов и выступление Луи Арагона в летнем клубе ЧТЗ:
— Деревянная сцена и скамейки, установленные под открытым небом. После смены здесь собралось около тысячи строителей… Клуб тогда размещался в нынешнем саду «Победа», а вокруг него были бараки. С каким воодушевлением читал свои стихи поэт! Со сцены звучал не сильный, но приковывающий к себе голос человека в черном костюме, голос, завораживающий людей своей напевностью. Слушали его внимательно, словно оцепенев от стихов…
Дни пребывания на уральской земле для поэта не были туристской прогулкой. Он знакомился с работой предприятий, проводил беседы с ударниками заводов, участвовал в интернациональных вечерах, встречался с молодыми литераторами Урала.
В Златоусте к встрече с иностранными писателями готовились заранее. Было намечено, что гости познакомятся с городом, встретятся с рабочими индустриального комбината в клубе Машстроя, с ударниками метзавода в клубе металлургов. Затем состоится заключительная встреча с героями труда, со старыми большевиками, красными партизанами. Об этом рассказывалось в заметке «К приезду бригады иностранных писателей», опубликованной в газете «Пролетарская мысль».{63}
Знакомство с городом началось с заводов и их людей. Что подметил в первую очередь Арагон, что поразило его?
«Директор Златоустовского инструментального завода — старый большевик, — записывает он в дневник. — Ему 45 лет, он бывший красный партизан, и десять лет тому назад, в 35 лет, он стал директором завода. Он тогда не умел ни читать, ни писать. Уже будучи директором завода, он ликвидировал свою неграмотность. Потом он кончил техническое училище, и теперь у него диплом инженера».{64}
Луи Арагон не называет фамилии директора завода. Мне пришлось спросить краеведа Николая Косикова — знатока истории Златоуста, кто тогда возглавлял завод.
— Золотов, конечно, Золотов, — не задумываясь, ответил тот.
Действительно, Золотов был человеком интересной биографии, мимо которой не мог пройти поэт. Его судьба, как наиболее типичная и характерная, привлекла внимание Л. Арагона. Вскоре Золотов был выдвинут на более ответственную и руководящую работу.
Протокол от 9 августа 1932 года, сохранившийся в делах Общества старых большевиков, правда, очень скупо, но знакомит с одной из бесед, состоявшейся в клубе Машстроя, ныне клуб завода имени В. И. Ленина.{65} Кроме большевиков-подпольщиков и красных партизан, в ней принимали участие передовые рабочие заводов и комсомольцы. С информационным сообщением о работе Всесоюзного пленума Общества выступил председатель Златоустовского отделения А. Чевардин.
От старых большевиков взял слово В. Сулимов. Он попросил зарубежных гостей, как записано в протоколе,
«по возвращении на родину осветить в печати истинное положение СССР, сопоставить его с положением, которое было в России до революции».
Это была просьба и одновременно наказ представителей старшего поколения уральских большевиков — участников революционных событий в России — посланцам из-за рубежа, которые должны были донести правду об СССР пролетариату своих стран.
После посещения Златоуста Луи Арагон написал стихотворение о забастовке и расстреле рабочих в 1903 году:
Забастовка… Среди начальства
унынье царит. Все ближе
толпа безоружных рабочих,
явившихся хлеба просить…
Забастовка…
Забастовка на военном заводе!{66}
Большевик и-подпольщик и рассказали о том, как настойчиво они вели революционную борьбу с русским царизмом, как оплачивали ее собственной кровью и смертью товарищей, какой дорогой ценой досталась им эта победа.
В раздумьях поэта над славной, героической страницей истории Златоуста встает новая жизнь. И Луи Арагон с убежденностью восклицает:
О зерна посева,
странного весеннего посева!
Вы взойдете только тогда,
Когда в тринадцатый раз
возвратится осень на землю.
Кузнецы! Ваш молот отныне
обручен с серпом Октября.
