ств и жизни, должен оказать помощь своей родине, Красной Армии. Я заведую колхозной пасекой. Получил за свой труд дополнительно три центнера меда. Кроме того, получил достаточно хлеба и имею немало мяса». Ферапонт Головатый просил, чтобы его самолет был оправлен на Сталинградский фронт. Об этом написала газета «Правда» 18 декабря 1942 года.
По почину колхозника начался сбор средств на постройку эскадрилий боевых самолетов. Кстати, истребитель, построенный на средства Ф. Головатого, был вручен его земляку – гвардии майору Борису Еремину, который вскоре и написал дарителю письмо, в котором отчитался о проделанной боевой работе. Это письмо боевого летчика было полностью опубликовано в газете «Правда» 18 марта 1943 года.
20 марта
Портянки сохнут над трубой,
Вся в инее стена…
И, к печке прислонясь спиной,
Спит стоя старшина.
Шепчу: —Товарищ, ты бы лег
И отдохнул, солдат;
Ты накормил, как только мог,
Вернувшихся назад.
Ты не поверил нам. Ну что ж,
В том нет большой беды.
Метет метель. И не найдешь
На небе ни звезды.
Твоей заботе нет цены,
Ляг между нами, брат.
Они снежком занесены
И не придут назад.
Борис Костров (1912–1945) писал стихи с детства. Часто читал их на школьных вечерах и праздниках. В 1933 году его стихи впервые публикуются в журналах «Резец» и «Звезда». Поэт поступил в Рабочий литературный университет, затем работает в редакции газеты «За колхоз». В 1941 году Костров выпускает книгу стихов «Заказник». С самого начала войны уходит на фронт. Воевал под Ленинградом, в Карелии, на Калининском фронте, был трижды ранен. Окончив танковое училище, куда Костров был направлен в 1943 году, возвращается на фронт с самоходной артиллерийской установкой. В марте 1945 года командир самоходки Борис Костров был тяжело ранен при штурме Крейцбурга в Восточной Пруссии, а через три дня умер от полученного ранения в госпитале.
15 апреля
Родные! Итак, луч опять осветил мою «келью». Я рад, что вы живы… В отношении меня – затишье. Я полагаю так, что нового они не добились, все пытки не увенчались успехом, и решили, видимо, 1 мая вывесить, как «подарок» для народа… Ведь ни одного человека они не получили, а против меня материал с 1941 года, и довольно-таки солидный. А как мне поступить? Ведь я решил твердо всю свою жизнь посвятить борьбе с врагами всего прогрессивного человечества, за народ, за Родину… Все сделаю и делаю, только чтобы никто не пострадал… Крепко всех целую.
В первые дни Великой Отечественной Иван Константинович Кабушкин (1915–1943) попал в плен и оказался в одном из лагерей Минска. Вскоре ему удалось бежать, и он стал собирать боевых друзей, чтобы вместе бить врага.
С ноября 1941-го по заданию подпольного горкома партии и командования партизанских отрядов выполнял специальные задания разведывательного и диверсионного характера. С мая 1942 года возглавлял оперативную группу по уничтожению агентов фашистской разведки, провокаторов и наиболее злобных чиновников оккупационного аппарата. Он добывал для минских партизан оружие, боеприпасы, медикаменты, проводил большую работу по разложению минской полиции, вражеских националистических формирований. При его непосредственном участии было освобождено множество военнопленных из концентрационных лагерей.
4 февраля 1943 года фашистам удалось схватить подпольщика на конспиративной квартире. В тюрьме Кабушкина подвергали жестоким пыткам, много раз избивали до потери сознания, морили голодом, 14 дней не давали воды. Но ничто не могло сломить непоколебимого духа бойца минского подполья.
Письмо героя после войны было передано в Институт истории партии при ЦК КПБ.
31 мая
Другу жизни и товарищу по работе, дорогой, пожизненно незабываемой, любимой Эсфирь Харитоновне от командира партизанского отряда «Старика» (Шиманского В. А.).
Дорогая Эсфирь Харитоновна.
Скоро два года, как варвары человечества напали на нашу священную землю и нарушили… мирную счастливую жизнь многомиллионного советского народа. Нарушили и нашу скромную… семейную жизнь. Я уверен, что пройдет меньше времени, чем прошло, и советский народ, в том числе и мы с тобой, восстановим нашу прежнюю счастливую жизнь. Причем все, в том числе и мы с тобой, восстановим нашу жизнь на высших основах, чем она была. Ибо за эти два года все очень многому научились, как нужно ценить время жизни и жизнь во времени, как нужно ценить друга жизни и себя для друга.
Дорогая Фирочка!
Многому, многому я научился, когда я учился и был под защитой страны, но еще большему я научился, когда стал с винтовкой на защиту страны. Теперь я стал не тем, как ты знала меня. Теперь я весь облился фашистской кровью и чертовски стал похож на старика… Может быть, и настанет скоро то время, когда встретимся вместе с тобой, вот тогда мы расскажем друг другу, поможем друг другу и заживем, как живут люди в раю. Этот день нашей встречи будет счастьем для нас всех, ибо это будет чудо, небывалое ни с кем.
