18 сентября
Моя черноглазая Мила!
Посылаю тебе василек… Представь себе: идет бой, кругом рвутся вражеские снаряды, кругом воронки, и здесь же растет цветок… И вдруг очередной взрыв… василек сорван. Я его поднял и положил в карман гимнастерки. Цветок рос, тянулся к солнцу, но его сорвало взрывной волной, и, если бы я его не подобрал, его бы затоптали. Вот так фашисты поступают с детьми оккупированных населенных пунктов, где они убивают и топчут ребят… Мила! Папа Дима будет биться с фашистами до последней капли крови, до последнего вздоха, чтобы фашисты не поступили с тобой так, как с этим цветком. Что тебе непонятно, мама объяснит.
До войны Дмитрий Андрианович Петраков преподавал в одном из техникумов Ульяновска. В войну стал комиссаром полка. Человек большой отваги, он в боях под Сталинградом воодушевлял бойцов своим примером, был контужен. Очнулся в медсанбате и написал короткое письмецо дочурке с рассказом о последних сражениях.
В октябре 1942-го – снова в пекле боев. С группой бойцов предпринимает дерзкую вылазку в тыл противника. За эту операцию награжден орденом Красной Звезды.
Летом 1943 года его полк наступал в направлении Орла. Гитлеровцы отчаянно сопротивлялись. Необходимо было сломить врага. Дмитрий Андрианович переползал из окопа в окоп, воодушевлял людей на новую атаку. Приказ командования, теплые слова замполита поднимали солдат на подвиг. Сломив сопротивление гитлеровцев, полк ворвался на окраину Орла, завязались бои на улицах. Здесь отважный комиссар и пал смертью храбрых. Его письмо дочери было опубликовано в журнале «Работница» № 2 за 1957 год.
24 сентября
Привет, друзья.
Немцев бью, окружен кругом. Ни шагу назад – это мой долг и моя натура… Мой полк не позорил и не опозорит советское оружие…
…если я погиб – одна моя просьба – семья. Другая моя печаль – надо было бы еще сволочам дать по зубам, т. е. жалею, что рано умер и немцев убил лично только 85 штук.
За советскую Родину, ребята, бейте врагов!!!
…Бои за Сталинград. 24 сентября штаб 272-го стрелкового полка был окружен гитлеровцами. Батальонный комиссар Ивин Мефодиевич Щербина (1908–1942) повел бойцов в контратаку. В разгар этого неравного боя комиссар был смертельно ранен. Воины, прорвав вражеское кольцо, вышли к своим. Предсмертная записка героя опубликована в журнале «Пограничник» № 19 за 1974 год.
24 сентября
Товарищи!
Тюрьма переполнена провокаторами. Знайте, что уколы не страшны. Делается это так: агент сидит с вами, задает вам вопросы. Слабые люди заводят разговор. В болтовне выдают тайны. Агент фиксирует и передает следователю. Когда вы приходите к следователю, он задает вам вопрос. Если вы не отвечаете, тогда дают уколы. Очень болезненно проводится эта пытка. После того, как вы приходите в нормальное состояние, вам говорят: под влиянием уколов вы говорили то-то и то-то. На самом деле это записи провокатора.
Со мной сидели провокаторы: Кулиш С. и еще один, Осипенко, с Васильковского района, его жена – Зина. Эти трое – бывшие парашютисты, но сейчас работают провокаторами. Не одну сотню людей они выдали. Сидели и провоцировали Берестова Л – директора завода Маслопрома, Новичука П., моего отца, Быковского В., Шохова Ю., Токмакова Н., Александра Кравченко, Калинкина М., Юру Савченко. Жена Осипенко обрабатывала Веру Хитько, Харитину Журавлеву, Алексееву Валю и других.
Прощайте, товарищи!
Будет возможность вынести или передать на волю эту записку, передайте или сохраните до прихода Советской власти.
Захватив Днепропетровск, фашистские оккупанты стали устанавливать «новый порядок». Начались массовые аресты коммунистов и советских патриотов. Только 13–15 октября 1941 года гестаповцы и полицейские расстреляли 12 тысяч мирных жителей, зарыв их в противотанковом рву на окраине города.
День ото дня росло и ширилось партизанское движение, возглавляемое подпольным обкомом партии, секретарем которого был Николай Иванович Сташков. В октябре-ноябре 1941-го обошел он пешком многие районы области и установил личный контакт с руководителями подпольных горкомов и райкомов партии, а также с вожаками комсомольско-молодежных организаций. В ноябре провел «лесную» партийную конференцию, на которой присутствовали коммунисты партизанских отрядов области. В январе и апреле 1942 года под руководством Николая Ивановича в Павлограде состоялись совещания секретарей подпольных горкомов и райкомов партии.
Рабочие Днепропетровска, Днепродзержинска, горняки Криворожья и Марганца, рабочие других промышленных центров саботировали мероприятия фашистов. Так и не удалось им пустить в ход ни одного сколько-нибудь значительного завода. Оккупанты были вынуждены отправлять на ремонт в Германию подбитые пушки, танки, паровозы, автомашины. На железных дорогах все чаще происходили крушения.
