2. Твое столь продолжительное отсутствие и огорчило меня, потому что я был лишен приятнейшего общения с тобой, и радует меня, потому что, находясь в отсутствии, ты с величайшим достоинством достиг всего, и потому что судьба во всех твоих делах оправдала мои чаяния. Моя исключительная дружба к тебе заставляет меня дать тебе следующий краткий совет. На твои душевные качества и дарования возлагают такие надежды, что я без колебаний умоляю и заклинаю тебя возвратиться к нам в таком состоянии духа, чтобы поддержать и осуществить надежды, которые ты вызывал[1660]; а так как никакое забвение никогда не уничтожит памяти о твоих заслугах передо мной[1661], то прошу тебя помнить следующее: какая бы возможность увеличить твое состояние или достоинство ни представилась тебе, ты не мог бы достигнуть этого, если бы с юности не следовал моим советам, которые я давал тебе как самый верный и лучший друг. Поэтому ты должен относиться ко мне так, чтобы я в своем уже преклонном возрасте мог обрести покой в твоей дружбе и молодости.
CLXV. Гаю Скрибонию Куриону (сыну), в провинцию Азию
[Fam., II, 2]
Рим, первая половина 53 г.
Марк Цицерон шлет привет Гаю Куриону.
В лице твоего знаменитого отца[1662] я лишился важного свидетеля моей исключительной дружбы к тебе. Как своей собственной славой, так и тем, что ты его сын, он превзошел бы счастьем всех, если бы ему довелось повидать тебя до своего ухода из жизни. Но наша дружба, надеюсь, не требует свидетелей. Да благословят боги твое наследство! Я, конечно, буду к твоим услугам: мне ты так же дорог и мил, как был и своему отцу.
CLXVI. Гаю Скрибонию Куриону (сыну), в провинцию Азию
[Fam., II, 3]
Рим, первая половина 53 г.
Марк Цицерон шлет привет Гаю Куриону.
1. Рупа[1663] не по недостатку рвения не объявил от твоего имени о представлениях, — но ни я, ни кто бы то ни было из твоих друзей не сочли подходящим, чтобы в твое отсутствие было сделано что-либо, что связало бы тебя, когда ты приедешь. Со своей стороны, я либо впоследствии подробно напишу тебе о своем мнении, либо нападу на тебя врасплох, чтобы ты не мог обдумать ответа, а при встрече противопоставлю твоим доводам свои, чтобы либо заставить тебя согласиться со мной, либо оставить у тебя в душе твердое сознание того, что я думаю; таким образом, если — чего я не хочу — твое решение когда-либо перестанет нравиться тебе, ты сможешь вспомнить о моем. Но скажу коротко: твое возвращение совпадает с таким временем[1664], что при помощи благ, дарованных тебе природой, учением и судьбой, ты сможешь достигнуть самого высокого положения в государстве легче, чем устройством представлений. Ведь, с одной стороны, возможность дать их никого не удивляет, ибо это зависит от богатства, а не от доблести; с другой стороны, не найдется никого, кто уже не чувствовал бы усталости от пресыщения.
2. Но начиная излагать свои доводы, я делаю не так, как заявил сначала; поэтому откладываю все это обсуждение до твоего приезда. Знай, что на тебя возлагают необычайные надежды и от тебя ожидают того, чего следует ожидать от высшей доблести и высших дарований. Если ты — а это твой долг — готов к этому, и в этом я уверен, то и для нас, твоих друзей, и для всех твоих сограждан, и для государства это будут многочисленные и величайшие представления. Во всяком случае, ты почувствуешь, что нет никого, кто был бы мне дороже и любезнее, чем ты.
CLXVII. Гаю Требацию Тесте, в Трансальпийскую Галлию
[Fam., VII, 18]
Помптинская область, 8 апреля 53 г.
Цицерон Требацию привет.
1. Получил от тебя сразу несколько писем, отправленных тобой в разное время. Все прочее в них доставило мне удовольствие; ведь они говорят о том, что ты уже стойко несешь эту военную службу, что ты храбрый и твердый муж. В течение некоторого времени я не находил в тебе этих качеств, не вследствие твоей слабости духа, но скорее оттого, что ты, по моему мнению, горел желанием повидать нас. Поэтому продолжай, как начал: мужественно переноси эту военную службу. Верь мне, ты достигнешь многого; я повторю свою рекомендацию, но со временем. Будь уверен, что не меньше тебя я забочусь о том, чтобы эта твоя разлука со мной принесла тебе возможно большую выгоду. Поэтому, раз ваши обеспечения[1665] ненадежны, посылаю тебе небольшое обеспечение, собственноручно написанное мной по-гречески[1666]. Сообщи мне, пожалуйста, как идет война с галлами; ведь я больше всего доверяю робкому человеку.
