Северин одарил ее улыбкой. Этому он тоже научился на улице: улыбка помогает. Причем во всем. С ней мир становится на несколько граммов легче.
Кати остановилась перед ним.
– Ты можешь меня как-нибудь отвлечь? Будет здорово, если я сейчас смогу переключиться на другие мысли.
– У меня их полно.
– Да? Это хорошо. Только никаких клоунов. Абсолютно никаких клоунов!
– Почему никаких клоунов?
– Не спрашивай. Просто запускай проект «Отвлечение».
– Но для этого нам придется поехать в город.
– Сейчас?
– Да. У нас назначена встреча.
– Встре… что?
– Переключение на другие мысли уже заработало, правда?
– Можно и так сказать.
– Я подготовился заранее.
– Тогда садись в машину.
– На трамвае. Так быстрее.
Ничего подобного, но от конечной остановки до концертного зала было совсем недалеко. Пожилая дама с короткими серебристо-серыми волосами, в идеально сидящем бордовом костюме пропустила их через главный вход в ярко освещенное фойе, самую большую стену которого украшала фотография балерины в прыжке. Северин всегда восхищался ее невесомостью, хотя и знал, какой болью она, должно быть, заплатила за этот краткий миг полета.
– Как я рада тебя видеть, – воскликнула женщина, обнимая Северина. – Все так волновались за тебя! Многие думали, что ты…
– Я тоже очень рад тебя видеть, Хилле. Это Кати, о которой я тебе рассказывал.
Хилле пожала Кати руку.
– Очень приятно с вами познакомиться. Надеюсь, все сложится!
– А что должно сложиться? – поинтересовалась Кати.
– Мы можем начать прямо сейчас? – Северин вопросительно посмотрел на Хилле, которую на самом деле звали доктор Хильтруда Михаэльсен и которая была музыкальным руководителем концертного зала.
– Все подготовлено в точности так, как ты хотел. Мы с огромным удовольствием сделали это для тебя. – Хильтруда устремилась вперед, элегантно ставя одну ногу перед другой. – Кстати, ты уже слышал, что твой бывший наставник скончался?
– Нет, – ответил Северин, который и сейчас предпочел бы этого не слышать. Одно из немногих преимуществ бездомной жизни заключалось в том, что ты не замечал страданий по ту сторону улицы.
– Нам будет его не хватать. Не только по-человечески. У нас в городе не осталось никого, кто умел настраивать рояли так, как это делал он.
– Он любил все инструменты, – тихо отозвался Северин, вспоминая, как эта любовь к роялям и фортепиано передалась и ему самому.
Сотрудница открыла обитую дверь в один из залов. Затем провела Северина и Кати к тридцать третьему и тридцать четвертому местам в пятом ряду.
– На этом я вас оставлю. Техник наверху, можете говорить с ней на нормальной громкости. – Она сжала кулачки. – Тьфу, тьфу, тьфу!
Акустически зал был рассчитан на оркестры в яме или на сцене. Для прямых трансляций из знаменитых оперных театров, таких как Ла Скала в Милане, Гранд-Опера в Париже или Ковент-Гарден в Лондоне, приобрели не только большой экран, но и дорогую звуковую систему.
– Хорошо, – протянула Кати, как только они остались наедине. – Что же ты задумал, таинственный парень? Неужели сейчас кто-то выпрыгнет на сцену и начнет исполнять пируэты?
Северин покачал головой.
– Я понял, что река сбила тебя с толку, когда я включил тебе «Пасторальную симфонию». Что ж, это идеальное место, чтобы без помех слушать музыку. – Он указал на свои глаза. – И смотреть музыку.
– А ты реально не сдаешься. – Кати не сдержала улыбку.
– Закроешь глаза?
– Мой личный черный экран, знаю-знаю.
Северин поднял руку и дал технику сигнал включать первое музыкальное произведение.
Вторую часть «Пасторальной симфонии».
Здесь, в зале, шедевр Бетховена звучал несравнимо полнее и эффектнее. Северину не понадобилось закрывать глаза, чтобы увидеть изгиб реки, деревья и кусты. На фоне этого пейзажа стояла Кати и смотрела на неторопливую рябь воды.
Потом музыка закончилась.
– Ну что? – спросил Северин.
– Я пыталась представить себе изгиб реки, но у меня плохо получилось.
– Ничего страшного, следующая попытка, снова закрывай глаза.
Северин поднял руку, и зазвучало «Утреннее настроение» из сюиты № 1 «Пер Гюнт» Эдварда Грига. В ней так величественно восходило солнце, что ты буквально чувствовал его лучи на своем лице.
– А теперь? – задал вопрос Северин, после того как угасла финальная нота.
– Хорошее произведение, мне понравилось, но, к сожалению, фильм на моем экране не отображается.
– Может, тебе нужно что-то с голосом?
– Без понятия, может быть.
По взмаху руки Лучано Паваротти своим мелодичным тенором спел La donna è mobile из оперы Верди «Риголетто».
– Ни за что, – сказала Кати, открыв глаза. – Мне сразу хочется подпевать!
– Под следующую песню тебе наверняка даже захочется потанцевать. Но вместо этого просто представь ее себе!
– Я постараюсь. – Кати подняла руку, как будто давала клятву.
