В начале сентября 1943 года фашистам удалось окружить 3-ю Ленинградскую партизанскую бригаду в Новоржевском районе. В ночь на 6 сентября Герман повел бригаду на прорыв. В районе деревни Житницы партизаны сбили врага с высот. Бригада прорвалась, но в этом ночном бою фашистская пуля сразила бесстрашного командира.
20 июля
Родная Талюшка!
Трудно начинать трафаретными словами: когда ты получишь это письмо, меня уже не будет в живых. Но ведь это так, и надо мириться с действительностью.
Жизнь! Гордо звучит это слово. В нем печаль и радость, страдание и блаженство. Я не хочу быть бахвалом, говоря, что жизнь мне безразлична. Нет, она оценена очень высоко. И терять ее весьма тяжело…
Вспоминай иногда, что был любящий тебя человек, который не задумываясь отдал бы жизнь за свою Талюшку. А ведь оно в действительности так и есть. Во всем общем есть частица каждого человека. И то, за что я отдал ее, есть и твое дело. Я верил в твою любовь, знаю, что она кристально чистая, и тем отрадней для меня вспоминать прожитое время…
Я знаю, что тебе трудно будет смириться с мыслью утраты Женьки. Но прошу тебя, не давай никаких обетов. Постарайся рассеять быстрее все мрачное. Сделай свою жизнь счастливой. И хочу верить, что через некоторый промежуток времени все забудется или хотя бы сгладится, и ты еще познаешь личное счастье. Каждому своя участь. И с этим надо согласиться. Хочется выразить чувство благодарности маме, папе и Зойке. Ведь они относились ко мне, как к сыну. Желаю им счастливой, беззаботной и долгой жизни. Надеюсь, что родным и Зойке придется еще ласкать и пестовать своих внуков, сыновей и племянников.
К тебе есть одна просьба. Кончится война, наступит мирная жизнь. По возможности постарайся разыскать братишку. Если он жив, то страна воспитает его. Он уже достаточно взрослый. Расскажи ему о Женьке. Внуши, каким он должен быть. Зовут его Александром, рождения 1930 года, остался в Херсоне. Тешу себя мыслью, что ты найдешь его…
Желаю счастья, здоровья и доброго духа. Будь умницей. Не надо сильно печалиться. Ведь этим не поможешь. Устраивай свою жизнь счастливо, чтобы могла пожить за меня.
Вспоминай иногда Женьку, но без грусти, а с мыслью, что он погиб не напрасно.
Будь счастлива.
Война застала его в Таллине. В суровые августовские дни 1941 года «морской охотник», на котором служил Евгений, шел вместе с кораблями Балтийского флота из Таллинской гавани в Кронштадт. Под непрерывной бомбежкой, прорываясь через минные поля, балтийцы с боями уходили на свою основную базу. За личную отвагу и смелые действия экипажа Евгений Иванович Червонный был награжден орденом Красного Знамени.
В темные августовские ночи, когда затихали бои, Евгений Иванович вспоминал недавнее прошлое. В 1938 году слушатель Херсонского мореходного училища Червонный проходил штурманскую практику на теплоходе «Скворцов-Степанов», который был захвачен франкистами. Голодом и угрозами они пытались заставить советских моряков изменить Родине. Их бросали в вонючие ямы, оставляли без глотка воды. Вместо хлеба предлагали морякам живых червей. Но советские люди вынесли все испытания. Тогда он воочию увидел, что значит фашизм. Вернулся Евгений Червонный больным туберкулезом. На Родине вылечился. И вот – война. Молодой командир поклялся сражаться с гитлеровцами до последней капли крови. И он выполнял с честью свое обещание. Вот скупые строки характеристики, данной командованием Евгению Червонному:
«…Сбил лично 2 самолета. Участвовал в 6 минных постановках. Потерь не имел. В течение 20 дней катер совместно с канонерской лодкой поддерживал огнем фланг приморской армии… Участвовал в 3 ледовых походах на Ханко. Спас 400 человек…».
В один из июльских дней 1942 года старший лейтенант Червонный уходил в море на очередное задание. Видно, предчувствуя смертельную опасность, написал письмо жене. Катер подорвался на мине. Боевые товарищи подобрали тело Червонного среди обломков и доставили в Кронштадт. Среди вещей офицера и было найдено письмо. Полный его текст опубликован в мае 1961 года в ленинградской газете «Смена».
27 июля
Дорогие родители!
Пишу вам последнюю свою записку. 27-VII- 42 г. исполнилось ровно месяц со дня зачтения приговора. Мой срок истекает, и я, может быть, не доживу до следующей передачи. Помилования я не жду. Эти турки отлично знают, что я из себя представляю (это благодаря провокаторам). На следствии я вел себя спокойно. Я отнекивался. Меня повели бить. Три раза водили и били на протяжении 4–5 часов. В половине четвертого кончили бить. За это время я три раза терял память и один раз представился, что потерял сознание. Били резиной, опутанной тонкой проволокой. Грабовой палкой длиной метра полтора. По жилам на руках железной палочкой… После этого избиения остались следы шрамов на ногах и повыше. После этого избиения я стал плохо слышать на уши.
