«Ты знаешь что-нибудь о Наде?»
«В каком смысле?» — откликнулась Ларка.
«В прямом. Я ничего не слышал о ней с мая 2003 года».
Ответ пришел незамедлительно:
«Ты серьезно? Я в шоке. Нет, ты правда ничего не знаешь?»
Это сообщение очень разозлило Диму. Да что ж за народ такой эти женщины, почему они никогда ничего не могут сказать толком!
«Не знаю, но хотел бы знать», — написал он.
И вскоре увидел на экране новое сообщение:
«Знаешь, что? Дай мне тогда свой номер скайпа или мобильника. Это серьезный разговор».
— Ну? И что же она тебе сказала? — торопила его Полина.
— Погоди… — Дима помотал головой. — Дай мне немного собраться с мыслями. Я до сих пор не могу прийти в себя…
На этот раз они встретились не в ресторане, а просто на шоссе, неподалеку от него. «Russian Style» был еще закрыт по причине раннего времени — едва минуло восемь часов утра, но ни Дмитрий, ни Полина не захотели дожидаться дня. Накануне Дима говорил с Ларкой по скайпу почти до половины второго, а расставшись с ней, сразу отправил эсэмэску Полине. Та перезвонила мгновенно, несмотря на глубокую ночь, и договорилась с ним о встрече перед работой.
«Я сейчас, к сожалению, не могу долго разговаривать, — звучал в трубке ее голос. — Муж дома и не поймет. Давай пересечемся завтра, прямо с раннего утра».
И вот теперь, остановившись прямо на обочине дороги, Дмитрий делился с ней полученными новостями.
— В общем, ты была права. Почти во всем, — говорить Диме было трудно, он все еще никак не мог опомниться. — Тогда, в две тысячи третьем, Надя действительно поехала из больницы прямо к подруге. К Ларисе, в Магнитогорск. Свалилась как снег на голову.
— Что она ей рассказала? — Полина полезла в сумочку за сигаретами.
— Что мы попали в аварию. Что Кристинка погибла, а меня она больше не хочет видеть. Про то, что авария произошла по моей вине, она, похоже, не говорила. А может, Лара ее не поняла. Что вполне вероятно, если учитывать, в каком Надя была состоянии…
— И что же было дальше? — нетерпеливо осведомилась Полина, щелкая зажигалкой.
— Дальше она какое-то время жила у Ларисы. Пару раз съездила к матери в деревню, ненадолго, на день, не больше. А так большей частью просто сидела дома и смотрела в окно. — Дмитрий кашлянул, говорить было все тяжелее и тяжелее. — Сначала Лариса надеялась, что это последствия шока и со временем все пройдет. Но время шло, а лучше Наде не становилось, она впадала в состояние ступора все чаще и оставалась в нем все дольше. Лара забеспокоилась. Она пыталась связаться со мной, искала меня через общих знакомых, звонила и писала на старую квартиру, туда, на Кировку… Но ей ответили, что квартиру я продал и уехал, не оставив адреса, и друзья тоже не знали, где я…
— И тогда Надю положили в клинику… — пробормотала себе под нос Полина.
— Да, именно так. Поставили диагноз резистентная депрессия, возможно, что-то еще, Лариса не очень хорошо помнит. Периодически наступали улучшения, и тогда Лара забирала ее к себе, но не проходило и нескольких месяцев, как все начиналось снова.
— И когда Надя умерла? — Полина щелчком отбросила окурок на обочину.
— Пять лет назад, в две тысячи восьмом. Кажется, в марте. — Дима говорил это почти механически, он чувствовал себя таким усталым, будто из него выкачали все жизненные соки.
— Ужасно… Как же все это ужасно… — Полина полезла было за новой сигаретой, но внезапно остановилась, рука так и замерла в воздухе. — Погоди, но если Надя столько времени мертва… то кто же тогда пишет тебе те письма из прошлого?
— Что? — встрепенулся Дима. — Ах, черт… Ты не поверишь, но я совсем забыл об этих письмах…
— Немудрено, — горько усмехнулась Полина.
— Но это никак не могла быть Ларка. — Дима покачал головой точно в такт своим раздумьям. — Она не смогла бы так ловко притворяться… Да и зачем ей? К тому же она понятия не имела, где я и что со мной. И телевизор она не смотрит, по-моему, у них его дома даже и нет, вся жизнь семьи проходит в компьютере… Про мою передачу она даже не слышала. Нет, это точно не она!
— Да, может быть, и не она… Но кто тогда?
Полина быстро преодолела разделявшее их расстояние в несколько шагов, подошла вплотную, оперлась одной рукой о капот его «Ягуара», а другую положила Дмитрию на плечо. Но он, похоже, даже не заметил ее жеста.
— Знаешь, а я вот сейчас что подумал, — тихо проговорил он. — Так ли уж важно, кто писал эти письма? Да черт с ним, в конце концов! Важно, что Надя действительно умерла. И Надя, и Кристина… Обеих не стало, и обеих по моей вине.
— Не думай об этом, — попросила Полина, сама не веря в то, что ее слова могут произвести какой-то эффект.
— Я не могу… — возразил Дмитрий, не глядя на нее.
— И что ты будешь делать дальше? — осведомилась она после паузы.
— Не знаю… Наверное, поеду в Магнитогорск. Схожу на кладбище. Хочу увидеть могилу Нади. Настоящую могилу, — отвечал Дмитрий.
— Ну что ж… — неопределенно проговорила Полина.
