— Станислав Мстиславович, — ротный повернулся к поручику Мизерницкому, — отправь делегатов найти бронегренадеров.
— Все готовы? Селиванов, отделение в передовое охранение. Идем быстро.
За пляжем начинались сплошные заросли. Идти пришлось по просекам и тропинкам. Местами дорогу перегораживали свежие завалы из поваленных фикусов и пальм. Марш по джунглям развлечение еще то. Ко всему прочему парило, от земли поднималось марево, дышать тяжело, рубашка и гимнастерка моментально пропитались потом.
Заросли закончились неожиданно. Унтер Селиванов первым выскочил на открытое пространство, довольный потянулся, потрясая штурмовой винтовкой и плюхнулся на землю как подкошенный. По кронам деревьев ударила пулеметная очередь. Никифоров сам отреагировал на голых рефлексах, рыбкой нырнул за ближайшее бревно. Впереди на окраине аэродрома шел бой.
Справа захлопали минометы. То тут, то там трещали очереди и одиночные выстрелы. Впереди на поле чадили разбитые самолеты. Левее за открытым полем над тростниковой плантацией вспухли облачка разрывов.
— Не высовываться! Мезерницкий, бери взвод и занимай опушку на правом фланге.
— Иван Дмитриевич, наши на левом фланге, — поручик протянул ротному бинокль.
— Давай сюда, — сквозь окуляры прибора через прогалины видны трое солдат в знакомой пятнистой форме и сферических касках.
— Станислав Мстиславович, возьми людей и давай к нашим соседям. Мне срочно нужна связь, чтоб нас тут не накрыли из всех стволов.
Перспектива попасть под дружественный огонь рисовалась во всей ее неприглядной красе. Верного взводного унтера штабс-капитан отправил в разведку на правый фланг. Саперы залегли под кустами и деревьями, командиры отделений худо-бедно наметили огневые сектора для бойцов.
Никифоров еще раз возблагодарил Бога за то, что батальон еще в Алжире получил нормальные штурмовые винтовки на всех строевых. Водители и технические персонал правда вооружены штурмовыми карабинами ШКД-40. Та же самая «шведа», но с коротким стволом и складным прикладом. Нечто из категории: «на тебе боже, что нам негоже». Однако, это лучше, чем ничего, или старые длинные и тяжелые «мосинки».
Понемногу картина прояснялась. На окраине аэродрома закрепились американцы. Морская пехота заняла капониры, развалины аэродромных служб и медленно продвигалась вперед, охватывая противника с флангов.
— Ваше благородие, — ефрейтор Коноваленко дернул Никифорова за сапог, — есть связь!
— Давай! — штабс-капитан откатился назад и взял гарнитуру рации.
— Саперы? — прохрипело в динамиках.
— Так точно. Кексгольмский батальон, авангардная группа.
— Полковник Берс. Лежите тихо и не высовывайтесь. По моим людям не стрелять. Кто старший группы?
— Штабс-капитан Никифоров.
— Обозначь себя. Три зеленые ракеты. Понял?
— Понял, Владимир Иванович.
Бровь Никифорова медленно поползла на лоб. Интересные новости. Ему вообще не хотелось как-то обозначать своих людей, тем более в прямой видимости от противника. Наконец, решившись, штабс-капитан отправил первого попавшегося бойца отбежать на фланг и дать три зеленые ракеты вверх.
Вовремя. Вокруг шла вялая перестрелка. Никто особо не геройствовал, не бросался в удалые атаки. Войска на фронте явно перемешались. Вернувшиеся разведчики доложили, что слева точно бронегренадеры, а справа морская пехота. По словам командовавшего балтийцами поручика, основные силы бригады ушли вперед, а это заслон.
Шелест, протяжный свист. На позициях янки рвануло, засверкало и загрохотало. В поле и прилегающих рощах вздыбились десятки грязных кустов. Словно разом поднялись и распустились чудовищные цветы. От грохота заложило уши, земля вздрагивала от ударов даже на позиции саперов. Обстрел длился всего минуты три от силы, но за это время на врага обрушилось несколько десятков снарядов.
Тишина наступила также неожиданно. Вдруг все резко оборвалось. Стихли свист снарядов, грохот взрывов, шелест осыпающейся с неба земли и камней. Минута другая. Фланги пришли в движение. Солдаты короткими рывками, перекатами двинулись вперед. Противник не отвечал.
Затем из тростника показался человек с поднятыми руками. Рядом встал еще один. Третий поднялся. Янки один за другим выходили из укрытий.
Саперы так и лежали на опушке потрясенные мощью огня морской артиллерии. Уже после Иван Дмитриевич выяснил, что это отстрелялись два эсминца. Пушки, считавшиеся средним калибром, бесполезные в серьезном морском бою на пехоту в поле подействовали ошеломляюще.
Пленных забрала морская пехота, раненных сразу отделили, ими занялись фельдшеры и санитары. Бронегренадеры вышли на рубеж в ближайшем поселке и остановились в ожидании своей техники. А Никифоров вплотную занялся аэродромом. Связь налажена. Комбат получил рапорт о бое, обещает прислать людей и просит со своей стороны хотя бы начать прорубать дорогу к пляжу.
Техника. На все нужна техника. А она частью разгружается, частью вообще болтается в море в ожидании захвата порта с нормальными причалами. Все приходится делать руками, как во времена гвардии Петра.
