– Так ты поможешь мне строить шалаш? Не могу же я жить под одеялом!
– Но призраки не строят дома! – возмутилась Подсолнух.
– А люди строят! Ты будешь помогать мне?
Подсолнух вздохнула.
– Да.
Художница схватила Собаку на руки и почесала её за ушком.
– У вас есть чем отпиливать ветки?
– Призраки не портят деревья! – заявила Подсолнух.
– Мы будем пилить только упавшие деревья и сучья, – заверила её Художница.
– Хорошо. Я только схожу за чудо-камушками, – опять сдалась призрак. И почему она выполняет все её прихоти?
Подсолнух полетела домой. Её жёлтая шевелюра с чёрной макушкой замелькала между тонких водянистых деревьев.
В Норе была только Ветреница. Она расчёсывала свои длинные светлые волосы с медными прядями.
– Мама, я пока буду жить в лесу, – робко сказала Подсолнух, нерешительно топчась у входа.
– Почему? – Ветреница перестала расчёсываться и принялась заплетать косы.
– Потому что ей там нравится, – тихо ответила Подсолнух, опустив голову.
Последнее время ей казалось, что она делает что-то не то.
– Живи где хочешь, но…
– Мама, не говори ничего! Я и так запуталась! – перебила её Подсолнух.
Она юркнула в свой уголок, схватила мешочек с чудо-камушками и вылетела из Норы.
Мудрая Подсолнух в её голове укоризненно трясла головой.
Глупая Подсолнух тихо шептала: «Это всего лишь приключение».
Из солидарности к подруге она перестала гулять в Задорожье, теперь будет видеть родителей реже и жить в шалаше, который они построят. А ещё Сорокопут…
Мир изменился, и не в лучшую сторону. Да уж, то ещё приключение. Одна надежда, что, как и положено приключению, оно скоро закончится.
Шалаш строили целый день. Запас чудо-камушков таял, и Подсолнух экономила их магию, как могла. Но к физическому труду она не привыкла. А Художница работала с удовольствием. Наконец-то в этом чужом мире она начала находить себя.
– А крышу мы сделаем из колючих ветвей, как у Сорокопута, – дразнила Художница подругу.
Подсолнух недовольно фыркнула:
– Не говори о нём! Не кликай беду!
– Сорокопут! – воскликнула звонко девочка.
Подсолнух испуганно огляделась по сторонам. Художница захохотала.
– Всё, я ухожу! – возмутилась Подсолнух.
– Ладно, не будем про того, чьё имя начинается на «С», – примирительно сказала Художница, хихикнув.
Когда работа была закончена, подруги встали перед входом в своё новое жилище, созерцая корявый плод нелёгкого труда. Шалаш напоминал кучу валежника с отверстием, и Подсолнух подумала, что забираться внутрь небезопасно.
Довольная Художница взъерошила кудряшки.
– Я проголодалась!
Она вспомнила, что и Подсолнух тоже не обедала. Призрак время от времени срывала то листик, то ягодку и жевала на ходу. А раз поймала мышку и быстро её проглотила. От этого воспоминания Художницу передёрнуло: мерзость. Но с другой стороны, за два дня она съела лишь ягодку, а аппетит проснулся только сейчас. Какой экономный мир: ползёрнышка – и сыт. Надо ответственно подойти к выбору этого ползёрнышка.
– А что у вас тут самое вкусное? – спросила Художница.
Подсолнух пожала плечами.
– Мы едим не для удовольствия, а для жизни. Чуть мяса, чуть фруктов, орехов и много зелени.
– Пара листочков час назад – это и есть много зелени? – хмыкнула Художница. – Покажи мне, какие растения ядовитые, чтобы зелень не стала для меня последней трапезой.
– Здесь нет ядовитых растений: родители уничтожили их. Они могут встретиться дальше в лесу, но мы же сейчас не пойдём гулять… – ответила Подсолнух.
– А я думала, что призраки – главные защитники природы, – съязвила Художница, вспоминая, как заступалась Подсолнух за деревья.
– Родители просто заботятся обо мне, – серьёзно пояснила Подсолнух. – Твоя мама ведь тоже заботится… ой… заботилась… ой… – Подсолнух неловко замолчала.
Но Художница казалась спокойной.
– Ну да, заботилась. Теперь обо мне заботишься ты, – и Художница грустно улыбнулась.
Она отошла от подруги, рассматривая кусты и деревья вокруг. «Наверное, ей снова нужно побыть одной», – решила Подсолнух.
Призрак обошла шалаш, попробовала качнуть его, но он держался крепко. Это сейчас – через несколько дней шалаша не станет: местная древесина гниёт быстро. И тогда придётся начинать заново. Возможно, к тому времени Художница одумается и вернётся в Нору. Или в Задорожье.
Подсолнух аккуратно забралась внутрь сооружения. И это они построили сами! Подсолнух таскала, складывала, крепила своими руками, почти без магии! Призрак посмотрела на свои длинные тонкие пальчики. Приключение иногда бывает забавным.
Внутрь к ней юркнула Художница, прижимая к себе Собаку.
– Твоя мама идёт, – прошептала она. – Не выдавай нас.
Снаружи было тихо, но Подсолнух интуитивно улавливала приближение матери. Воздух словно сгущался и еле уловимыми толчками устремлялся вперёд.
– Подсолнух! – позвала Ветреница.