Некоторое время они помолчали, каждый был занят своими мыслями. Они думали о разном, но груз их размышлений был одинаково тяжел.
— Ладно, мне пора ехать, — прервал затянувшуюся паузу Дима.
— Погоди немного, — попросила Полина. — Мне нужно кое о чем тебя спросить… Не по поводу Нади, это чисто деловой вопрос.
Через минуту или две Дима сел в свой автомобиль и уехал. А Полина еще долго стояла на обочине дороги, глядя в ту сторону, где скрылся из виду черный «Ягуар». Мимо с шумом проносились автомобили, с каждой минутой их становилось все больше. Новый день начинался и бесцеремонно вступал в свои права. Жизнь продолжалась.
Глава 5Дмитрий
Лара похоронила Надю на Правобережном кладбище. Без претензий, без помпы, даже не в земле, а в колумбарии — не могила, а скромная ниша в стене, закрытая черной мраморной доской. Надя глядела с керамического овала серьезно и строго, она выглядела на снимке такой постаревшей, осунувшейся и нездоровой, что Дмитрий сразу понял — фото сделано уже после аварии. До той проклятой поездки он никогда не видел Надю такой. Слава богу, что не видел.
Ниша располагалась слишком высоко, ни полки, ни вазочки под ней не было, и Дима никак не мог сообразить, куда пристроить большой букет красных роз, который принес с собой. Положить или поставить к кому-нибудь из Надиных «соседей»? Но для этого нужно было выбросить уже находившиеся там цветы, а это показалось ему неудобным и даже бестактным. И, в конце концов, Дмитрий просто наклонился и положил цветы на землю. Оглянулся по сторонам, точно боялся, что кто-нибудь его увидит, оставил букет и зашагал было прочь, но тут в кармане зазвонил мобильный.
— Алло? — Дима почему-то был уверен, что это звонит Лара. Бывшая однокурсница встретила его на удивление хорошо, что лишний раз укрепило Дмитрия в мысли, что она ничего не знает ни о письмах из прошлого, ни об истинной причине их расставания с Надей. Даже наоборот — разговаривая с ним, Лара всегда старалась напирать на то, чтобы он не обижался на Надю из-за незаслуженных обвинений в его адрес. Надя просто была не в себе, не сумела справиться с шоком. Когда женщина теряет ребенка, трудно ожидать, что она будет адекватной и сохранит рассудок… Дмитрий в ответ только отмалчивался.
Он ожидал звонка Ларисы — местного, из Магнитогорска, но вместо этого услышал в трубке голос Полины, которая звонила из Москвы.
— Послушай, ты где сейчас? — взволнованно поинтересовалась она, даже не поздоровавшись.
— На кладбище, а что такое? — удивился он.
— То есть еще в Магнитогорске? — уточнила Полина.
— Ну да. Я собираюсь улететь сегодня вечером или завтра утром.
— Погоди! — Полина почти кричала. Судя по фоновому шуму, она ехала в автомобиле по весьма оживленной трассе. — Задержись еще ненадолго, дождись меня. Я прилечу к тебе первым же возможным рейсом!
— Что-то случилось? — напрягся он.
— Да. То есть нет, не волнуйся, ничего страшного! Просто я, похоже, узнала, кто автор этих твоих писем. Помнишь, я тебе говорила, что мне знаком почерк? Так вот, я вспомнила, кому он принадлежит.
— И кому же? — осведомился Дмитрий, хотя, по большому счету, его это уже не слишком волновало. С тех пор как он узнал, что Нади все-таки нет в живых, история с письмами не просто отошла на второй план, она практически вообще перестала его интересовать. Какая разница, кто все это пишет, разве это важно? Важно то, что из-за его легкомыслия и пагубного пристрастия погибли два самых дорогих ему на свете человека. А он, Дима, так очерствел душой, что не способен даже испытывать мук совести по этому поводу.
Его собеседница почему-то не отвечала, а в трубке вдруг воцарилась гробовая тишина.
— Алло, Полина, алло? — позвал Дима.
— Извините, связь прервана, — сообщил механический голос робота.
Дмитрий несколько раз набрал номер Полины, но все безрезультатно — тот же самый голос сообщал ему, что аппарат абонента выключен или находится вне действия сети.
К счастью, Полина не заставила долго себя ждать, она действительно прилетела уже на следующее утро и позвонила ему прямо из аэропорта.
— Ты сможешь меня встретить? — попросила она. — Только, пожалуйста, не забудь захватить с собой все письма. Надеюсь, они у тебя с собой?
— Да, — подтвердил Дима. Последнее время он никогда не расставался с этой тонкой пачкой тетрадных листов в клеточку, хотя и сам не понимал, зачем они ему нужны.
— Скажи хоть, куда мы едем? — поинтересовался Дмитрий доро́гой.
— В городскую психоневрологическую больницу номер один, — пояснила Полина. — Я ведь ничего не путаю, Надя лечилась именно в ней?
— Вроде бы да, — кивнул он. — Но зачем нам туда ехать?
— Давай я лучше объясню тебе это на месте, — отвечала Полина.
Шикарной обстановкой больница явно не отличалась, и при мысли, что именно здесь прошли последние дни Нади, у Димы больно сжалось сердце. И ведь не просто дни — недели, месяцы, даже годы… Вот тут — среди этих унылых обшарпанных стен, драного линолеума, немытых окон и вечного запаха дезинфекции и вареной капусты.