— Багаж с собой брать?
— Много?
— Два чемодана.
— Влезет, — кивнул казак, затем повернулся к своим людям. — Петро, Макар, помогите его высочеству с багажом.
— А если бы не влезло? — поинтересовался князь, когда они с сотником устроились в салоне машины.
— Пришлось бы ваш конвой озадачить, посылать к вам на квартиру скарб заносить. Не беспокойтесь, машины заказали с избытком. У нас специальное транспортное управление Двора Его Величества за всем следит.
Пока машина петляла по территории, Дмитрий обратил внимание на открытую парковку, всего неделю назад ее здесь не было.
— Люди улетают на несколько дней, туда и обратно, приезжают на машинах, а оставить негде, — пояснил водитель. — Вот и сделали для таких площадку с охраной.
— Хорошо придумано. С чьей подачи не знаешь?
— Не могу знать. В народе говорят, городская Дума постаралась, а кто предложил и продавил, не скажу.
Гидроаэродром явно не пребывал в запустении. Третий воздушный порт столицы работал в обычном режиме. Вон, на пирсе выстроилась небольшая очередь к белому двухмоторному гидроплану. Стюарды у люка встречают пассажиров, проверяют билеты, помогают с багажом. Еще один «Авиабалт 'Водолет» разгоняется вверх по Неве. Поплавок фюзеляжа режет волны, разгоняет пенные усы. От рева моторов закладывает уши. Тяжелая пузатая машина отрывается от воды, проходит над мачтами залетевшей в закрытую зону яхты и набирает высоту.
Князь высовывается в окно, провожает взглядом серебристую машину. Тяжелый многомоторный воздушный корабль ушел в дальний рейс. Куда лежит его курс? Может быть через несколько часов лета, самолет сядет на водохранилище Царицынской ГЭС, возможно, коснется волн Сены или Шпрее, а может быть через две заправки устало опустится у причалов Владивостока.
Водитель знал свое дело, других в царский гараж не берут. Тяжелая мощная машина вырулила на Александро-Невский мост, проехала мимо Лавры. Набережная обводного канала в это время не загружена, пролетели ее быстро, далее на Ново-каменный мост и Лиговскую улицу.
Дмитрий давно не был в этих районах, точнее говоря, не обращал особого внимания. Сегодня тоже только механически отмечал повороты, перекрестки, людей на панелях. Все мысли заняты грядущим разговором с императором. Если вызывает срочно, не в Александровский, а в «Замок», значит действительно вопрос серьезный. Свежие газеты князь пролистал в самолете. Вроде о катастрофах не пишут, может быть не все в прессу попало?
Глава 17Мартиника
10 августа 1941. Иван Дмитриевич.
Штабс-капитан Никифоров рыбкой нырнул в ровик и распластался. Над головой свистели пули. Вокруг гремело и грохотало, лязгало. Треск автоматических винтовок, хлопки одиночных выстрелов, перестук пулеметов слились в один рокот.
Хотелось втянуть голову в плечи, вжаться в землю и молиться пока все это не закончится. Атака провалилась. Чертов пулеметчик в распадке опять ожил. С ним сыгранно работали минометы за холмом. Русская пехота залегла перед позициями, поднять людей уже не получается. Да и нельзя, если честно. ДОТ лихим наскоком не взять.
— Штабс-капитан, так и будете из себя бревно изображать? — прозвучал бодрый с ехидными интонациями голос.
— Мать их за ногу, господин штабс-капитан, — Никифоров добавил короткую хлесткую тираду, от которой у курсисток уши не вянут, а отваливаются и зарастают намертво.
— Нужна поддержка ваших молодцев, — комбат Комаров с относительным комфортом расположился за вывороченным взрывом деревом. — Идите ближе, Иван Дмитриевич. Не бойтесь. Он нас не видит.
— Надеюсь, Герман Семенович.
Никифоров ползком перебрался к соратнику. Выглянув из-за пня, сапер попытался определиться, где наши, а где чертовы янки. Получалось не очень-то. Противник определенно зацепился за возвышенность и прилегающие неровности рельефа. Русские засели в перелеске. Кажется, в деревеньке справа и чуть позади тоже наши.
— Видите, вон там чуть левее бетон сереет? Это ДОТ. Наши «Ослики» подойдут хорошо если через пару часов. И не факт, что смогут подавить. Есть такое нехорошее ощущение, у американцев где-то здесь противотанковый дивизион замаскировался.
— Добро. Что у нас из поддержки? — Никифоров взял себя в руки, минутная слабость прошла.
— Две полковые трехдюймовки разворачиваются. Попасть из них только при большом везении и попущении Господнем можно. На пробить укрытие и не закладываюсь. Шрапнелями и фугасами придавят маленько, уже хлеб.
— Андрей Иванович, — Никифоров повернулся к следовавшему за ним как тень офицеру. — Пошлите за Генераловым, готовьте штурм.
— Лучше два отделения с Селивановым. Он работал с подрывниками.
— Вам лучше знать, Андрей Иванович. Работаем вместе с гренадерами.