Из колонок зазвучала Night Fever группы Bee Gees.
Северин увидел, что ноги Кати начали отстукивать такт.
– А теперь представь, как Bee Gees поют и танцуют с уложенными волосами, в брюках клеш и в ботинках на платформе. Видишь крутящийся блестящий диско-шар над ними? Замечаешь разноцветные огни, от которых сверкает вся комната?
– Я вижу только неподвижное изображение…
Северин разочарованно потер лоб. Скрепя сердце подал следующий сигнал. На этот раз они услышали Генри Валентино: «В машине передо мной девушка сидит. / Она едет одна и, кажется, очень мила». Это же, можно сказать, инструкция по созданию воображаемого фильма.
Кати вздохнула.
– Я что-то вижу, но не кино или что-то в этом роде. Больше похоже на какие-то тени. Прости.
Северин ободряюще положил руку ей на плечо.
– Не извиняйся. Это я должен извиняться за то, что притащил тебя сюда из-за своей навязчивой идеи.
– По-моему, то, что ты так стараешься, очень мило. Я никогда раньше не участвовала в экспериментах.
– Последняя попытка?
– Уже?
– Да.
– Очень жаль, потому что мне действительно начало нравиться.
А вот Северину это больше не нравилось. Он стал одержим идеей, что Кати должна увидеть музыку. Потому что ему хотелось, чтобы между ними существовало какое-то сходство, какая-то связь.
Он подал знак в последний раз.
Техник запустила песню, под которую Кати радостно танцевала в детстве. Саундтрек из «Поющих под дождем» в исполнении Джина Келли.
Когда Северин увидел, как щеки Кати и уголки ее рта приподнялись, на губах заиграла улыбка, которая становилась все шире и шире, а потом она с закрытыми глазами выдохнула единственное «да», он влюбился в нее.
Не существует такого понятия, как любовь с первого взгляда. Увлечение, влюбленность, тоска – все это возможно спустя миллисекунду, но для любви требуется гораздо больше времени. Любовь похожа на волну, которая приближается к берегу, круто уходящему в морские глубины. Издалека это всего лишь небольшой подъем в синеве, едва различимый среди множества других, однако он уже набрал огромную силу. И лишь на последних метрах перед берегом волна вдруг вздымается из моря в полный рост и обрушивается на тебя со всей силой.
– Да, я что-то вижу, – шепотом продолжила Кати, словно боялась разрушить образ в своей голове, произнеся его вслух. – Мой папа в саду, и мы танцуем, хотя совсем не умеем танцевать. Я могу дотронуться до его лица… он так счастлив.
Через слишком короткие четыре минуты и пятьдесят четыре секунды песня закончилась. Кати по-прежнему не открывала глаза.
– Фильм продолжается! – воскликнула она. – Можно включить еще раз?
– Опять то же самое! – крикнул Северин в сторону техника, и Джин Келли запел снова.
Кати захотела переслушать песню четыре раза.
– Спасибо, – сказала она затем. – Это было так здорово. Я и не подозревала, что музыка на такое способна.
Северин посмотрел в глаза Кати, которые еще никогда не сияли таким счастьем. А глаза не бывают красивее, чем когда они сияют от счастья. И в глазах Северина тоже отражалось счастье.
– Знаешь, Кати, – начал он, потому что настал один из тех моментов, когда можно доверить друг другу вещи, которые имеют для тебя определенное значение, – для меня музыка, в смысле, такая, которая по-настоящему со мной разговаривает, – это как дружба сквозь несколько поколений. Между мной и композитором, который, очевидно, чувствовал и думал так же, как и я сегодня, хотя он жил много лет назад! Абсолютное безумие, разве нет? Искусство создает мост через эпохи. То же самое происходит со мной и в случае с живописью, и с книгами – эта особенная связь. Особенная магия. Совершенно особенное счастье.
Кати подалась к нему, придвигаясь все ближе, и нежно коснулась губами его щеки в поцелуе.
– Мне нравится, когда ты так говоришь. – Она вытерла большим пальцем пятнышко на щеке Северина. – А теперь запусти все еще раз! – Кати закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. – Кажется, я начинаю понимать, что к чему.
На следующее утро Кати разбудила песня из «Поющих под дождем», потому что вчера вечером она установила ее на мобильный телефон в качестве мелодии звонка.
Взгляд упал на цифры, высвечивающиеся на дисплее. 6:03.
Наполовину сонная, наполовину встревоженная, Кати ответила на звонок.
– Алло?
– Можешь приехать в дом своей матери?
– Мартин?
– Нам нужно поговорить.
– Что-то случилось? Его ограбили?
– Думаю, ты знаешь, что случилось. Пожалуйста, зайди перед работой. – Он повесил трубку.
Кати кое-как привела в порядок волосы, влезла в джинсы, натянула свитер и вышла.
Когда она подъехала к маминому дому, было еще темно. Из-за того, что Беттина объедала клумбы, он уже не казался таким пугающим, как вчера днем. Кати погладила бочок оленихи в знак приветствия, после чего Беттина подтолкнула ее головой, за что получила еще одну порцию ласки.
Большие двойные двери виллы эпохи грюндерства стояли открытыми, в прихожей и гостиной горел свет.