Штурмовые части ушли вперед, мимо аэродрома катил поток пеших и на машинах. Высадившиеся на берег части спешили продвинуться как можно дальше, взять ключевые позиции пока противник ошеломлен и не оказывает серьезного сопротивления. Никифоров отправил один взвод расширять и обустраивать импровизированную просеку, а со вторым занялся ревизией местного хозяйства.
Аэродрому досталось по полной. Бомбили его жестко. Летное поле зияет воронками. Два ангара горят. На месте столовой месиво из дров и брезента. Здания аэродромных служб проще снести, чем восстановить. Зато нашелся старательно укрытый бревенчатыми накатами и грунтом арсенал. В ближайшем лесочке под брезентом аккуратно уложены рядами бомбы. Из топливных резервуаров один вскрыт прямым попаданием снаряда, чудом не загорелось. Еще три уцелели. В закопанных в землю цистернах бензин.
— Живем, будет чем летчиков обрадовать, — Иван Дмитриевич довольно потер руки.
А вот со всем прочим не так все радужно.
— Люди нужны, лопаты. А лучше два бульдозера и дорожный каток, — высказал свое мнение Антон Генералов.
Ротный фельдфебель прибыл с берега вместе с третьим взводом роты. Его Никифоров и отправил посмотреть своими глазами на поле и капониры.
— Так плохо?
— Сами видите, ваше благородие.
Свой импровизированный командный пункт штабс-капитан развернул под чудом уцелевшей стеной из бруса. По-видимому, раньше здесь был штаб. О чем говорили разлетевшиеся по округе исписанные бумаги, тетради, обломки столов и обрывок американского флага. Чудом уцелел большой глобус. Зачем он нужен летчикам? В чем смысл? Неведомо. Может быть, кому-то показалось что глобус придет солидности командованию военной части. Черт его знает. Пленных увели морпехи, а раскиданные по территории трупы разной степени комплектности не допросить.
Саперы притащили своему ротному парту, явно успевшую послужить в школе, пару стульев, натянули брезент как защиту от солнца. Связисты закинули антенну на верх стены. Двое парней побежали раскатывать катушку провода в сторону берега.
Работать можно. А вот обед ждать бесполезно. Полевые кухни на берегу или еще в море. Из провизии с собой только сухие пайки. Трофеев кот наплакал. Увы, продовольственный склад тоже не пережил обстрел.
Срочно нужны люди. У Никифорова строгий приказ — в скорейшие сроки восстановить аэродром.
— Станислав Мстиславович, — решение пришло моментально. — Бери людей сколько нужно, пройдись по ближайшим кишлакам и гони негров сколько найдешь.
— Понял. Исполняю, — поручик поднялся и заложил пальцы за ремень. — Если не возражаете, возьму целый взвод.
— Бери Селиванова, старательный унтер. Из купцов. Только, Станислав Мстиславович, смотри не увлекайся, под пули не лезь, постарайся не вылезть под огонь.
— Не полезу, Иван Дмитриевич. Пока мы здесь ковырялись, пехота уже верст пять отмахала.
Мизерницкий ушел. На аэродром пришли первые две машины с грузом. Пришлось ставить людей разгружать. В кузовах обоих «Дромадеров» обычная такая сварная арматурная сетка. Зачем она нужна? — Пока секрет.
Глава 10Алабама
26 июля 1941. Алексей.
Один известный русский врач рекомендовал: «Не читайте до обеда оппозиционных газет». Патриотическую прессу тоже лучше отложить на вечер. Утром за завтраком полезны биржевые ведомости, солидные издания и местные новости.
В свой первый с начала Мировой войны официальный отпуск Рихард не менял привычный режим дня. Ранний подъём. Туалет. Разминка. Завтрак. Только вместо занятий в школе или работы с методиками катался по окрестностям, гулял, приобщился к тайному искусству рыбалки на удочку.
— Масса Бользен, Ваша машина готова, — молодой негр в безрукавке на голое тело остановился за два шага перед столиком.
— Салон вычистили?
— Все сделали, сэр. Масло, фильтра поменяли, подвеску подтянули, колеса подкачали, долили воду, вымыли вычистили. Посмотрите, сэр.
— Хорошо, Джим. Дайте ей подсушиться, — Дик кивнул работнику и поднял чашечку кофе.
В мастерской Тома Рэдли Бользен давний постоянный клиент. Работники у Тома хорошие и кофе весьма недурственен. Увы, был до недавнего времени. Сам Том сегодня сварил кофе для Бользена из отдельной жестянки. Довоенные запасы. Только для очень хороших людей.
— Спасибо, Том! — Дик поставил чашечку с блюдцем и тарелку из-под чизкейка на поднос.
Можно было оставить на столике как есть, но такого в Алабаме не любят. Это не кафе с официантами, здесь принято уважать хозяина, его труд и его людей.
Поставив поднос на стойку, Дик подошел листавшему каталог Тому Рэдли.
— Сколько с меня?
— Обычный тариф. Джим не сказал, тебе надо карбюратор промыть и поменять гликоль в радиаторе. Машина на ходу, все в порядке, но советую еще раз заехать.
— Вроде не так давно топливную систему прочищал, бензонасос перебирали.