Предисловие
Публикую здесь письма моей сестры. Это все, что она мне написала. Мои ответы опубликованы тоже, но в общем потоке это менее одного процента.
Мне представляется, что эти письма представляют собой законченное художественное произведение. Трудно представить, что всё это написано на самом деле, но я не изменил ни одной строчки. Только заменил родственников жены на «Константиновых», а имена прочих — на «Ивановых», «Петровых» и т.д. Константиновым-Ивановым-Петровым письма писались тоже, а также вывешивались в интернете на сайтах организаций, где они работают, в инстаграме, фейсбуке и т.д. Особо комментировать написанное не хочется, при сплошном чтении все становится очевидно с самого начала.
В послесловии немного поговорю о контексте.
Человеческий документ
28.10.2013
Я, Дима, не из комментариев ЖЖ, ты меня, наверное, с кем-то перепутал? Я не сапожник, не смирнофф, не гыдов и не холмогоров… Наташа из семьи советских беженцев-переселенцев, а все, кто родился не в Москве, имеют менталитет и убеждения, нездоровые для восприятия нормальных граждан. В этой семье все друг друга бросали: сначала бабки бросили её родителей, когда у них родились дети, потом они оставили их умирать и удрали из иркутской нищеты, потом Наташа бросила родителей и удрала из дома, и ей было наплевать на родителей, которым она по полгода не давала о себе ничего знать. А обида у нее была такая: родители ничего не дали ей (!!!), не отблагодарили её за учёбу, за то, что она отлично училась, закончила школу. Это что за отношение к своим родным? К людям, давшим ей жизнь? Причина тут в наследственности, — в этой семье все друг друга бросают. Это идёт по материнской линии, передалось и Наташе. Потом Наташа бросила мужчину, с которым прожила пять лет. Кирилл не женился на ней, потому что рядом с Наташей было ещё пять таких же девочек, ничем не отличающихся друг от друга. А жена, — это не тело в койке, а мать, сестра, любовница, подруга, соратница, хранительница очага, хозяйка, умеющая вкусно готовить и успокаивать любимого, когда ему дискомфортно. Она бросила его не из-за того, что любовь прошла, а из-за того, что в один прекрасный момент такая же девочка, как и Наташа, забеременела от него и сделала аборт, и не нашла ничего лучшего, как рассказать ей об этом. А Наташа не нашла ничего лучшего, как отомстить ему, заведя интрижку с тобой. В её планы не входило серьёзно развивать отношения и начинать строить семейную жизнь. Ты хорошо оценил ситуацию и дал ей перспективу, в общем бесперспективной ситуации. Наталья не плохая, на фоне её подруг… Но такая штука как наследственность, не проходит, в этой семье все друг друга бросают…
Если ты ей будешь утирать слезы, это у мужика должно вызывать отвращение. В каких это книгах написано, что слезы вызывают жалость? Где она это прочла? Слёзы вызывают отвращение, плачущего не жаль совсем, и хочется смеяться над плачущем, как над нелепостью. Если Наташа не будет САМА справляться со своими прямыми обязанностями: готовить, кормить семью, тебя, детей, а заставит тебя нанимать прислугу, либо ещё что-то ещё предпринимать, то тут и семьи нет никакой! Если есть очаг, в нём нужно поддерживать огонь, вокруг него все собираются и любят друг друга, все благодарны друг другу… А ты ей слёзы утираешь!!! В девять часов встала, — и к плите, готовить!!! Готовь на всю семью!!! Готовь мужу обед! Готовь своим детям! Я тебе сочувствую, Дима, это надо было жениться, чтобы по столовкам бегать! Это стрёмно! Айфон об стенку, — и к плите!
Вспомни Алку из Новосибирска! Алка — талантливая девушка, действительно талантливая. Но как только она сказала мужу: «Тебе надо убирать, готовить в доме, — нанимай прислугу, тебе нужна нянька для ребёнка, — нанимай няньку!» А мужчина, так и надо делать, «нанял» себе другую жену! Бабы все одинаковые! Я повторяю, — БАБЫ. Для женщин есть другие характеристики. А бабы, — все одинаковые, природа одна у всех, из одной глины все сделанные. Баба любит силу, не тогда, когда её бьют, а, по крайней мере, слезы ей не вытирают и не идут у неё на поводу. Это закон. Жену надо воспитывать под себя, её предназначение быть матерью, женой, и больше ничего. Замужем это значит не над мужем, а за. Не будешь ей помыкать, уважать не будет. Я уж об отношении к себе не говорю. Если у неё нет уважения к своей матери, то, то, что исходит от неё ко мне, я воспринимаю как неврастению и тяжёлую послеродовую травму. Надеюсь, что это пройдёт.
