Спасибо вам, маман Катрин.
И всего вам хорошейшего.
Такого слова, конечно, не существовало, но Кати очень хотелось использовать превосходную степень для мадам Катрин.
Когда она наконец осмелилась поднять глаза, то ожидала увидеть заплаканную мадам Катрин, широко раскрывшую руки, чтобы обнять ее. И слезы действительно текли по ее щекам, однако мадам Катрин теперь тоже держала в дрожащих руках письмо.
И не поднимала глаз. Кати ахнула.
Дорогая Кати,
или, как мы привыкли говорить: Катилиночка, Катинка, дорогуша, мышонок и – очень-очень часто – сладенькая. За эти годы тебя называли многими именами, ведь это было такое долгое, чудесное время!
Мадам Катрин громко всхлипнула. Между тем рядом с ней появились еще две парикмахерши, Дорте и Мартина, которые тоже работали в салоне не один десяток лет. Они встали по обеим сторонам от мадам Катрин, подбадривая ее.
Ты для нас как член семьи. Ведь ты росла у нас на глазах! Когда ты со слишком тяжелым ранцем на спине проходила через нашу парадную дверь, мы всегда так радовались. Как же я была счастлива, что ты доверилась мне и что благодаря тебе я смогла заново пережить детство и юность. Я всегда улыбалась, когда ты утаскивала домой несколько лимонных конфет, хотя знала, что в день можно только одну.
Мы так гордились, когда ты начала делать стрижки. Как радуются все родители, когда дети идут по их стопам. Когда ты впервые подстригла меня, эта прическа показалась мне самой красивой за всю мою жизнь. Даже несмотря на то, что подстригла ты меня очень плохо. Зато сделала это с такой энергией и энтузиазмом!
У меня самой нет детей, как ты знаешь, но у меня есть ты, и этого более чем достаточно. Я так благодарна жизни за тебя. Я всегда мечтала, чтобы ты освоила профессию парикмахера и в будущем возглавила мой салон. С тобой бизнес и волосы моих клиенток оказались бы в самых лучших руках. Все здесь хотели, чтобы ты стала следующей мадам. Поэтому самым печальным моментом в моей жизни был тот, когда твоя мама сказала, что я не имею права предлагать тебе пройти обучение, иначе она расскажет всем, что у меня роман с Махмудом из «Анатолийского гриля», невзирая на то, что это неправда. Я лишь иногда стригла Махмуда по вечерам, когда он закрывал свой магазин. Но никому не рассказывала, потому что тогда пошли бы сплетни. Это усложнило бы жизнь нам обоим. Времена тогда были трудные. Твоя мама очень хотела, чтобы ты стажировалась у нее в администрации и получила «какую-нибудь приличную» профессию. Как будто парикмахер – это неприличная профессия. На самом деле это самая приличная профессия!
Голос мадам Катрин то и дело дрожал и колебался, как корабль в шторм. Ей постоянно приходилось ненадолго замолкать, чтобы собраться с силами и вернуться на прежний курс. Кати почти не замечала, как она борется за каждое слово и как ее трясет. Зато Кати слишком хорошо знала, что письмо обязательно нужно дочитать до конца. Каждое слово, как бы больно оно ни звучало.
Поэтому я закрыла глаза на свою заветную мечту и не предложила тебе пройти обучение. Но теперь хочу исправиться: пройди стажировку и возглавь мой салон!
Пожалуйста, не уезжай, сладенькая! Оставайся, Катилиночка! Оставайся с нами, мышонок!
Потому что, если ты действительно реализуешь свой план, в моей жизни появится новый самый печальный момент.
Я не хочу, чтобы ты уезжала.
Мы не хотим, чтобы ты уезжала.
Мы не будем желать тебе всего хорошего на прощание, но сами пожелаем: пожалуйста, останься!
Мадам Катрин глубоко вздохнула и кивнула Дорте и Мартине.
– Вы готовы?
Те тоже кивнули.
Кати, чьи щеки уже промокли от слез, сообразила, что они задумали.
– Не пойте, пожалуйста, не пойте! Я этого не вынесу!
Но она знала, что не сможет им помешать.
Они выбрали песню The Beatles.
Ты говоришь: «Прощай»,
А я говорю: «Привет».
Привет, привет.
Я не знаю, почему ты говоришь: «Прощай», я говорю: «Привет».
Привет, привет.
Я не знаю, почему ты говоришь: «Прощай», я говорю: «Привет».
Специально для нее три дамы из салона подготовили особые движения. Они все качали головами на слове «прощай» и радостно махали руками на слове «привет». Больше всего Кати тронуло то, что они особо и петь-то не умели, но все же сделали это ради нее. Каждая неверная нота нежно колола в самое сердце. Кати плакала и смеялась на протяжении всей песни, а после обняла Мартину, Дорте и мадам Катрин – один большой комок тепла, от которого становилось так хорошо на душе.
Но потом она ощутила рану, которую обнажили слова мадам Катрин об обучении. Еще одну глубокую рану, которую нанесла ей мать.
Она испытывала гнев и печаль, но вместе с тем счастье и благодарность за песню в свою честь.
