«Не слетай! Не слетай, Князь! Пожалуйста!» – молил Герман.
Но девушка спрыгнула с подоконника и плавно разрезала небо белыми крыльями, а потом устремилась вниз.
«Рыжая дура!»
Князь приземлилась по правую руку от Царя, всё ещё насупленная. Рядом с его высокой массивной фигурой она казалась совсем маленькой и хрупкой, а рыжая грива волос делала её похожей на лохматую лису.
– И зачем был весь этот спектакль со Змейкотом? Думал, что она тебе больше не пригодится? – ехидно заметил Бука.
Царь метнул на него гневный взгляд, и тот умолк.
– Герман, сегодня нам предстоит важная миссия, – сказал Царь. – Один из наших узнал, что семья Безразличных прячет СамСвета, а СамСветы в неопытных руках опасны. Он может напасть на нас, напасть на Мурку. Мы должны забрать его, а лучше совсем изгнать из Тёмного Уголка.
– Чем же я могу помочь? – удивился Герман.
– Ты должен разрушить связь между призраком и его СамСветом.
– Но как? – Герман натянул капюшон почти на глаза, словно пытаясь спрятаться.
Царь Вор бросил выразительный взгляд на грудь мальчика, где под тканью толстовки скрывался медальон.
– Ты знаешь.
– Нет! – замотал головой Герман. – Хватит с меня! Нельзя так! Это неправильно!
Он побледнел и сгорбился.
– Но ты же ведь не убиваешь. – Царь Вор прищурил тёмные глаза.
– Но то, что я делаю, разве лучше убийства? – возразил Герман. – Вечная неволя.
– Ради Мурки.
– Мурка хочет домой! А вместо дома у неё клетка, которую она не желает покидать, потому что ей противны призраки и их тухлый унылый мирок! – вспылил Герман. – Меня тоже уже от него воротит, от Тёмного Уголка!
Князь вертела головой, растерянно глядя то на Царя, то на Германа. Потом решительно подошла и плюхнулась на древесный корень, рядом с Германом. Вся острая – острые скулы, острый нос, острые локти и коленки. Острая снаружи и сентиментально-нежная внутри. Дуется на Царя.
– Вот, значит, как. Все против меня, – прищурил красные глаза Царь.
– Ты сам от меня отказался, – желчно бросила Князь.
Она глянула на руку Германа, которая лежала рядом, и быстро коснулась её, залечив несколько порезов. Герман быстро спрятал ладонь в рукав тёмной толстовки. Царь Вор, конечно, её обидел, но сейчас Князь явно перегибает, дразня призрака.
– Услуга за услугу, – сказал Царь, обращаясь к Герману. – Поможешь мне – помогу вернуть Мурку домой.
– Ты думаешь? – спросил Бука.
– Она сама запросилась домой. Она никогда раньше об этом не заговаривала, – кивнула Царь.
Герман раздумывал, взвешивая слова призрака. Царь может вернуть Мурку домой? Правда ли это?
Князь неожиданно подскочила, взметнув рыжими волосищами.
– Я верю! Домой так домой! Она же Амулетное Дерево! И да, Царь, она говорила про твои корни! Она сказала, что это буду не я!
Амулетное Дерево? Герман что-то слышал об этом. Он беспомощно взглянул на Буку и вспомнил. Амулетное Дерево предсказывало Отцу Золотых Облаков будущее. Из-за Амулетного Дерева четырнадцать девушек превратили в горы. Волшебство на крови, как и у него. Мурка?
– Мурка – Амулетное Дерево? – потрясённо выдавил он.
– Ты не знал? – удивился Царь. – Я всегда думал, что она шепнула тебе пророчество, и поэтому ты так к ней привязался. Это затягивает.
– Я не знал, – потерянно отозвался Герман. – Она не говорила.
«А я и не спрашивал», – закончил он про себя, а вслух добавил:
– Но почему тогда она здесь? А не на Солнечной Стороне?
Царь пожал плечами.
– Что-то тогда пошло не так. Чары на крови самые сильные, но непредсказуемые одновременно. Так получилось, что она случайно оказалась не на той стороне.
Князь, стоя рядом с Царём, кивнула:
– Это правда, Герман. Твоя невеста – Амулетное Дерево. Мне же ты веришь?
Герман смотрел на свою рыжую подругу. Подругу ли? В первую очередь она СамСвет Царя. Встала вот привычно по правую руку от него. Это место её, что бы там ни говорил Царь.
– И если она сказала тебе о доме, значит, только ты ей можешь помочь, – отозвался призрак.
Герману казалось, что он никогда не принимал решение сам. Все всегда всё знали за него, давили, убеждали. Из своего у него была только кровь: оживляющая рисунки в Тёмном Уголке, дающая облегчение в Задорожье. Хоть что-то было только его.
Герман медленно встал и сгорбился перед Царём. Толстовка не по размеру висела на его тощей фигуре, рукава прятали руки в порезах, а капюшон покрывал голову.
– Что от меня нужно? – глухо спросил он, глядя в землю.
Царь повернулся к Князю:
– Как твои животные относятся к наездникам?
Князь передёрнула плечами:
– Они слушаются меня.
Царь впился красными глазами в мальчика:
– Герман, твои силы нужно беречь. Поэтому никаких крыльев. Полетишь на химере.
Герман покорно кивнул. Глаза Князя тревожно метались между Царём и Германом. Потом она отвернулась и свистнула химерам. Царь медленно взмахнул гигантскими крыльями и поднялся в воздух.
