одежде с этими многочисленными складками, за которыми скрываются колени, локти, острые плечи, отмеченные впадинами и выпуклостями, свойственными людям этого типа. И для художника это становится воистину испытанием.
Мой рисунок изменился – как техника, так и результат. Также, как итог разговора с Мауве, я вновь начал работать с живой модели. К счастью, мне удалось уговорить нескольких местных жителей попозировать мне, например Питера Кауфмана, рабочего.
Внимательное изучение, упорное и многократное срисовывание с «Упражнений углем» Барга позволили мне лучше понять, как нужно рисовать фигуру. Я научился измерять, наблюдать и искать главные линии, и то, что раньше казалось мне невозможным, сейчас понемногу становится возможным. Слава Богу!
Я пять раз нарисовал крестьянина с лопатой, землекопа – в различных положениях, дважды – сеятеля и дважды – девушку с метлой. А также женщину в белом чепце за чисткой картофеля, пастуха, опирающегося на посох, и, наконец, старого больного крестьянина, который сидит на стуле перед очагом, опершись локтями о колени и опустив голову на руки. И, конечно, это не конец – за овцами, перешедшими мост, идет все стадо. Землекопы, пахари, сеятели, мужчины, женщины – мне необходимо рисовать их непрерывно. Наблюдай и рисуй все, что имеет отношение к сельской жизни. Так многие другие делали и делают до сих пор. И сейчас я уже не чувствую бессилия, когда противостою природе.
Я привез из Гааги цветные мелки (а также карандаши) и теперь рисую ими очень много. Я также начал работать кистью, немного сепией и английским мелком. Что очевидно, так это то, что рисунки, которые я сделал совсем недавно, очень сильно отличаются от тех, с которых я начинал. Размер фигур я позаимствовал более или менее из «Упражнений в рисунке углем».
Что касается пейзажей, то здесь, на мой взгляд, не стоит отчаиваться из-за неудач, напротив, я настроен на победу.
Не стоит говорить, что я посылаю тебе эти рисунки единственно для того, чтоб ты имел представление о том, как я уже умею изображать фигуры в движении. Я сделал эти наброски сегодня за очень короткое время и, заметь, что пропорции все еще оставляют желать лучшего, по крайней мере они значительно менее удачны, чем на рисунках, с которых сделаны.
Вот поле, или поле со жнивьем, которое люди вспахивают и засевают. Я сделал довольно большой набросок этого поля в момент приближающегося шторма. На двух других набросках – землекопы, показанные в движении. Я планирую сделать еще несколько подобных. Еще один – сеятель с корзиной в руках.
Буду безмерно счастлив, если мне удастся изобразить женщину, которая держит в руках корзину с семенами, хочу исправить ту небольшую женскую фигуру, которую я показывал тебе весной и которую ты видишь на переднем плане одного из этих набросков.
Словом, как говорит г-н Мауве[3]: «Фабрика работает в полную силу».
Прежде всего, это два больших рисунка (углем и небольшим количеством сепии) с подстриженными ивами – более или менее как на наброске внизу. Следующий – нечто похожее: дорога в Леур. Затем я несколько раз имел возможность рисовать с моделей – землекопа и крестьянина, плетущего корзину. А еще на прошлой неделе я получил от дяди из Призенхэджа коробку с красками (краски «Пэйлард»), которые годятся вполне, вернее, безусловно годятся для начала. И я ему очень благодарен за это.
Я сразу же попробовал написать ими акварель.
Для акварелей в качестве основы более всего подходит плотный Ingres, и – что немаловажно – эта бумага стоит значительно дешевле любой другой. Но я не очень-то об этом беспокоюсь, потому как привез с собой из Гааги некоторый запас бумаги, правда, она, к сожалению, белая и гладкая.
Таким образом, ты сможешь убедиться в том, как много я работаю.
А сейчас прощай, сегодня мне пришлось проделать долгий путь и я невероятно устал, но я не могу отправить тебе письмо, не вложив в него какую-нибудь из своих работ.
Природа всегда начинает с сопротивления художнику, но тот, кто в действительности серьезно намерен завоевать ее, не позволит этому сопротивлению остановить себя; напротив, трудности лишь упрочат его стремление к цели; сердца природы и истинного художника существуют в гармонии. Природа, конечно, «неприкосновенна», ее нужно уметь уловить, а это можно сделать только твердой рукой. И когда с ней поспоришь и поборешься какое-то время, она становится сговорчивой и покладистой. Не то чтобы я уже достиг этого – нет человека, более далекого от такой мысли, нежели я, – но я уже на пути к прогрессу.
В борьбе с природой есть временами то, что Шекспир назвал «Укрощение строптивой» (завоевание сопротивляющейся стороны настойчивостью, bon gre et mal gre – добровольно или против желания). Во многих вопросах, но особенно в рисовании, я считаю, что лучше крепко держать, чем отпустить.