2. Но возвращаюсь к твоим письмам. Все прочее прекрасно; удивляюсь одному: когда пишут собственноручно, то разве отправляют несколько одинаковых писем? Что они на палимпсесте[1667], — хвалю за бережливость; но я удивляюсь, что же было на той бумажке, что ты предпочел стереть, прежде чем написал это, — может быть твои формулы?[1668] Ибо не думаю, чтобы ты стирал мои письма, чтобы писать поверх свои. Или же ты даешь этим понять, что ничего не происходит, что ты прозябаешь, и у тебя недостаток даже в бумаге. Это уж твоя вина: ты увез с собой свою скромность и не оставил ее здесь с нами.
3. Когда Бальб поедет к вам, я порекомендую тебя ему по римскому обычаю[1669]. Ты же не удивляйся, если перерыв в моих письмах будет более продолжительным: в апреле месяце я буду отсутствовать. Пишу это в Помптинской области, свернув в усадьбу Марка Эмилия Филемона, из которой я уже слышал голоса своих клиентов[1670], по крайней мере, тех, которых ты мне доставил, ибо в Улубрах, как стало известно, в мою честь пришло в движение великое множество лягушек. Береги здоровье. За пять дней до апрельских ид, из Помптинской области.
4. Я разорвал твое письмо, которое я получил от Луция Аррунция, — но без оснований: оно не содержало ничего такого, чего нельзя было бы свободно прочесть даже на народной сходке. Но и Аррунций говорил, что таково твое поручение, и ты сделал об этом приписку. Но пусть будет так. Изумляюсь, что ты ничего не написал мне после этого, особенно в связи с такими событиями[1671].
CLXVIII. Тирону, в Формии
[Fam., XVI, 13]
Кумская усадьба, 10 апреля 53 г.
Туллий Тирону привет.
Увидав тебя здоровым, я буду считать, что получил от тебя все. С чрезвычайным беспокойством жду возвращения Менандра[1672], которого я послал к тебе. Если любишь меня, береги здоровье и, когда вполне поправишься, приезжай к нам. Будь здоров. За три дня до апрельских календ.
CLXIX. Тирону, в Формии
[Fam., XVI, 14]
Кумская усадьба, 11 апреля 53 г.
Туллий Тирону привет.
1. Андрик[1673] прибыл ко мне днем позже, чем я ожидал; поэтому я провел ночь, полную страха и отчаяния. Из твоего письма я совершенно не понял, как ты себя чувствуешь, но оно все же ободрило меня. Я отошел от всяких удовольствий и всяких занятий; прежде чем не увижу тебя, не могу вернуться к ним. Вели обещать врачу вознаграждение, какого он потребует. Так я написал Уммию.
2. Ты, я слыхал, неспокоен душой, и врач говорит, что ты болеешь по этой причине. Если любишь меня, разбуди от сна твои занятия и образованность, благодаря которой ты столь дорог мне. Теперь ты должен быть здоров духом, чтобы быть здоровым телом. Прошу тебя сделать это как ради себя самого, так и ради меня. Оставь у себя Акаста[1674], чтобы уход за тобой был лучше. Береги себя для меня. Срок исполнения обещаний наступает[1675], я даже сокращу его, если ты приедешь. Еще и еще — будь здоров. За два дня до ид, шестой час.
CLXX. Тирону, в Формии
[Fam., XVI, 15]
Кумская усадьба, 12 апреля 53 г.
Туллий Тирону привет.
1. Эгипта[1676] прибыл ко мне в канун апрельских ид. Хотя он и сообщил мне, что у тебя уже совсем нет лихорадки и что ты чувствуешь себя прекрасно, однако он сказал, что ты не мог мне написать, и причинил мне беспокойство, тем более, что Гермия[1677], который должен был приехать в тот же день, не явился. Твое здоровье невероятно беспокоит меня; если ты освободишь меня от этой тревоги, я освобожу тебя от всяких забот[1678]. Я написал бы больше, если бы считал, что ты уже в состоянии охотно читать. Все свои способности, которые я ставлю очень высоко, употреби на то, чтобы сберечь себя для меня и себя самого. Еще и еще прошу тебя лечиться тщательно. Будь здоров.
2. Когда письмо уже было написано, прибыл Гермия. Я получил твое письмо с дрожащими буквами, что не удивительно при такой тяжелой болезни. Посылаю к тебе Эгипту, потому что он не лишен обходительности и, как мне показалось, любит тебя; пусть он будет с тобой; вместе с ним посылаю в твое распоряжение повара. Будь здоров.
CLXXI. Тирону, в Формии
[Fam., XVI, 10]
Кумская усадьба, 17 апреля 53 г.
Туллий Тирону привет.
1. Я, конечно, очень хочу, чтобы ты приехал ко мне, но меня страшит дорога. Ты болел очень тяжко, ты истощен от голодания, очистительны