Кто вообще был в моей группе, те гуляют на воле. Никакие пытки не вырвали их фамилий. Я водил ребят на дело. Я собирал сведения. Я собирался взорвать дом, где были немцы (рядом с д. Красной Армии, новый дом). Но мне помешал старик. Эта собака меня боялась. Он знал, что у меня не дрогнет рука, поднятая на провокатора. От моей руки уже погиб один провокатор. Жаль, что я не успел развернуться…
Я рассчитывал на побег. Но здесь пару дней тому назад уголовные собирались сделать побег, и их зашухерили. Они только нагадили. Сейчас нет возможности бежать, а времени осталось очень мало. Вы не унывайте. Саша Хорошенко поклялся мне, что, если будет на воле, он вас не оставит в беде. Можете быть уверены, что он будет на свободе. У него есть время, и он подберет нужный момент улизнуть из тюрьмы. Наше дело все равно победит. Советы этой зимой стряхнут с нашей земли немцев и «освободителей» – мамалыжников. За кровь партизан, расстрелянных турками, они ответят в тысячу раз больше. Мне только больно, что в такую минуту я не могу помочь моим друзьям по духу.
Достаньте мои документы. Они закопаны в сарае. Под первой доской от точила сантиметров 30–40. Там лежат фото моих друзей и подруг и мой комсомольский билет. В сигуранце у меня не вырвали, что я комсомолец. Там есть фото Вовки Ф., отнесите его на Лютеранский переулок, 7, Нине Георгиевне. Вы ей отнесите, и пусть она даст переснять, а фото заберите назад. Может быть, вы его когда-нибудь встретите. Там есть и мои письма. Есть там и коробочка. Можете ее вскрыть. Там мы клялись в вечной дружбе и солидарности друг другу. Но мы все очутились в разных концах. Я приговорен к расстрелу, Вова, Миша и Абраша эвакуировались. Эх! Славные были ребята! Может быть, кого-нибудь встретите.
Прощайте, дорогие. Пусть батька выздоравливает. Это я хочу. Прошу только не забыть про нас и отомстить провокаторам. Передайте привет Лене.
Целую вас всех крепко, крепко. Не падайте духом. Крепитесь. Привет всем родным. Победа будет за нами!
В героические дни обороны Одессы в августе 1941 года в «летучем отряде» капитана В. А. Молодцова появился коренастый юноша, которого зачислили в отряд связистом. Это был комсомолец 16-летний Яша Гордиенко. Сын черноморского моряка, он только перед войной окончил девять классов.
16 октября 1941 года румынско-немецкие части вошли в Одессу. Борьбу с оккупантами продолжили разведчики, подпольщики, партизаны, которые скрылись в катакомбах – разветвленной сети подземных галерей, оставшихся от многолетней вырубки камня-ракушечника. Обосновалась в подземелье и группа подпольщиков, которой командовал капитан-чекист Владимир Александрович Молодцов. В его отряде Яша Гордиенко стал разведчиком. Собирал информацию о действиях фашистов, распространял листовки, проводил политическую работу среди населения, особенно среди молодежи. Отважный юноша неоднократно участвовал в боевых операциях: в подрывах железнодорожного полотна, в нападениях на вражеские автомашины, много раз выводил из строя телефонную связь противника.
Оккупанты усиливали кровавый террор. Уже в первую неделю «нового порядка» фашистские палачи расстреляли, повесили или заживо сожгли более 45 тысяч жителей Одессы. Особенно вражеская охранка охотилась за партизанами. Из доноса предателя стало известно место явки подпольщиков. Вечером 9 февраля 1942 года, когда Яша Гордиенко вместе с командиром отряда В. Молодцовым выходили из дома, на них набросились агенты охранки. Ни пытки, ни истязания не могли сломить волю советских патриотов. Молодой паренек держался так же мужественно, как и стойкий коммунист. Они были приговорены к смерти. Зная наверняка, что через несколько дней погибнет, Яша Гордиенко на шести клочках папиросной бумаги написал последнее письмо родителям, которое товарищи по камере сумели впоследствии переслать в город.
Яков Гордиенко посмертно награжден орденом Ленина и медалью «Партизану Отечественной войны» I степени. Его письмо опубликовано в сборнике «Одесса в Великой Отечественной войне Советского Союза» (т. 2. Одесса, 1949).
14 августа
Милая моя мамусенъка!
Сегодня получила твое письмо с фотографией. Ты права – мне очень приятно смотреть на нее. Я то и дело ее достаю из кармана гимнастерки. У меня уже нет ни одной своей фотографии – все куда-то исчезли. Да! А ты получила мое фото, где мы с Машенькой (Поливановой. – Ред.) сняты?
Мы совершили большой переход, примерно 115 км, и теперь наступаем в другом месте и с другой армией. Место здесь очень болотистое, грязь везде по колено. Ну ничего, мы и здесь повоюем. Побьем проклятых гадов, чтобы им тошно стало. Ты Машеньке напиши, чтобы она зря не надрывалась, а то с нею никакого сладу нет. Я после ранения стала много осторожнее.