После разговора штабс-капитан закинул ногу на ногу и закурил. Из роты под рукой неполный взвод. Аристов и Мизерницкий с большей частью людей и техническим взводом восстанавливают дороги, строят укрепления, казармы. У Чистякова тоже, лишних людей нет. Сам с первой ротой разбирает завалы в порту. Третью роту забрал Еремей Кравцов, ребята поддерживают наших бронегренадеров на севере. А людей больше нет.
— Каменев, — Никифоров позвал дежурного солдата, — где работает поручик Аристов знаешь?
— Так точно, ваше благородие.
— Дуй со всех ног. Предай приказ срочно снимать всех людей на аэродром.
Да, негров и местную загорелую бедноту можно нагнать хоть дивизию, но работать лучше людьми с руками из нужного места.
Поздно вечером фельдфебель Генералов рапортовал в штабе. Ужин давно прошел, но работа не прекращалась. Саперы люди привычные, хоть и костерили начальство на чем свет стоит, но понимали, раз штабс-капитан требует, то явно не из дури. С туземцами проще, им просто пообещали накинуть двойной тариф за внеурочную работу.
— Вязальная проволока заканчивается, после дождя утекли три десятка лопат, недосчитались дюжины тачек, ломов меньше, — загибал пальцы фельдфебель. — Пропал брезент. Тот, что я приказал свернуть за складом инвентаря.
— Украли? Как же так, в такой дождь самому бы до укрытия добежать, а не носиться по джунглям с тачками и брезентом.
— Привычные. Такие ливни у них постоянно. А карманная тяга с рождения прививается.
— Когда возвращались с дальнего поста, — вставил Адам Селиванов, — видел в одной деревеньке за задами сетку очень похожую на нашу.
— Все ясно. Над каждым кафром мы человека с плеткой поставить не можем, но попрошу, если вдруг кто увидит, наказывать воров на месте и жестко.
Высказавшись, штабс-капитан подвинул к унтер-офицерам схему аэродрома. Втроем они быстро накидали в карандаше завершенные фронта работ. Осталось не так уж и много. Поле почти готово. Осталось полтонны сетки раскидать. Палатки для людей стоят. Трофейное бензохранилище заботливо укрыто маскировочными сетками. Хуже с капонирами и парковками техники, но это уже второй этап. Самолеты можно принимать, как только наземные службы развернутся.
Хлопнул винтовочный выстрел. Затем второй. Бумаги с кроками моментально забыты. Никифоров подхватил свою верную «шведу», перебросил через плечо ремень с подсумками. За ротным рысцой поскакали унтера и трое бойцов дежурных.
Источник тревоги обнаружился на свалке за аэродромом. Сюда откатили и отбуксировали разбитые самолеты, оттащили обломки, мусор, горелые останки американских машин. Сапер с погонами рядового стоял на крыле искореженного истребителя. Штурмовая винтовка наведена на двоих негров. Бедолаги на коленях, руки заложены за головы, лица перекошены от страха, белки глаз сверкают.
— Ваше благородие, задержаны при попытке открутить пулемет, — четко доложил сапер.
Никифоров, кивнул в ответ и сам подошел к крылатой машине. Да, обшивка крыла разобрана, на земле пулеметные ленты. На металле свежие царапины, крепление крыльевых пулеметов частично снято. Здесь же лежат два гаечных ключа.
— Зачем вам пулемет? — ротный повернулся к неграм.
— Господин, мы не знать, это ваше. Мы делать выброшенное. Ничейное. Господина, мы все сделать обратно, — ломанный английский звучал дико даже для Никифорова.
— Зачем вам пулемет?
— Дома нужен. Мы бедные. Очень бедные. Продать ствол, детей кормить. Хорошие люди деньги давать. Если господин сердится, мы все сделать обратно.
— Господин не сердится, — ответил по-английски Никифоров. Повернувшись к своим людям коротко бросил: — повесить обоих. Сейчас же.
— Может лучше расстрелять?
— Повесить. Мне партизаны за спиной не нужны.
Когда принесли веревку, негры все поняли, пытались оправдываться, умоляли, но тщетно. Через пять минут оба плясали на ветке ближайшего дерева.
— У меня полторы сотни человек за спиной, — пояснил Иван Дмитриевич. — Терпеть не могу, когда приходится на парней похоронки писать.
— Понимаю, Иван Дмитриевич, — тихо молвил Антон Генералов. — Жаль, ваше благородие, дикарей без отпущения грехов вздернули. Не по-христиански.
— Господи, милостив буде мне грешному, — штабс-капитан истово перекрестился.
Они успели. На следующий день на аэродром приехали три машины из Бриджтауна. Возглавлявший команду поручик наземной службы авиаполка пробежался по полю, оценил времянки для людей и служб. Вопросов у него не было. Саперы и местные рабочие как раз восстанавливали вал одного из капониров, другая команда довершала работы на летном поле.
Вечером послышался гул моторов. С юга подошли две тройки двухмоторных самолетов. Крылатые машины встали в круг над островом. На поле зажгли прожектора. Ослепительный столб света уперся в небо, показывая конец посадочной полосы. Первый бомбардировщик садился очень аккуратно, летчик заранее выпустил шасси, закрылки. На посадку заходил с большим запасом. После того как бомбардировщик остановился на поле, в небо ушли три зеленые ракеты. Сигнал — можно садиться всем.
