— Ты лучше скажи, друг поручик, когда «Выборг» в море уходит?
Над двориком пронесся громкий вздох.
— Вот тебе и ответ, — продолжил Кирилл. — Какая может быть свадьба, если я не знаю, вернемся ли в этом году домой?
— Извини, Кирилл Алексеевич, если задел. Действительно видели тебя с барышней. Завидую, если честно. По-хорошему завидую.
— Дурацкая шутка, господа, — тряхнул головой поручик Сергей Оболенский. — И вообще, забываете, что по Морскому министерству проходим. Офицер званием ниже капитан-лейтенанта или штабс-капитана жениться может только с разрешения командования. Правила знать надо. Унтерам легче, рапорт писать не нужно.
Кирилл бросил на Оболенского короткий взгляд, кивнул ресницами благодаря за своевременное вмешательство. О свадьбе он не думал, хотя был уверен на все сто, предложение сделает. Есть только один маленький вопросец. Вру, не маленький и не один. Не время в общем.
В казарме банально скучно. Полковник Черепов со своими комэсками намеренно дал слабину, чтоб люди отдохнули, на какое-то время забыли ужасы войны. Увы, даже отдыха бывает много. Нельзя бесконечно спать, читать, работать с тренажерами и штангами, трепаться в курилке. Спасали увольнения. Пройтись по улицам в отутюженной форме с нашивками и крестами, свернуть на форсаже в ресторан, поглазеть на барышень, а то и найти повод для знакомства — как мало надо человеку. После таких вылазок летчики и техники возвращались посвежевшими, с огоньком в глазах. Разговоры крутились вокруг известной со времен Адама темы.
О посещениях известных злачных заведений с доступными барышнями тоже трепались. Когда еще грешить как не в молодости? Денежное содержание, накопившиеся боевые и премиальные позволяли гусарствовать.
Поздно вечером через два дня после разговора с намеками Кирилл вернулся в казарму из очередного увольнения. За бесконечный весенний день он успел почти все. С утра поехал на метро в Сосновку. Не забыл заскочить в лавку за набором конфет. Большая коробка с шоколадными и марципановыми шедеврами обошлась в круглую сумму, но оно того стоило. Украшенная фольгой и цветной бумагой, со штампованными фигурками коробка скрывала целое богатство.
— Молодежь, это на всех! — провозгласил молодой Никифоров водружая подарок на стол.
Первой к конфетам потянулись близнецы Евстафий и Валя.
— Ой! Дядя Кирилл! — девочка восхищенно глядела на шоколадный самолет.
— Брат, ты с таким летает? — глаза Юли широко раскрылись.
За последние дни девочка полностью акклиматизировалась. Как тихонько шепнула тетя Лена, на ребенка повлияло появление родного взрослого брата. Родная кровь творит чудеса. Юля уже не стеснялась, с радостью и задором участвовала в играх с кузенами, сама просила взрослых почитать книжку.
После обеда встреча с Ингой. На этот раз Кирилл ждал девушку в Александровском саду у фонтана в створе с Вознесенским проспектом.
— Спасибо! — девушка чуть не задохнулась от восторга принимая огромный букет нежно-розовых роз.
— Это тебе. Оттеняет твою красоту.
— Кирилл, ты знаешь, что неприлично дарить красные розы девушкам?
— Розовые можно, — тихим голосом.
Кирилл взял девичью руку и нежно коснулся губами. Поднял голову и замер. Столько чувства в этих синих глазищах! Сердце стучит, как перед взлетом. Ноздри расширяются, уловив аромат духов.
— Инга, я боюсь это сказать. Не имею права обещать, — глубокий вздох. — Боюсь посеять надежду.
— Ну, Кирилл.
— Инга, милая Инга, прошу тебя, дождись пока не закончится война.
— Глупый мой мальчик, — девушка провела пальчиками по щеке мужчины. — Я жду. Буду ждать.
— Я люблю тебя, Инга.
Этот вечер. Эта девушка с выбивающимися из-под шляпки рыжими локонами. Это чудо с букетом цветов намертво впечаталось в память. Увы, поцеловать в губы Кирилл так и не осмелился, хотя раньше, в той же Норвегии вел себя куда смелее.
Эта встреча оказалась последней. На утреннем построении всех предупредили — увольнения отменяются. Летчиков организованно вывезли на военный аэродром под Гатчиной. Учебные полеты. Машины чужие, но чтоб вспомнить навыки, заново почувствовать небо вокруг себя, слиться с мощной стремительной машиной достаточно.
Вечером общий сбор. Вещи с собой. У ворот ждали автобусы. «Выборг» собирал своих людей. Из труб авианосца вырывался дымок, на палубе горели огни. Поздно ночью корабль покинул гавань, у Кронштадта к нему присоединились эсминцы.
Сражение за Наветренные острова дорого встало европейцам. Всю зиму над ремонтными заводами играли сполохи сварки, гудели краны, тысячи мастеровых латали стальных гигантов. Постепенно, отдельными отрядами и бригадами корабли уходили за Атлантику. Война не закончилась. Противник тоже воспользовался передышкой, накопил силы, укрепился на позициях.
Нет, одним Карибским бассейном дело не ограничивалось, горел весь мир, огнем полыхали все океаны. Старый Свет боролся с Новым Светом.
