— Господа, принимаем бой. На рожон не прем, работаем аккуратно, — Сафонов пытается успокоить людей. Получается плохо.
Все помнят, на этих тяжелых гадах по дюжине крупнокалиберных «Браунингов», крепость на высоте разгоняется до 500 км/ч. Поджечь «Боинг» тяжело. Летит и флегматично глотает снаряд за снарядом. Он может спокойно идти и на трех моторах. И он очень больно огрызается.
Хуже всего, радиометристы авианосцев напутали с высотой. Сейчас бомбардировщики на одном горизонте с истребителями. Устроить «качели» с проходом на предельной скорости уже не получается.
— Прапорщик Никифоров, уходи на вертикаль. Атакуешь, когда мы завяжем бой. Господа, расходимся, атакуем парами с хвоста.
Разумеется, американцы заметили эскадрилью перехвата. Стрелки выдвигают турели, летчики уплотняют строй. Ощетинившаяся копьями «Браунингов» тяжелая рыцарская кавалерия берет разгон. А ведь на каждом по дюжине фугасок, а то и больше. Даже если сыпанут с высоты, могут накрыть. Все морские летчики давно убедились — авианосцу много не надо. Кирилл до сих пор помнил, как горел и опрокидывался «Двенадцать апостолов».
Не время для рефлексии. Пока истребители занимали позиции для атаки, бомбардировщики уже отмахали мили до русских кораблей. Времени мало. Пара «Сапсанов» форсируя моторы бросается в лоб на противника. Относительная скорость сближения под тысячу километров в час. Маленький верткий истребитель как комар, поди попади в него, когда турель не успеваешь поворачивать.
Четверка атакует с хвостовых ракурсов и фланга. Страх прошел, улетучился. Растворился без следа в холодной злости. Ручку от себя.
— Атакуем. Цели выбирать самостоятельно.
«Сапсан» соколом падает на цель. Тяжелая машина приближается, растет в кольцах прицелов. Видны огоньки пулеметов. Стиснуть зубы и не отвлекаться. Вся надежда на скорость. Мотор ревет, обогащенная топливная смесь из карбюратора хлещет в цилиндры, с крыльев срываются белые полосы разорванного в клочья воздуха. Кирилл в последний момент чуточку доворачивает самолет, ловит в прицел расплывчатый круг пропеллера и жмет гашетки. Самолет вздрагивает от залпа. Огненные струи впиваются в мотор «Летающей крепости».
Гигант даже не чувствует удар, так и прет дальше. Нет, уже проскакивая мимо, проваливаясь на нижний горизонт Кирилл успевает заметить тонкую струйку дыма из мотора врага. Ведомый держится рядом как привязанный. Вторая пара потерялась. К черту. Пора на повторный заход.
Русским везло. Верткие истребители с мощными моторами крутились вокруг бомбардировщиков как осы, атаковали парами и звеньями. Летчики не рисковали, постоянно маневрировали, старались наносить короткие удары, играючи выскальзывая из огневых секторов пулеметных точек противника.
Два бомбардировщика покинули строй. Гиганты шли со снижением, за ними тянулись дымные хвосты. Еще один «Боинг» вдруг вспыхнул под очередью авиационных пушек и плавно величаво ушел в последнее пике.
— На подранков не отвлекаться! Гад!
— Докладывает «Четвертый», — удивительно спокойным, чуть усталым голосом. — Заклинило руль высоты. Управляюсь элеронами и двигателем.
— Выходи из боя. Немедленно, — скрипнул зубами Сафонов.
— Понял, иду к «Синопу».
Строй бомбардировщиков потерял слитность. Появились разрывы между машинами. Этим моментально воспользовались воздушные волки с молниями на крыльях. Кирилл Никифоров буквально проскочил под крылом «Летающей крепости», перед глазами в считанных метрах перекошенное от страха и злости лицо воздушного стрелка.
— На! — короткий плевок пулеметами. Буквально в упор. Истребитель чудом не зацепил килем фюзеляж бомбера. Прямо по курсу в прицел лезет следующая машина смерти. Прапорщик стискивает зубы и рулем выбирает упреждение.
— Отче наш! — срывается с губ.
— Сущий на небесах, — пальцы вдавливают гашетку.
— Да святится имя Твое! — снаряды и пули рвут борт бомбардировщика, кромсают металл и живую плоть.
— Да придет Царствие Твое! — шепчет летчик.
Ручку на себя. Обоими руками, из всех сил. В глазах темнеет от перегрузок. «Сапсан» свечей рвется на вертикаль.
— Да будет воля Твоя, как на небе, так и на земле!
Выровняв машину Никифоров привычно окидывает взглядом горизонт. Ведомый уже потерялся. Вроде он по радио предупредил. Бомбардировщиков на фоне моря уже меньше. Зато приближается новый рой злых шершней. Знакомые силуэты и профили машин.
Уставшие после трех вылетов, злые как черти, еще не пришедшие в себя после яростных схваток, потери соратников, истребители с «Синопа» поднялись в небо. Они пошли на перехват, хотя оружейники заправляли ленты прогревающим моторы самолетам, за минуту до взлета. Не всех успели дозаправить. К черту! Для боя над палубой бензина хватит.
