На этом история не закончилась. О деле с сиротами случайно узнала императрица. Наталья Сергеевна и до того патронировала приюты и дома призрения, говорят, больше не по обязанности, а из личных побуждений. И тут императрица не публично, но так чтоб многие услышали заявила, дескать она считает, что в России вообще не должно быть брошенных детей и сиротских домов.
«Наша страна сильна и богата мы под прямым покровительством Христа и Богородицы, но оставшиеся без опеки беспризорные дети, лишенные домашнего тепла, родительской любви несчастные малыши в приютах, это наш национальный позор, грязное пятно на нашей совести. Князь Вяземский показал нам всем пример, как должно поступать благородному человеку и христианину».
Далее журналист указывал, что в России до сих пор почти 35 тысяч сирот, живущих на казенном попечении, лишенных родительской любви и заботы.
— Алексей Сергеевич, читали?
— Эту печальную историю? — Чистяков отложил в сторону " Ведомости" и забросил ногу на ногу.
— Что скажете?
— Хорошее начинание. Вот только у нас цари уже не первый век как пытаются решить проблему сиротства, и Павел, и Екатерина много хорошего сделали. Правители приюты устраивают, деньги выделяют, надзирают, императрицы патронаж над заведениями берут, а все равно всех сирот под опекунство и в усыновление распределить не получается. Надеюсь конечно, что у Натальи Сергеевны выйдет, да надежды мало.
— Все равно, даже если с ее подачи тысяче детишек новых родителей найдут, уже польза будет. Да хоть сотне, — Никифоров рубанул ладонью.
— Вот с этим согласен. