Кати знала, где найдет Мартина.
Должно быть, сегодня утром он проверял, все ли в порядке в доме. Как врач навещает больного, ее дядя навещал ветшающий дворец.
Она обнаружила его с метлой рядом с осколками клоунов, из которых он сложил четыре буквы: «СТОП».
– Ты вступил в ряды визуальных художников?
– Я хочу, чтобы это отложилось у тебя в голове!
– Ладно, я больше не буду убивать клоунов.
– Не смешно! Насилие – это не выход. Ни в отношении предметов, ни, тем более, в отношении людей. В конце концов, насилие всегда вредит тебе же. Вот почему ты должна прекратить такие выходки, Кати. Серьезно.
Кати отыскала перед шкафом щетку с ручкой, совок и ведро. Она опустилась на колени и начала убирать осколки.
– Битая посуда приносит удачу. Как на свадьбах. Что-то заканчивается, и начинается что-то новое.
– Нет, это не принесет удачу, Кати. Что дальше? Сожжешь весь дом?
– Гнев должен был как-то выйти наружу. Я не горжусь этим, но массовое убийство фарфоровых клоунов – это не уголовное преступление.
Мартин опустился на колени перед Кати и сжал ее запястья.
– Такая зацикленность на маме не пойдет тебе на пользу. Хельга мертва, пусть она покоится с миром, пусть все это уляжется и останется позади.
Кати уже пожалела, что, вернувшись из концертного зала, долго разговаривала с Мартином обо всем на свете. Она высвободилась из его хватки.
– Неужели ты не понимаешь, что я не могу отпустить? Что я хочу знать, почему она так поступала, почему так распоряжалась моей жизнью? Даже несмотря на то, что я хотела идти в совершенно другом направлении?
– Нет, я понимаю, но ты никогда этого не узнаешь. Вот почему ты должна отпустить, и чем раньше, тем лучше. Жизнь в принципе состоит из череды моментов, которые необходимо отпускать. Пока в конце концов тебе не придется отпустить все.
Кати смахнула букву «С».
– Мне сейчас не нужны философские советы, мне нужны ответы.
Мартин снова встал.
– Ты так говоришь, будто мы имеем право на ответы и в итоге так или иначе их получим. Но мы никогда не получим ответы на большинство важных вопросов, и с этим приходится мириться. – Он прислонил метлу к шкафу-стенке. – Ты гадаешь, какой стала бы твоя жизнь, если бы твоя мама постоянно не дергала за разные ниточки. Но этой жизни нет, как и многих других. Чем дольше мы живем, тем больше накапливается непрожитых моментов, больше непрожитых жизней. Нужно следить за тем, чтобы все непрожитое не выдавило из нас воздух настоящей жизни. Лучший способ сделать это – жить счастливо, потому что тогда мы забываем обо всем непрожитом. Все «а что, если» становятся тем, что они есть: тенью, которую рассеивает свет.
С пола исчезла буква «Т».
– Тебе, конечно, виднее. Господин Никогда-Не-Был-За-Полярным-Кругом.
– Я много думал о том, чего не сделал. Десятилетиями. – Мартин выглянул в сад, откуда на него смотрела Беттина. – Но в Арктике, если ты слишком привязан к прошлому, у тебя нет будущего.
– Мартин, ты никогда не был в Арктике!
– Тем не менее.
– Нет, не тем не менее! Я больше не могу это слушать. Но разве я высказываю тебе это и вмешиваюсь в твою жизнь? Нет. Я позволяю тебе быть таким, какой ты есть. Так позволь и мне быть такой, какая я есть. Если это означает, что я копаюсь в прошлом, то это только мое дело.
«О» с грохотом высыпалось в ведро.
– Я хочу для тебя только лучшего!
– Только не эта фраза! – С еще более громким звоном Кати добавила «П» к остальным осколкам и встала.
– Но это правда.
– Мама тоже вечно твердила эту фразу. И это была неправда, разве нет? Она не хотела для меня лучшего. Если только совсем не лишилась мозгов. Но, насколько я помню, она их не лишалась.
– Она мертва, уже слишком поздно. Освободись.
– Я не остановлюсь, пока не получу ответы на свои вопросы! – Кати бросила щетку и совок на уничтоженных клоунов в ведре, на расколотые красные носы, потрескавшиеся улыбающиеся рты. – Если ты считаешь, что это неправильно, мне придется с этим жить. Если не хочешь мне помогать – тоже.
Мартин выглядел так, будто она разбила его, а не фарфоровые статуэтки.
– Ты сама себя сломаешь. И я определенно не намерен тебе в этом помогать!
Мартин всегда выручал ее в любых проблемах, всегда подставлял плечо и выслушивал. То, что сейчас он отвернулся от племянницы, Кати восприняла так, словно часть ее собственного тела восстала против хозяйки. Поэтому та часть больше не работала должным образом, а ей перестало хватать воздуха, и раскалывалась голова. Нужно было срочно убираться отсюда.
В коридоре Кати заметила письмо, которое кто-то, видимо, просунул через щель в двери.
Она подняла его и увидела, что оно от душеприказчика.
Хуже уже быть не может, подумала Кати и вскрыла конверт.