Еще три бомбардировщика покинули строй. Один упрямо тянет к «Чесме». Машина горит, два мотора разбиты, по крылу пляшут языки пламени. Упрямые парни. Истребитель заходит сбоку, но сам напарывается на очередь тяжелого пулемета. Русская машина переворачивается через крыло, валится. Летчик в последний момент на считанные секунды выравнивает неуправляемый самолет и выпадает из кабины. Над лазоревым морем раскрывается парашют.
— Уходите!!! — срывается на крик авиарубка.
— Всем выйти из боя! Держать дистанцию!
Кирилл невольно вздрагивает, наблюдать за обстановкой времени нет. Увлекся.
— Господа, отходим, — спокойный голос комэска.
Близ истребителя вспухает грязная рваная клякса разрыва зенитной гранаты. Рядом еще и еще. Небо перечеркивает рваная рана. Бомбардировщики почти дошли до цели. Сейчас в башнях и на площадках кораблей осатаневшие зенитчики лупят разрывными по всем целям, не разбирая, где свой, где чужой. Два «Боинга» натыкаются на огненную завесу, прямо под крыльями рвутся снаряды. Огромная тяжелая машина буквально разваливается в воздухе от прямого попадания.
— «Девятка», догоняю! — кричат в динамиках. — Это «десятый».
— Жду. Сбавляю, — Кирилл убирает обороты.
Рядом с лидером пристраивается ведомый. Жив Марченко! Жив! Звено собирается в безопасной зоне. Шарахнувшиеся во все стороны от собственных корабельных зениток истребители сбиваются в стаи.
Американцы дотянули. Потеряв половину своих погибшими и отвернувшими вышли на цель. Тяжелые живучие машины идут через море огня. Глаза Кирилла расширились при виде упрямо прущего на боевом курсе бомбовоза. Из открытых бомболюков сыплются черные капли.
Облегчившиеся от смертоносного груза машины набирают высоту и вновь собираются в строй. Их мало. Всего полдюжины небесных крепостей прошли смертельный маршрут. Вокруг «Чесмы» растут чудовищные белые цветы. На юте эскортного эсминца яркая огненная клякса. Все это проносится перед глазами отдельными вспышками, разорванными кадрами хаотично склеенной пленки.
— Отставить преследование! Множественные воздушные цели чистый норд!
Глава 16Урал
8 августа 1941. Князь Дмитрий.
— Виталий Григорьевич, дорогой вы мой! — князь Дмитрий схватился за голову. — Ради Бога, скажите простым человеческим языком, что именно вам нужно? Поймите, я до сих пор ваши высокие научные материи воспринимаю как форменное колдовство.
— На самом деле все просто, — профессор закинул ногу на ногу и снял очки, — мы сейчас строим котел, в котором собираемся варить плутоний из урана. Это одно из направлений. Второе, строим целый завод, на котором можно разделять уран на изотопы.
— До сих пор в голове не укладывается, зачем такие сложности? Вы сначала превращаете металл в газ, прогоняете его через фильтры, затем отсеянное снова сжижаете в металл. Гексафторид урана гоняете. Я правильно понял?
Князь и ученый беседовали на обустроенной обзорной площадке. Пятачок утоптанной земли, чугунные скамейки, дорожки из торцевых плашек, от озера это благолепие отделялось литыми перилами. За спиной шумел чуточку облагороженный лес. Вокруг простирались красоты Урала.
Интересное место, Дмитрий сначала возмущался, а сейчас сообразил почему ученые забраковали туркестанскую площадку и перенесли основные производства на Урал. Интересное место на границе Пермской и новообразованной Челябинской губерний. Очень удобный для специфических проектов регион. Мало того, что окутан легендами и тайнами, так еще здесь буквально все есть. Практически настоящий центр страны, в считанных верстах железнодорожные магистрали проходят, аэродромная сеть развита, а если очень нужно, белого слона и маленькую страну спрятать можно. Вон, до сих пор энтузиасты ищут «золотую бабу» сгинувших во тьме веков древних народов.
Главное, что понял князь из слов господина Хлопина, для установок нужны много энергии и вода. В Туркестане со всем этим плохо. Еще нужно строить гидроэлектростанции в горах. С остальными местными ресурсами тоже все очень пессимистично. Есть конечно многое, за последние три десятилетия генерал-губернаторство поднялось и расцвело, но наличествуют нюансы.
То ли дело древний Урал! Да, промышленная база увяла. Пусть в последние годы почувствовалось некоторое оживление, но развитие идет только в направлении нефтедобычи и нефтехимии. Старые заводы массово обанкротились без угля и богатых руд. Уже нет смысла что-то здесь развивать, восстанавливать, не выдержит конкуренции с промышленными агломерациями Новороссии, столичного региона Балтии, богатейшей бурно развивающейся Южной Сибири.
Но зато через Урал проходят транспортные артерии, недалеко от площадки богатый Челябинск, севернее Екатеринбург, под боком старые Кыштым и Касли. Уже есть дороги, местность не дикая, ГЭС на горных речках вырабатывают энергию. Самое главное — есть люди, нормальные мастеровые с руками из нужного места и не нужно для людей завозить абсолютно все включая туалетную бумагу и банальную воду.
— Вы все правильно поняли. Примерно так и обстоит дело. Нам приходится изощряться, чтоб отделить атомы того же вещества, но с другим весом. Впрочем, один наш коллега сейчас пытается сепарировать уран не газо-диффузным методом, а на скоростной центрифуге.