Еще через час пришла целая эскадрилья фронтовых истребителей. Эти лихие ребята садились по белым стрелкам наземных знаков. Все прошло без происшествий.
Штабс-капитан Никифоров не отрываясь смотрел на самолеты. Глядел как из кабин спускались молодые парни в черных комбинезонах и шлемах. Как солдаты аэродромного обеспечения на руках закатывали истребители и бомбардировщики в укрытия, закрывали сетками.
Работа сделана. Пусть многое еще предстоит завершить, не суть важно. Аэродром работает. Вон, уже заселяют палатки. И на подступах зенитчики разворачивают «эрликоны» и «дыроколы» на только что законченных деревянных еще пахнущих смолой настилах за стенками из мешков с песком и бревен.
— Когда нас отсюда вывезут? — задал резонный вопрос поручик Аристов.
— Чем вам здесь не нравится, Андрей Иванович? Райский тропический остров. Вы видели какой песочек на пляже?
— Больше чем хотелось бы. Я на этом песке баржи выгружал.
— Зато теперь будет возможность отряжать людей купаться. Вода великолепная, теплая. В таком климате на бане экономить можно.
— Не вздумайте, Иван Дмитриевич! Давайте лучше завтра строить баню для роты.
Люди из летного полка прибывали всю ночь подряд. Это ведь только гражданские думают, что в авиации служат одни летчики. Отнюдь. Механики, оружейники, водители, ремонтники, подсобный персонал, повара, разносчики пищи, даже метеорологи есть. Отдельно комендантский взвод охраны. На одного летуна приходится трое-четверо бескрылых, а то и больше.
Подполковник Чистяков тоже не удержался, заглянул в роту. Со свойственным ему тактом приехал, когда люди уже успели отдохнуть после аврала, а большую часть рабочих распустили, выплатив причитающееся.
— Оригинальные у вас, Иван Дмитриевич, елочные игрушки на пальме, — комбат почесал в затылке.
Офицеры как раз проходили по кладбищу американской техники. Чистякову тоже было интересно взглянуть на вражеские машины вблизи. Боевое железо всегда притягивает, есть в нем нечто особое, пробуждающее глубинное, исконное, идущее из незапамятных эпох.
— Это табонуко, если не путаю. На пальмах нет ветвей.
— Все равно, украшение с местным колоритом. За что вы их?
Никифоров хотел было честно ответить: «за шею», но сдержался.
— Пытались пулемет скрутить.
— Все ясно. Снимите чтоб людей не пугали. И оформить все через рапорт с описанием задержания и вины. Одобрить вроде бы не могу. Осудить язык не повернется. Однако, у нашего командования странные фантазии иногда выскакивают. В следующий раз или закапывайте сразу, или оформляйте как следует. Понятно?
Глава 15Карибы
8 августа 1941. Кирилл.
— Что у нас по курсу? Не слишком ли далеко отпустили Державина? — вице-адмирал Макаров отступил от карты и скрестил руки на груди.
В принципе присутствие командующего эскадрой в адмиральском салоне «Цесаревича» уже не обязательно. Все планы давно составлены, все варианты проработаны и разыграны на штабных картах, все приказы напечатаны и вручены. Русский флот как неумолимая стальная машина наносил последовательные удары один за другим. Что некоторых удивляло, до сих пор без особых отступлений от плана.
— Порядок. сорок миль всего. Я больше опасаюсь, что мы слишком близко поджали Владимира Дмитриевича, — начальник штаба эскадры, поставил в стакан карандаш.
— Запросите еще раз рапорты из штаба подплава. Не нравится мне это, — Макаров упрямо наклонил голову. — Янки обязаны контратаковать. А никто ничего до сих пор не обнаружил.
— А кто вам сказал, что они что-то нам обязаны, Вадим Степанович?
— Они обязаны отреагировать на наши десанты.
Командующий эскадрой оставался при своем мнении. Сейчас тяжелая дивизия держала экономический к осту от Мартиники. С севера растянулась сетью крейсерская эскадра. В охранении линкоров три дивизиона эсминцев. В качестве джокера в рукаве за линкорами болтается «Выборг». Авианосцы и две крейсерские бригады заняты, сейчас они прикрывают пехоту и разворачивающиеся полевые аэродромы на Барбадосе, давят авиабазы на Мартинике. Первая бригада авианосцев должна через двадцать минут поднять самолеты для налета на Гваделупу.
Русская эскадра Северного флота развернулась у гряды Наветренных островов. Ход за противником. Авианосцы заняты, но теперь Макаров сделал ставку на линкоры. Шесть современных стальных сокрушителей в кулаке это не шутка. Вице-адмирал намеренно провоцировал американцев на линейное сражение. Однако, в вальсе танцуют двое. Второй участник потехи на ринг не вышел. Именно это сильнее всего беспокоило «русского ротвейлера».
Вице-адмиралу Макарову было бы легче, если бы он знал, что его оппонент контр-адмирал Кинкейд в своем штабе курит одну сигарету за другой, хлебает кофе из огромной кружки. У американца перед глазами своя картина сражения. Совершенно отличная от того, что рисуют офицеры в русских и немецких штабах.