Цифры не бывают ни хорошими, ни плохими, их природа заключается в том, чтобы быть сугубо практичными и безэмоциональными. Но число в письме являлось полной противоположностью всего перечисленного: ее мать накопила почти двести тысяч евро долгов.
Получить такую сумму можно только одним способом.
Кати попыталась сделать глубокий вдох.
Попыталась позволить следующей мысли улечься в голове, не испытывая при этом такой боли, чтобы земля под ней заходила ходуном.
Она должна продать отцовский кинотеатр.
По любой цене.
И как можно быстрее.
Глава 5. Давным-давно, во времена, когда тигры курили
Сообщение дошло до Кати между укусами донера и картошки фри с майонезом и кетчупом в «Анатолийском гриле» – неофициальной столовой муниципалитета. Здесь делали заказы все, от мэра до уборщицы: в глазах Махмуда все были равны. Кати впервые сегодня заказала кебаб «поострее», потому что ей наконец-то захотелось почувствовать что-то, кроме веса числа «двести тысяч», настолько крупного, что за ним могли бы скрыться и ее страх, и гнев, и беспомощность. Жжение во рту и слезы из-за остроты отвлекли Кати хотя бы на несколько укусов.
СМС прислала Мартина из салона, и оно содержало девять восклицательных знаков. Причем Мартина не относилась к тем женщинам, которые легко впадают в панику. Будь это конец света, барочная матрона спокойно сделала бы себе еще один бутерброд с ливерной колбасой и солеными огурчиками.
Дорте заболела! А теперь и мадам!!! У нас тут сумасшедший дом! Ты просто обязана прийти и помочь! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!!!
Кати позвонила начальнице, сказала, что плохо себя чувствует, и поехала в салон.
У дверей стояли три постоянные клиентки, жаловались на долгое ожидание и на то, что им даже не предложили кофе: фрау Барбери (которой сегодня вечером предстояла встреча с фондом финансовой поддержки, где она занимала пост первого председателя), фрау Кёхнер (чья завивка сегодня напоминала скорее не бурное Северное море, а безмятежную Балтику) и фрау Шульце-Юст (которая недавно влюбилась в нового кадровика и решила попробовать новую и весьма дерзкую прическу).
Кати улыбнулась дамам.
– Потерпите всего минутку!
– Мадам скоро поправится? – осведомилась фрау Барбери, которая чувствовала себя обязанной говорить от имени ожидающих.
– Безусловно, – ответила Кати.
– А что именно с ней случилось? – пожелала знать мадам Кёхнер.
– Ничего серьезного, – ответила Кати и почувствовала, как екнуло сердце.
В салоне она проворно схватила вазочку с лимонными конфетами и протянула горсть озадаченным дамам за дверью.
– Подпитка для нервов!
Когда она вернулась внутрь, Мартина заключила ее в объятия.
– Слава богу, ты здесь! – Она трижды перекрестилась.
Запахи и звуки салона окутали Кати, как теплое одеяло. Здесь все было хорошо, даже если в реальности было не так.
– Что случилось с мадам Катрин? – тихо спросила она.
– Кишечная инфекция, – так же еле слышно ответила Мартина. – Как и у Дорте. Ты не захочешь знать подробности, поверь мне. – Она хлопнула в ладоши и повернулась к клиентам в зале. – Дамы, у нас подкрепление: Мадам Кати… рина.
Смех, аплодисменты, даже улюлюканье (от фрау Клаузен, приходского референта, которой, как и всем остальным, принесли небольшой бокал просекко за счет заведения).
Кати отвела Мартину в сторону.
– Некоторые вещи я умею не так хорошо, как ты думаешь. Могу мыть волосы, рассчитывать клиенток, подметать пол и укладывать феном.
– Пригодится любая помощь! – Мартина подошла к посетительнице, у которой истекло время в сушуаре. – Но завивка у тебя ведь тоже отлично получается.
– Ну…
– Давай просто посмотрим, как пойдет. – Мартина указала на парикмахерское кресло возле стойки администратора. – Почему бы тебе не сделать завивку Гитте?
– Мы две красотки, так что обязательно справимся! – добавила сама Гитте.
Прошло совсем немного времени, и Кати уже стригла волосы, окрашивала отдельные прядки и даже делала балаяж[7]. За работой она совершенно потеряла счет времени, а новые клиентки продолжали приходить.
Внезапно в салоне возник Северин.
– Я искал тебя, – запыхавшись, выпалил он в сторону Кати.
– Смотрите, у Кати новый поклонник! – оживилась Мартина и одобрительно присвистнула.
– Мартин мне все рассказал, – продолжил Северин, обращаясь к Кати. – Я подумал, возможно, ты захочешь поговорить.
– Говорить не надо, надо помогать, – вмешалась Мартина. – Ты умеешь подметать?
– Да, конечно.
– Можешь рассчитывать клиентов? Сегодня только наличными.
– Э-э-э…
– Отлично! – Мартина раскинула руки. – Итак, у нас в салоне впервые появился месье. Месье?.. – Она вопросительно посмотрела на Северина.
– …Морис?
– Вот и познакомились!
Мартина снова захлопала в ладоши. Похоже, ей это даже доставляло удовольствие. Всучив Северину в руки метлу, она хлопнула еще раз.
Кати одарила Северина улыбкой и подавила смех.
На это потребовалось некоторое время, но в конце концов троица сработалась.