Дорогая Фирочка, работая в тылу у врага, я с отрядом достал исключительно ценные материалы по расположению и местонахождению главного фашистского аэродрома Юго-Восточного фронта, главную квартиру генерального штаба воздушных сил Юго-Восточного фронта и главную квартиру Геринга, куда очень часто приезжает Гитлер. Достав эти материалы, я решил обеспечить отряд руководством, а сам перехожу линию фронта. Задача очень тяжелая, но, на счастье, может быть, решимая.
Во имя страны я жертвую собой, считая, что если удастся доставить Советскому правительству материалы – это очень во многом поможет разбить фашистские полчища на Украине, особенно его основные авиасилы. Кроме этого, я должен получить установку о действии отряда в дальнейшем…
Прощай, дорогая Фирочка, я оставил Марусе материалы о деятельности отряда. Прошу тебя, если я погибну, эти материалы доложить Советскому правительству и считать меня партизаном Великой Отечественной войны.
Прощай, дорогая, любимая, искренне уважаемая Эсфирь Харитоновна. Передай всем товарищам и знакомым, что я все силы отдал и отдаю для защиты Родины.
1 июня 1943 года я выхожу от Насти и через месяц должен быть у тебя, если нет – меня приняла сырая земля.
Прощай, дорогая.
Прощайте, все друзья.
Прощай и ты, дорогая Родина моя.
Василий Андреевич Шиманский (1902–1943) Родился в городе Балта Одесской области. В прошлом батрак, с 1927 года член партии и секретарь колхозной партячейки. Окончил Московский институт народного хозяйства имени Г. В. Плеханова, аспирантуру, стал кандидатом экономических наук. В августе 1941-го ушел на фронт. Последнее письмо с фронта, которое получили родные, датировано 25 октября 1941 года: «Уезжаю в дальнюю командировку, когда вернусь, сразу напишу…».
В декабре 1941 года Шиманский под именем Петра Прокофьевича Лищенко появился в Кордылевке близ Винницы. Устроившись кузнецом на сахарный завод, сблизился с бывшими военнопленными, бежавшими из лагерей и жившими в Кордылевке Андреем Евтуховым, Эдуардом Ляховецким и Виктором Тришиным. Вчетвером они организовали подпольную группу. Вскоре ей удалось пустить под откос поезд с горючим. Число подпольщиков росло, и они объединились в партизанский отряд «Старика». Отряд обнаружил местонахождение штаб-квартиры Геринга вместе с расположенной поблизости крупной авиабазой немцев, а также ставку Гитлера – объект «Вервольф».
Фашисты усиленно разыскивали партизан. В начале мая 1943 года подпольщики ушли в Черный лес, где действовал другой партизанский отряд, а сам Шиманский с тремя товарищами пошел на восток, к линии фронта. В середине мая после нескольких суток тяжелого и мучительного пути, израненные и больные, они добрались до села Козацкое (Одесская область), в нескольких километрах от Балты. Здесь они скрывались у местных жителей. Отдохнув и окрепнув, в конце мая двинулись в дальнейший путь, и что с ними стало, неизвестно.
В Козацком у Марии Олейник В. А. Шиманский оставил ряд документов, адресованных командованию Красной Армии, в том числе и последнее письмо жене, которое приведено выше. Документы были вложены в бутылку и зарыты в землю. После освобождения от фашистской оккупации Мария Олейник передала эти документы по назначению.
6 июня
Только вчера послала тебе, мой мальчик, письмо. А сегодня вечером пишу снова. Знаешь, Пашенька, я давно хотела написать тебе РАДОСТНОЕ письмо. Думала, что так и не смогу. Смерть папы, бабушки, Валечки. Казалось, ничего в жизни не обрадует меня, кроме встречи с тобой.
А сегодня был день чудес, радостных, нежданных.
Поверишь, я была на праздновании дня рождения Пушкина! Музей был закрыт с начала войны… И вдруг получаю розовенький листочек – приглашение в музей!
Пришло восемь человек из близлежащих домов. Выступали Вс. Вишневский, В. Инбер и Николай Тихонов. С какой пронзающей душу верой Вишневский сказал: «Голод уйдет! Поверьте: мы победим!» Вера Инбер читала «Памяти Пушкина». На бюсте Пушкина был венок, настоящий, из живых цветов. А я вспоминала, как малышом ты потерялся в музее и я с трудом отыскала тебя у этого самого бюста. Ты тогда сказал: «Я с каменным дядей гулял!» Помнишь? Знаешь, сынок, нас было 8 человек. Всего. Но мы были в центре Вечности… и Бессмертия. Жизнь будет! Она бесконечна.
Дом Пушкина не пострадал. Бомба упала в Мойку и не взорвалась! Есть в мире места, неприкасаемые, хранимые свыше!