Саперная рота держалась в версте за наступающим батальоном. Это только командиров понесло в самое пекло вслед за соратниками. Благо, радиста с полевым аппаратом Никифоров прихватил с собой, потому все организовали быстро. Пока пехота окапывалась под беспокоящим огнем, саперы с группой прикрытия готовили «некоторую нехорошую гадость» по выражению поручика Аристова. Сам Никифоров предпочел остаться рядом с пехотным комбатом. Больше не из необходимости, а чтоб перед людьми стыдно не было. Вроде, возраст уже не юнкерский, а ужас как неудобно показать слабость. Люди ведь ничего не скажут, а все запоминают, ахаровцы.
— Готово, ваше благородие, — Адам Селиванов вынырнул из-за зарослей и плюхнулся на землю рядом с офицерами.
— Герман Семенович, что с поддержкой?
— Начинаем, — кивнул пехотный комбат и потянулся к полевому телефону.
Заработали пушки. Над вражескими позициями вспухли облачка шрапнелей, затем стали рваться фугасы. Включились в работу минометы. Пулеметчики открыли шквальный огонь, стараясь если не зацепить, то хоть подавить противника. В сотне шагов басовито порыкивал тяжелый крупнокалиберный ДШК. Под прикрытием огня вперед короткими перебежками двинулись два отделения взрывников. С ними шел пехотный взвод.
Пулеметчик в ДОТе открыл огонь. Не на долго. Штурмовики закидали позицию винтовочными дымовыми гранатами. Под прикрытием завесы саперы пробежали еще шагов сто. Вот он. В бинокль хорошо видно, как парни в пятнистой форме ползут в траве, до окопов совсем ничего.
Дымовая завеса рассеялась. Пулемет опять ожил.
— Черт побери! — Никифоров стиснул зубы.
Поднявшиеся было трое солдат рухнули на землю как подкошенные. Русским везло в том, что квадрат уже хорошо обработала корабельная артиллерия. Пусть реальный результат оставлял желать лучшего, но глубокие воронки сейчас спасали немало солдатских жизней.
— Батарея, химическими! Есть слезогонка? — прокричал в трубку поручик Аристов.
Вскоре характер огня изменился. Взрывы слабее, но зато дым гуще.
— Надеюсь, люди догадаются противогазы надеть?
— Должны.
Еще один залп дымовыми гранатами. Две минуты. Прямо рядом с ДОТом шевеление. В прилегающих траншеях идет бой. Огонь артиллерии стих.
Вот русский ефрейтор с канистрой поднимается на огневую точку. Затем скатывается на землю. Из амбразуры ДОТа выплескивается огненная струя, по ушам бьет тяжелый низкий рокот объемного взрыва.
— Жидков, Карпов, пошли! — командует по телефону Комаров. Затеем требует переключиться на артиллеристов.
С остальными огневыми точками пехота разобралась сама. Четко. Спокойно. Без надрыва и самопожертвования. Русские закидывали противника гранатами, подавляли пулеметами и автоматическими пушками. Пехотные трехдюймовки расчеты катили вслед за своей пехотой.
— Хорошая пушка, — Никофоров закурив махнул в направлении поля боя.
— Неплохая, но эти две у меня в батальоне последние. Говорят, с производства сняли.
— А что взамен?
— Должны дать отделение «Осликов». Только в Петербурге опять к прошлой компании готовятся.
— Что так?
— Иван Дмитриевич, ну где эти самоходчики? — обозлился Комаров. — У нас танкодесантных паромов на пересчет. Высадили за пять верст от моего батальона. По дороге застряли. Полковушки можно грузовиком буксировать, руками катить, а броня опять потерялась!
Через три версты батальон остановился перед очередной позицией. Соседи тоже встали. Янки на острове до черта. Судя по интенсивности огня, впереди чуть ли не пехотный полк на оборудованной позиции.
Иван Дмитриевич бросил взгляд на наручные «Буре». До заката еще четыре часа. Последний раз люди нормально питались утром. Обед сухпайком, консервы да галеты.
— Где мой обоз? — риторический вопрос повис в воздухе.
Большая часть батальонной техники зависла на разгрузке в Фор-де-Франсе. Шесть нижегородских «двухтонок» с каким-то скарбом и снаряжением, вот весь ротный тыл.
— Полевая кухня в пяти верстах, — поручик Мизерницкий даже не повернул голову.
Офицер, прикрыв глаза, прислонился к пальме. Еще утром поручик достал свежее, новенькое прямо со склада полевое обмундирование. На сей момент форма заляпана грязью, местами зияет свежими прорехами. Сквозь дыры в рукаве проглядывают бинты. Задело осколком по касательной. Малоприятный момент. В горячке боя Станислав Мстиславович даже не заметил рану. От фельдшера поручик сначала отмахнулся, только затем дал себя перевязать.
— Почтовый голубь донес?
— Зачем голубь? У вас, Иван Дмитриевич, свой быстрокрылый серафим с рацией. Минут десять назад передали, что кухня на подходе.
— Это хорошо. Пусть хоть кашу наварят, чтоб не на пустой желудок дальше идти.
Увы, планам ротного не суждено сбыться. Примчавшийся посыльный на мотоцикле передал приказ: готовить людей к штурму. А следом прибежал связист от радийного «Кергесса». Подполковник Чистяков вспомнил о своей второй роте.
К превеликому сожалению распоряжение комбата саперов не блистало оригинальностью. Никифорову и его людям предписано идти без остановки. 12-я мехбригада с двумя полками пехотной дивизии должна взломать оборону именно сегодня.