Теперь, что касается крещения. Я нищая. Наташа воспринимает меня как несчастную старую толстую неудачницу, без личной жизни, ничего не добившуюся в жизни, у которой нет ничего и уже не будет никогда. Значит я, по её представлению, должна влезать в вашу жизнь и своей «помощью» как бы должна руководить ею, её семьёй, её ребёнком, жизнью. Так же, как её мать, в принципе, должна бы влезать в жизнь. То есть играть какую-то важную роль в ЕЁ (!!!) жизни. Это её травма, которую она получила от родителей, волей неволей распространяется на меня. Это в её роду все друг друга бросают. У тебя, Дима, кроме меня и мамы никого нет, кто любил бы тебя искренне, со всеми твоими обидами, горечами, правдами и кривляньями перед людьми, с твоими нравоучениями сложившимся личностям. Но у тебя есть одна отцовская черта, которая делает тебя ещё роднее для меня: это ненависть и презрение к своим родным. Это нельзя ломать, это библейское — домашние враги ваши, глина. Отец презирал своих родных только потому, что они родные. Я по другому смотрю на все. У меня, кроме тебя и мамы нет больше никого. Я знаю, что вам, кроме меня некому больше помочь, и если я не помогу вам, то вам никто не поможет. У меня нет денег, я нищая, также как и у тебя нет друзей — у тебя есть нахлебники. Тебе только кажется, что у тебя есть и те, и другие. Я не однофамилица, я не нахлебник, я не знакомая твоя с ЖЖ, и не из инстаграма (как однажды сказала Наташа: не пиши комментарии в инстаграмм, не обозначай себя как родственница, у меня 550 подписчиков, это может быть опасно…). Так не будет, я не позволю к себе такого обращения.
Тут Наташины родители вызвали меня для разговора. Я пошла, мне интересно, хотя зная, интуитивно, не хочу общаться с ними, не мои люди… Но так вот, говорят, мы о тебе не знаем ничего, кто ты? Я рассказала. Они даже не знали, что у меня несколько образований. Наташа, видимо, сказала им, что я работаю на бросовой работе за гроши, и ещё что-то, что позволило им обращаться ко мне, распоряжаясь мной и моим личным временем, как с ничтожеством, называть меня «шебутной» или ещё как… Не знали… Удивились. Я рассказала, что работала семь лет на бросовой работе, потому что у меня старая мать на руках, что я содержу её, я отвечаю за её здоровье и продлеваю её жизнь, потому что она отдавала все нам, всю свою жизнь, и просто я её люблю, также как и тебя. Удивились. Их же дочь не любит, это в их роду всех бросали друг друга, а у нас другая политика, мы втроём были, мы помогали друг другу, дружили, были вместе. А это для Наташи и для наташиной мамы дикость и не приемлемо. Мне не надо было тарелки дешёвые, — как Наташа сказала, — покупать, чтобы встретить её с ребёнком из роддома, как близкого человека, накормить всех, угостить, чтобы все почувствовали облегчение и счастье, что все хорошо закончилось и наконец-то наша дорогая Наташенька с ребёночком дома, — надо было на стол все навалить, чтобы со стола все ели, а то тарелки дешёвые… Это не тарелки, это род такой — где все друг друга бросают, а если что-то делаешь, то тебя не просит никто об этом, и выглядишь как дура, навязываясь. Наташа, не понимает, что мне стыдно за неё, что она не умеет готовить, и не приучена к этому с детства. Я смотрю на неё своими глазами, как ей надо получать удовольствие: готовить обед для мужа, для семьи, заботиться о нем, а не рыдать как белуга…
Так вот, разговор с Константиновыми. Я думала, что они должны быть умнее. Я думала, что они предложат мне, как нормальные люди, работать у себя в фирме. Но потом я подумала, у меня же никто не спрашивает: а как тебе помочь? А как ты вообще живёшь? И если человек в мои годы начинает с нуля, то, наверно, ему не сладко. Все думают, что я ни в чём не нуждаюсь, и если у меня десятка в кармане, то думают, что у меня миллион. Я удивилась и подумала, что Наташина мама глупее своего мужа, так как это была её инициатива вызвать меня на разговор. Я не нуждаюсь в помощи как специалист, и если не смогу работать в одном месте, то устроюсь на другое. Я не собиралась к ним обращаться, чтобы они меня взяли на работу.
Наташа вообще зря опасается всего, что связано с ней и с её семьёй. Если ты помнишь, я не хотела категорически идти на корпоратив к ним, и вообще мне не интересны, ни сама Наташа, ни её родители. Я люблю только тебя, я уважаю только тебя, я предана только тебе, я не хочу от тебя ничего: ни твоих денег, ни твоей славы, ни твоих домов, ни твоих квартир, ни твоих ещё каких-то благ и достижений, мне нужно от тебя только одно: чтобы ты был жив и здоров, чтобы было хорошо тебе, твоей семье, и теперь твоему сыночку.
Так как у Наташи никакого дела нет до тебя, до твоего здоровья, я очень прошу, чтобы не случилось страшного, пойти на обследование лёгких ко врачу. Если это аллергия, то это тоже очень коварное заболевание. Ещё я хочу, чтобы как можно дольше была жива моя и твоя мама. Мама — очень хороший у нас человек, единственный человек в жизни, который нас по-настоящему любит. Она, может, излишне эмоциональна, но её природную женственность и материнство, не похожесть ни на кого, делает её такой, о которой говорят: «Мать — это святое». Я желаю Наташе и её матери, чтобы о них так говорили. А не бросали друг друга из рода в род.
Я подумала о её родителях, что они мне предложат работать у них, а услышала, в принципе, тоже самое, что от тебя: мы родственники, но ты говори, что мы однофамильцы, смысл, примерно, такой. Я думала, что люди, имеющие свой крупный бизнес, миллионеры, должны иметь другой менталитет, но деревня, её в какой огород не сажай, это все равно д