После прохождения Кильского канала к «Выборгу» присоединился крейсер «Баян». Корабли приняли топливо и вместе с эскортными эсминцами взяли курс на вест. Их путь лежал через пахнущие дымом и кровью воды Фарер. Война укатилась на запад, но до сих пор казалось гребни волн окрашены красным.
Если закрыть глаза, перед тобой как в живую предстает идущий в огне «Бисмарк», над водой гремят залпы, гудят турбины, на стеньгах полощутся обгорелые флаги. Чуточку поворачиваешь голову, перед внутренним взором заваливающийся на борт «Двенадцать апостолов». Вздрагиваешь от вида выплескивающихся из лифтов языков пламени.
Багровое закатное солнце погружается в волны. На баке от принизывающего ветра не укрыться, он проникает за фальшборт, задувает в гнезда зенитных автоматов, крадет тепло у людей. Поручик Никифоров поежился и застегнул замок теплой летной куртки. Прохладно, но спускаться вниз не хочется. В каюте воздух не тот. Нет соленых брызг, свиста ветра, потрясающего закатного солнца.
Вон справа от авианосца режет волны «Баян». Океанский красавец! Крейсер невольно притягивает взгляд. Умеют же люди строить корабли! Одновременно стремительный и внушительный, воплощенная в сталь концепция морской силы. Три башни по-походному развернуты в диаметральной плоскости. Невысокая надстройка. Наклоненные трубы и мачты, атлантический форштевень подчеркивают образ неутомимого океанского волка, неумолимой машины смерти.
— Куда нас поручик к черту понесло? — на бак поднялись Сафонов и Тихомиров.
— Сам как думаешь, штабс-капитан?
— Похоже океанский патруль, охота на крейсера. Да мало ли что наше любимое командование придумает.
— Скучаешь по дому? — Сергей Тихомиров присел на кнехт. — Я тоже. Спасибо полковнику за отпуск, повидал весну в горах.
— Альпийские луга?
— Нет. У нас красивее. Цветущие сады. Борис, ты же тоже в отпуске был? Расскажи, как в Туле самовары и винтовки делают.
— У нас, господа, все делают, — взгляд комэска приобрел мечтательное выражение. — А какие у нас девушки!
Через два дня с палубы «Выборга» люди увидели ледники и скалы Гренландии. Навстречу попались корабли патруля. Высоко в небе прошла летающая лодка. Погребенный под ледяным панцирем километровой толщины остров оказался очень даже обитаемым. В шхерах корабли пополнили запасы топлива с транспортов. Ни дня задержки. Берег моряки и летчики видели только с палубы.
Снова в море. Только теперь рядом с русскими кораблями идут легкий авианосец «Хаген» под немецким флагом и два крейсера Кригсмарине. В океане к ним присоединились «Громобой» и четыре эсминца. Соединение несет свои винты к Американскому континенту.
Команда на взлет. На палубе молотят винтами воздух истребители и штурмовики. Раннее утро, на горизонте брезжит солнечная полоска, по волнам бегут зайчики. Два авианосца рвут волны на полном ходу, поют турбины, трубы отбрасывают дым к воде, над палубой стоит сплошной гул, как в улье. Стальные осы одна за другой срываются с места. Форсаж! Короткий разгон. Под крыльями темные с сине-зеленоватым оттенком волны.
Легкое соединение работает у пролива Кабота. Четыре крейсера удачно вышли на жирный конвой. Сейчас там за линией горизонта гремят орудийные залпы, волны рвут стремительные копья торпед. Пока «Громобой» затаптывает тяжелыми орудиями эскорт, немцы и «Баян» режут транспорты как волки овец.
Морские бомбардировщики спешат принять участие в кровавой потехе. С ними истребительное прикрытие. Все надо сделать очень быстро, потому командование и бросает на чашу весов все свои средства. Первыми в небо с «Выборга» ушли «Сапсаны» штабс-капитана Сафонова. За ними спокойно стартовала бомбардировочная полуэскадрилья.
Задание даже не сопровождение ударных машин, а патрулирование, отсечение всех посторонних. Одновременно с «Хагена» взлетают истребители и бомбардировщики. У немцев на корабле обычная авиагруппа, без перекоса в оборону.
Сегодня истребители на практике отрабатывали схему с разделением обязанностей. Задумка такова — звено летит плотной группой, один летчик ведет штурманскую прокладку, остальные трое делят между собой наблюдение за горизонтом. Идея здравая, однако, после получения задания поручик Никифоров собрал в ангаре своих архаровцев потряс кулаком и потребовал:
— Господа, все вместе защищаем «дюжину», защищаем нашего штурмана. Зеленов! Николай Андрианович, ты наша нить Ариадны. Можешь говорить что угодно, но прокладка и возвращение на палубу на тебе.
Как затем тихо шепнул Антон Марченко, подобные инструктажи дали все остальные командиры звеньев. Математиков в середину строя.
Первые транспорты заметили парни поручика Ворожейкина. Два парохода счастливо проскочили мимо крейсеров и отчаянно дымя уносили винты прочь от ставшего таким негостеприимным пролива. Не повезло немножко. Любой каботажник у берегов Штатов и Канады европейцами воспринимается как законная цель.
Штурмовики довернули на два румба и атаковали сразу без набора высоты. Ребята поручика Ефремова наглядно продемонстрировали, что в авиаотряд «Выборга» набирали самых лучших. В этот вылет под «Бакланы» подвесили по три ФАБ-250. Вполне достаточно для небронированной цели.