Гестаповцы долго и упорно искали руководителей советского подполья. Одному из провокаторов все же удалось в июне 1942 года проникнуть на «свадьбу» молодых подпольщиков Веры Хитько и Николая Токмакова, во время которой Н. Сташков провел нелегальное совещание активистов. После «свадьбы» была арестована первая группа подпольщиков, а 8–9 июля – вторая, более значительная. 28 июля Сташков пришел на павлоградский рынок, чтобы встретиться с нужными людьми. Здесь его выследил шпик. Завязалась перестрелка. Николая Ивановича, раненного в бедро и руку, схватили гестаповцы.
В Павлоград тут же приехал начальник службы безопасности штурмбанфюрер Мульде и под усиленной охраной увез пленника в Днепропетровск, в 20-ю камеру гестаповской тюрьмы на улице Короленко. Здесь Сташков узнал, что гитлеровцы не пощадили его 75-летнего отца, расстреляв на глазах у жителей города.
Но и в тюрьме руководитель подпольщиков чувствовал себя ответственным за судьбы товарищей, всячески поддерживал и подбадривал их. В конце января 1943 года Сташков был казнен. Его письма после войны были переданы в архив Днепропетровского обкома КПУ. Посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.
26 сентября
На этой койке спал с 24/IX-42 г. 26/IX был на допросе.
Решение не объявили, но в подтверждение обвинений сделали очную ставку мне неизвестного человека Юханова Алексея.
Он дал ложные показания и вдобавок бросился избивать, хотя совершенно точно он меня не знает. В общем – подлец, провокатор.
Судя по отношению на допросе и пристрастию, я буду расстрелян.
Прощайте. Умру честно.
Никому я зла не сделал.
Василий Григорьевич Кривопустенко (1903–1942) родился в Таганроге в семье бедного донского казака. С семи лет работал подручным в сапожной мастерской, подпаском, батраком. В Гражданскую сражался против белогвардейцев на Дону. Работал на обувной фабрике. Как передового производственника, выдвинули на руководящую работу. Дорос до заместителя председателя исполкома городского Совета депутатов трудящихся Новочеркасска Ростовской области.
Во время оккупации вместе с другими коммунистами создавал партизанские группы, руководил диверсиями в городе и на железной дороге. 24 сентября 1942 года был схвачен гестапо. Враги жестоко избивали арестованного, но он никого не выдал.
Прощальные слова написал на фанере, служившей ему постелью в камере. Заверенная копия этой надписи хранится в Музее истории донского казачества в Новочеркасске.
30 сентября
Я, вступая в ряды «Молодой гвардии», перед лицом своих друзей по оружию, перед лицом своей родной многострадальной земли, перед лицом всего народа торжественно клянусь:
Беспрекословно выполнять любое задание, данное мне старшим товарищем. Хранить в глубочайшей тайне все, что касается моей работы в «Молодой гвардии».
Я клянусь мстить беспощадно за сожженные, разоренные города и села, за кровь наших людей, за мученическую смерть тридцати шахтеров-героев. И если для этой мести потребуется моя жизнь, я отдам ее без минуты колебания.
Если же я нарушу эту священную клятву под пытками или из-за трусости, то пусть мое имя, мои родные будут навеки прокляты, а меня самого пусть покарает суровая рука моих товарищей.
Кровь за кровь! Смерть за смерть!
О ребятах организации «Молодая гвардия» А. А. Фадеев написал одноименный роман, подробно рассказав их историю.
3 октября Будапешт, тюрьма.
Моя любимая, дорогая Цико,
моя дорогая дочь Олечка!
Не было ни дня, ни часа, когда бы я о вас не думал. Я безгранично желал вернуться к вам и продолжать нашу прекрасную семейную жизнь. Не суждено мне… Военный суд приговорил меня к смерти. Эти строки пишу за несколько минут перед смертью. Чувствую себя здоровым, полным энергии, безграничным желанием жить. И нет спасения. Вынужден умирать. Но я иду на смерть смело, мужественно, так, как положено людям нашего склада. Прожил я 41 год, из которых 20 лет посвятил делу бедного народа. Всю жизнь был честным, преданным, неутомимым борцом без личной корысти. Никогда не кривил душою. И таким умираю, ибо знаю, что наше дело справедливо… и победа будет наша. Народ меня не забудет, когда настанут лучшие времена. Когда-нибудь история расскажет правду и о моей скромной личности. Я умираю и буду жить.
Мои дорогие, не оплакивайте меня и не горюйте по мне. Теперь и сотни тысяч лучших сынов народа умирают за лучшую будущность человечества. Война – самое большое несчастье для человечества. Будем надеяться, что после этой войны настанет мир, который надолго, а может быть, и навсегда сделает это несчастье невозможным. Прощаясь с вами, желаю вам дожить до мира и счастливой жизни. И когда доживете до этого, и меня вспомните незлым, тихим словом…