Так много всего. Слишком много для Кати.
Быстрым шагом выйдя из салона, она поглубже запустила руку в банку с лимонными конфетами.
Их ей понадобится очень много.
У некоторых людей их дом – это их крепость, но у Хельги Вальдштайн он был дворцом.
Но в жизни каждого дворца наступает момент, когда его берут штурмом.
После смерти матери Кати не заходила в этот дворец. Мартин следил за тем, чтобы сад был полит, а в холодильнике и кладовке ничего не заплесневело.
Как выяснилось, плесенью могли обрастать даже воспоминания.
Кремового цвета вилла эпохи грюндерства стояла посреди небольшого парка со старыми деревьями. Двустворчатые двери, двойные оконные рамы, красивые старинные паркетные полы, лепнина и потолки в четыре метра высотой – в ней было все, о чем мечтала ее мать.
Роскошная ложь.
Ложь о финансовом положении семьи Вальдштайн и их кинотеатра, ложь о принадлежности к высшему обществу этого городка, ложь о долгой семейной истории.
Разорительная ложь.
Арендная плата и внутренний интерьер выливались в ипотеку за ипотекой, пока кинотеатр не стал принадлежать семье лишь наполовину.
После того как Кати открыла большую двойную дверь с железной решеткой, ее встретил запах комнат, в которых никто не жил. Она порадовалась, что до сих пор ощущает вкус лимонных конфет, их успокаивающую сладость, освежающую кислинку, приятный аромат этих желтых фруктов.
Кати прошла по длинному коридору в гостиную и направилась к большому шкафу-витрине с коллекцией фарфоровых статуэток. «Мои маленькие смешные человечки», – называла их мама. Разноцветные клоуны с огромными ботинками, мешковатыми брюками и красными носами. Кати никогда не разрешали играть с ними, хотя ей очень хотелось.
– Это не для детей! Ты их просто разобьешь! Только попробуй тронуть хоть одного!
Позже Кати начала побаиваться их ухмыляющихся лиц. Что они скрывали за густым гримом?
Когда приезжали гости, первым делом им всегда демонстрировали армию клоунов. И подчеркивали ценность уникальной коллекции, в которой присутствовали некоторые особенно старинные экземпляры.
Другие родители с гордостью рассказывали о своих детях. А ее мать восторгалась неподвижными фарфоровыми клоунами.
– «Прыжок через козла»: два клоуна прыгают через козла.
Звон, с которым фарфоровая статуэтка разбилась об пол, доставил Кати настоящее удовольствие. Она и не подозревала, что могла тогда учиться у мадам Катрин.
– «Взлет»: клоун с разноцветными воздушными шариками, которые вот-вот поднимут его в воздух.
Мама разбила все ее мечты, как воздушные шарики, которые держал в руках забавный клоун.
– «Мальчик в корзине»: клоун-ребенок в плетеной корзине.
Всей ее жизнью управляла мать. А сама она оказалась настолько глупа и слепа, что даже этого не замечала.
Кати потянулась к следующей фигурке. Эту она знала очень хорошо.
Потому что однажды в двенадцать лет она купила в местном антикварном магазине такую статуэтку для матери на деньги, которые кропотливо собирала в копилку многие месяцы. Как она обрадовалась, когда увидела фигурку в витрине, с каким нетерпением ждала момента, когда мама развернет подарок. Как она обрадуется, что скажет, когда будет ее благодарить!
– У меня уже есть такой клоун, – заявила мама. – Кроме того, у него изъян. Он ничего не стоит. Это мусор. Выброси его.
Кати взвесила безупречную фигурку в руке.
– «Салют»: клоун с золотой бутылкой шампанского «Дабл Магнум».
Она безупречно разбилась вдребезги.
Как сложилась бы ее жизнь, не вмешайся в нее мать? Ее настоящая жизнь? Где бы она была сегодня? Какой бы она была сегодня?
Кем бы она была сегодня?
Кати швырнула очередного клоуна в стену, так что осколки брызнули в разные стороны.
– «Засада»: клоуна кусает за попу ротвейлер.
Вообще-то она не могла позволить себе уничтожать эти уродливые статуэтки. Дворец каждый месяц сжирал уйму денег.
Денег, которых у Кати не было. И тем не менее до сих пор сердце не позволяло ей расстаться с родительским домом.
Больше сердце не стояло у нее на пути.
Кати развернула последнюю лимонную жевательную конфету, сунула ее в рот и ушла из дворца.
Посуда бьется к счастью, не так ли?
Может быть, если бьется что-то дорогое, то и счастье оно принесет особенное?
Взгляды изменились.
Северин оставался тем же человеком, что и несколько дней назад, но взгляды людей – нет. Только из-за того, что сейчас он носил другую прическу и у него больше не было бороды, зато была одежда без прорех и дыр и чистая обувь.
Теперь он «ждал» возле дома, а не «околачивался».
За последние годы Северин научился ждать. На улице любой учился терпению.
Однако сейчас его терпение подвергалось серьезному испытанию.
Наконец появился оранжевый «жук». Вышедшая из него Кати так злобно хлопнула водительской дверью, словно машина приставала к ней с непристойными предложениями.