Более и более чувствую, что рисовать, в особенности фигуры, – это хорошо, что это косвенно влияет на пейзажный рисунок. Если рисуешь иву так, словно она живое существо – а это так и есть – то и все окружение ты можешь передать без особых усилий, словно бы само собой, нужно только сконцентрировать все свое внимание на этом дереве и не отступать, пока оно не проявит признаков жизни.
К письму прилагаю несколько набросков. В эти дни я часто рисую на дороге в Лёр, иногда пишу акварели и работаю сепией, но мне это не так-то просто.
В последнее время я много рисовал с натуры, с тех пор как нашел моделей, которые соглашаются мне позировать. У меня уже есть самые разные этюды, как женщин, так и мужчин – землекопов, сеятелей и т. д. Я много работаю углем и черным карандашом в эти дни, а также экспериментирую с сепией и акварелью. Обнаружишь ли ты в моих рисунках значительные улучшения, не могу сказать, но изменения в них ты точно увидишь.
Знаешь, что было самым прекрасным в эти дни? Это дорога к станции и в Лёр, окруженная старыми ивами. Я для тебя зарисовал это сепией. Я не могу выразить словами, как прекрасны сейчас эти деревья. Но я сделал семь больших этюдов этого.
Получил ли ты мои рисунки? Я сделал еще один – крестьянского мальчика, который каждое утро разжигает огонь в очаге с висящим над ним чайником. На другом – я показал старого мужчину, подкладывающего сухие дрова в огонь. К моему огорчению, в моих рисунках все еще есть что-то неуклюжее.
Я начал рисовать еще одного рабочего, выкапывающего в поле картофель. На этот раз я добавил на задний план композиции группы деревьев и полоску неба.
О, мой мальчик, как прекрасно это поле! Когда я смогу зарабатывать деньги и позволить себе тратить больше на моделей, ты увидишь, что я могу сделать нечто действительно особенное!
Я по-прежнему каждый день провожу у Мауве, днем занимаюсь живописью, а вечерами рисую. У меня готовы пять рисунков и две акварели, а также несколько набросков.
Во всяком случае, Тео, Мауве для меня пролил некоторый свет на таинство палитры и использование акварели. И это должно мне компенсировать девяносто гульденов, которые я потратил на поездки к нему. Мауве говорит, что солнце начинает светить для меня, но оно пока все еще скрыто в тумане. Так я не возражаю против этого. Как-нибудь я расскажу тебе больше о Мауве, его добром сердце и благожелательности.
Отправляю тебе немного мазни вслед за двумя акварелями, которые я написал. Каждый раз я надеюсь, что очень скоро мне удастся сделать что-нибудь подходящее для продажи, я надеюсь, что в случае необходимости эти две акварели можно будет продать. В особенности ту, на которую Мауве нанес своей рукой несколько мазков. Однако я предпочел бы повесить их на стену, чтобы они напоминали мне о самом процессе работы над ними.
Какая замечательная вещь – акварель! Она позволяет выразить пространство и цвет так, что фигуры, становясь частью атмосферы, словно бы оживают. Хочешь ли ты, чтобы я здесь сделал для тебя несколько акварелей? Нет ничего, чего бы мне более хотелось, но проживание, модели, краски, бумага и т. д. и т. д. стоят денег, поэтому я вынужден уехать. В любом случае черкни мне несколько слов по моем возвращении, а если хочешь, чтоб я остался здесь еще на какое-то время, пожалуйста, если можно, пришли мне еще немного денег. Я действительно полон уверенности, что сейчас могу достичь большего прогресса, в значительной степени потому, что наконец я получил несколько практических советов относительно цвета и мазков.
Как написали мама и папа, я добавляю несколько строк. Но надеюсь вскоре написать тебе более детально, когда приедет Мауве. Скоро он приедет в Призенхэдж и сюда. Ты должен знать, что Мауве прислал мне коробку с красками, кистями, палитрой, мастихином, маслом, скипидаром – одним словом, всем, что необходимо для занятий живописью. Это означает, что скоро я смогу начать писать маслом, и я доволен, что достиг такого уровня.
В последнее время я много рисовал, главным образом этюды фигур. Если бы ты посмотрел, ты бы понял, чего я хотел добиться.
Последнее время я рисовал также детей, и получил от такой работы настоящее удовольствие.
Поздно вечером цвета и оттенки здешних окрестностей изумительны. Сейчас, когда я начал видеть свет, я хотел бы достичь такого уровня, когда смогу передавать его на картине. Но я не должен отступать, и сейчас полностью сосредоточил свое внимание на рисунке, и буду делать это до тех пор, пока не продвинусь до определенного уровня. Работая на воздухе, я делаю этюды деревьев, но так, словно эти деревья – фигуры. Я имею в виду то, что изучаю их контуры, пропорции и строение. Это первое, с чем сталкиваешься. Затем идет моделировка, цвет, окружение, и как раз обо всем этом я хотел поговорить с Мауве.