Рядом Художница делала страшные глаза, и Подсолнух не откликнулась. Мама наверняка хочет забрать её домой. Для неё всё это детская игра. Нет, не игра, а каприз. И пожалуй, Подсолнух с ней согласна.
Воздух перестал вибрировать – призрак уходила.
– Всё. Она ушла, – сказала Подсолнух.
– Спасибо, что осталась со мной, – Художница с благодарностью ухватилась за руки Подсолнух.
В эту ночь подруги спали в шалаше, прижавшись друг к другу, на подстилке из сухих листьев.
Утром родители Подсолнух пришли вместе.
– Дочь, хватит играть! Сегодня праздник! – крикнул Листопад.
Глаза Подсолнух расширились, и она выскочила, чуть не снеся шалаш.
– Почему вы не сказали раньше? – воскликнула она, выбираясь наружу.
– Я пыталась сказать, когда ты уходила в лес, и искала тебя вчера, – ответила Ветреница.
– Эти игры зашли слишком далеко, – добавил отец. – Ты наказала саму себя, ведь у тебя ничего не готово, так?
– Да, – прошептала Подсолнух. – Я не склеила цветок.
Она была зла на родителей, хотя и понимала, что винить стоит только себя. Художница высунула голову и глядела на призраков с беспокойством.
– Так ты идёшь? – спросил Листопад.
– Да, конечно, – тихо ответила Подсолнух и пошла к Норе.
Призраки-родители полетели следом. Художница вылезла из шалаша, запустила обе руки в кудряшки, задумчиво взлохматила упругие волосы и отправилась вслед за семьёй. Замыкала шествие Собака, заметая длинным хвостом следы девочки.
Анжела КнязьПросто запись 12
Митя напоминал грозовую тучу и одиноко стоял сумрачным демоном у окна, теребя лямку школьного рюкзака. Я подошла к нему. Не знаю почему. Я просто чувствовала себя виноватой.
– Вчера… это твой парень был? – спросил меня Митя без предисловий.
– Нет, – ответила я, натягивая рукава блузки на ладони, словно мне было холодно.
– Неужели он тебе нравится? – презрительно фыркнул Митя.
– Нет, – честно ответила я.
– Тогда почему?
Я пожала плечами.
– Потому что тебе не нравлюсь я, – вздохнул Митя.
Я кивнула.
– А кто нравится?
– Кто-то другой.
Вся такая я загадочная.
В последний школьный день в этой четверти я решила оторваться на фуд-корте «Ананаса»: кофе латте, горячий пирожок с вишней и никакого мороженого!
Блёклый Женя виновато улыбался:
– Я, кажется, неправильно записал твой номер.
– Тогда с тебя вишнёвый пирожок, – сказала я. – Это штраф!
– Давай в кино как-нибудь сходим? – улыбнулся он. – Штрафовать – так по полной!
– А давай, – неожиданно согласилась я.
Меня раньше никогда не приглашали в кино.
Женя сиял как медный таз.
– Тогда я узнаю, что сейчас показывают, позвоню тебе и договоримся.
– Хорошо.
– Дашь номер телефона? – Опять он покраснел.
Я написала на чеке от чужого заказа. Женя растерянно посмотрел на цифры: наверное, пытался понять, где же ошибся в первый раз, но перед ним совершенно другой номер.
– Этот точно правильный. Я же сама написала, – сказала я, хитро улыбаясь.
Мой блёклый продавец глупо улыбнулся в ответ и кивнул.
А в Тёмном Уголке жизнь вошла в привычное русло. Но это нисколько не тяготило меня. Или я привыкла жить скучно? Хотя разве можно называть скучными полёты, игры с химерами, болтовню с Германом? Просто счастливая стабильность, в которую я окуналась с головой, прячась от резких цветов, резких слов и каждодневных мелких проблем.
Правда, в последнее время я стала разочаровываться в абсолютной положительности мира-убежища. Замок Временных Крыльев, как и каждый уважающий себя замок, имел свои тайны. Только вот всякие загадки приводят в восторг любителей мистики, а не обитателей замка.
Оставалось вылавливать Германа и понемногу выуживать у него информацию, нравилось ему это или нет.
– Герман! Герман! Подожди!
Мальчик, ссутулившись, брёл к воротам. Он остановился и обернулся.
– Привет. Чего тебе?
Тонкое тело утопало в большой толстовке, ещё и капюшон Герман натянул на самые глаза. Кислая мина – как всегда, не особо рад встрече. Ну, ничего, с ним я позволяла себе быть бесцеремонной. Тем более мне нужно непременно выяснить правду.
– Я хочу спросить…
Мне страшно было говорить. Кажется, что некоторые вещи начинают жить только после того, как назовёшь их.
Я наклонилась к мальчику и прошептала:
– Может ли Царь Вор… убить?
Герман серьёзно посмотрел на меня холодными голубыми глазами.
– Царь Вор – самодур. Если он что-то захочет, то ничья жизнь для него не преграда.
Нет! Не верю! На убийство он не способен!
Тень Хозяина на стене… Подвал…
– Ты знаешь про подвал? Ты был когда-нибудь в подвале замка?
– Не был. Я слышал о подвале от наставника.
– Что слышал? Расскажи!
И чего он тянет? Мне же важно знать! Кто заточён в подвалах замка?
– Ничего хорошего, – Герман прищурил льдистые глаза под рваной тёмной чёлкой.