Еще не посетив Магнитострой, но много наслышанный о легендарном городе у горы Атач, Луи Арагон думает о Магнитогорске и жаждет увидеть стройку, овеянную революционной романтикой…
И вот перед глазами молодой индустриальный центр, раскинувшийся в долине реки, в окружении вершин и голубеющего вдали Уральского хребта.
«…Я смотрю в свой блокнот с заметками и вижу, что больше всего меня поразили не законченные здания, не домны, огромней которых нет в мире, и не химические комбинаты, нет: больше всего меня поразила сама стройка, рождающая части того целого, которое постепенно вырисовывается на пространстве, где легко уместился бы город, между лентой дороги и дугой реки Урал…
Я хотел бы, — продолжает поэт, — описать Магнитогорск, как детям рассказывают о сказочных комнатах старинного замка, где спрятана принцесса. Они, может быть, не увидят комнат цвета луны или гостиной из водных капель, но они вообразят их себе, и им захочется увидеть…
Заводы и стройки вырисовываются на фоне города и гор. Вон там черная гора Атач, вся сплошное железо: стоит только наклониться, чтобы собрать выпирающую из земли руду, а вон направо — завод, где руда промывается и дробится; и еще правее — социалистический город с 350 000-м населением. Все это на пространстве вдвое больше Лиона, второго города Франции».{67}
Рождаются строки гимна, посвященные Магнитогорску:
Слава льющему свет на землю
Яркому солнцу большевиков!
И слава большевикам!
Поэтические образы подсказаны не только личными впечатлениями от всего увиденного, но и обстоятельным рассказом начальника строительства завода Я. С. Гугеля.
Каждый вечер писатели выступали перед строителями, горняками, металлургами. Интернациональная бригада была на Магнитострое пять дней. 11 августа они выступили с коллективной статьей «Из мрака кризиса к зареву уральских домен», напечатанной в «Литературной газете» и «Магнитогорском рабочем».{68} А пока Л. Арагон, чувствующий ответственность поэта перед временем, перед людьми, живущими новой жизнью, призовет молодежь, опору Магнитостроя, смелее наступать.
Этой призывностью и наполнены стихи поэта:
Взрывают лопаты сердца былых послушаний,
Обвалы — это песни, где вертятся солнца,
Люди и стены былых эпох повержены стрелами
молнии.
Вы, коммунисты — юноши,
Выметайте сор людской, где застрял паук —
крестовик религии.
Добровольцы великой стройки, гоните назад
старину, как опасного пса,
Восставайте против дедов своих.{69}
Ярки впечатления Луи Арагона от встреч с рабочими Урала. Всюду его внимание приковывает социалистическое преобразование края, рост людей, их духовное обогащение.
В Перми писательская бригада была четыре дня. Приближался конец августа. Гости посетили паровозоремонтный завод и машиностроительный имени Дзержинского, побывали в краеведческом музее. Приезд их в город совпал с работой учительской конференции, и писатели охотно встретились с педагогами. Луи Арагон читал стихи, сочиненные им на Урале.
В шестидесятые годы Н. Косиков, работник Златоустовского музея, направил письмо в далекую Францию. Он просил Луи Арагона вспомнить и подробнее рассказать о своих встречах с рабочими.
«Что касается наших впечатлений о Златоусте, — писал в своем ответе Луи Арагон, — факт — написанная поэма, пусть ретроспективная и историческая, но она показывает лучше всего те чувства, которые мы испытывали при виде вашего города и жителей его. Это были суровые годы. Жизнь была трудной в вашей местности. Но это подчеркивает мужество вашего народа…
Эльза Триоле попросила выразить вам товарищеские чувства».{70}
Знаменательно, что свое восьмидесятилетие Луи Арагон провел в нашей стране.
Он участвовал в торжествах, посвященных 60-летию Великого Октября.
Да это и вполне естественно, писатель — член Всемирного Совета мира, лауреат 1957 года Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами». Отмечая большую общественную и литературную деятельность, направленную на развитие дружбы между народами Франции и Советского Союза, Президиум Верховного Совета СССР наградил писателя орденом Дружбы народов.
В своей речи в Кремле Луи Арагон подчеркнул, что является давним другом Советского Союза.