Бука, отстранённо сидевший на корне нагорника, словно он ни при чём, неожиданно заговорил:
– Знаешь, почему мы зовём нашу бывшую правительницу Подлой? Потому что она подставила другого призрака, и он умер. Мы презираем убийства. В нашем мире они наказываются порицанием и… уничтожением.
Герман кивнул.
– Я понимаю. В нашем мире так же.
– Будь осторожен. Призраки могут навредить тебе.
– Одну Мурку я уже предал: не был с ней в момент, когда она во мне нуждалась. Я сделаю всё, чтобы Мурка моя была счастлива, – сказал Герман.
– Она никогда не полюбит тебя. Она слишком мудрёно устроена. В ней нет места для любви, – попытался объяснить Бука своему подорожнику.
– Ничего, во мне любви хватит на нас двоих, – сказал Герман, сурово взглянув на наставника.
Химеры резво подлетели и запрыгали вокруг Князя. Змеи-хвосты вытягивались вперёд львиных носов, стараясь оплести девочке запястья, а она, хихикая, зарывала руки в густые красные гривы.
– Герман, садись на Пуговку! – скомандовала Князь. – Она более спокойная. Я буду управлять ей сама. Ты, главное, держись. Бука, ты с нами?
– Нет! Нет! – замахал руками Бука. – Вы там сами как-нибудь. Не желаю в этом участвовать!
И горько хмыкнул:
– Я единственный наставник, который не знает, что вытворяет его СамСвет.
– Не обижайся, Бука, – сказал Герман, забравшись на химеру и вцепившись в её огненную гриву. – Так получается. Так получилось.
Шушу и ГномПисьмо 11
Здравствуй, Бархата.
Всё самое сложное, конечно, достаётся рассказчику. Я так хотела найти описание той трагедии в дневнике Князя или услышать что-либо от Германа. Но нет. Кажется иногда, что, если о чём-то упорно молчать, оно сотрётся, забудется. Но на самом деле никуда не исчезнет – вцепится когтями в настоящее, протянет щупальца в будущее. Решишь игнорировать – и проблема разрастётся, займёт всё место, как сорняки на грядке. И тогда ой как нелегко будет распутать всё то, что накрутилось-навертелось, пока ты молчал.
Поэтому я, собирающая все кусочки этой пыльной истории, не могу пропустить убийство Подсолнух.
Мы полетели в Водянистый Лес все вместе: я, Гном, Бархата, Плед, Ищу и её подорожник Ганс. Конечно, на прозрачной лодке. Я так и не привыкла к ней.
– Почему мы понимаем друг друга, Ганс? – пристал Гном к юноше. – Ты так хорошо говоришь на нашем языке?
– Мы все тут говорим на одном языке, – хмыкнул Ганс.
– Это правда, – подтвердила Бархата. – Все СамСветы в Тёмном Уголке понимают друг друга.
Но вдруг её лицо стало серьёзным.
– Кажется, мы опоздали.
Я проследила за взглядом Бархаты и увидела, как из Водянистого Леса вылетело несколько расплывчатых фигур. На таком расстоянии я не могла разглядеть, кто это. Бархата крутанула руль, направляя лодку в то место, откуда они поднялись.
– Плохое у меня предчувствие, – сказала Бархата, прикоснувшись к венку из веток.
Она всегда так делала, когда волновалась. Плед тихо сидел на дне лодки – я не узнавала своего наставника-непоседу.
– Случилась беда, – нахмурился Ганс.
– А какой у тебя талант? – спросил вдруг Гном, прокручивая в голове, наверное, предстоящую битву.
Но Ганс лишь отмахнулся: не до этого сейчас.
Наша лодка подлетела к небольшому холму, у подножия которого гигантский нагорник опутал корнями небольшое жилище, словно спрут, поймавший добычу.
А на полянке перед деревом, разметав в стороны тонкие длинные руки, лежала она – призрачная девушка, которой на празднике я отдала цветок. Он всё ещё был в её волосах. Маленькая фиолетовая звёздочка сон-травы.
– Опоздали, – вздохнула Бархата.
Ганс вдруг поднялся с прозрачной скамейки и выпрыгнул из лодки прямо на спину подлетевшей Ищу. Я отчаянно пискнула.
Не понимаю, как вообще на это можно решиться? У СамСветов, конечно, есть таланты, но не девять ведь жизней, как у кошек!
Ищу спикировала вниз и подлетела к призрачной девушке.
Мёртвый призрак казался хрустальным, как наша лодка, почти прозрачным и выцветшим. Девушка лежала скрюченная, словно ребёнок в животе матери, и только руки разметались в стороны, будто перед гибелью она хотела кого-то обнять.
Но ведь призрака почти невозможно убить! Почти.
Ганс слез со спины Ищу и подбежал к Подсолнух. Он сел возле неё и коснулся тающей руки.
И тут перед глазами заметались всполохи света, цветные пятна, а потом вспышки видений. Я увидела Царя, его бордовые страшные глаза, жёсткий плащ и железные крылья. Рядом с ним – золотисто-красные чудовища с львиными головами и худая девушка с копной рыжих волос. А впереди – мрачный юноша с вытянутой рукой. В его ладони что-то…
И тут вспышка боли.
Лодку тряхнуло. Я непонимающе оглядела остальных. Но в их глазах тоже застыли растерянность и испуг. Даже у Бархаты.
Талант Ганса заключался в возможности видеть прошлое и передавать видение остальным. Воры убили Подсолнух. Забрали её корни.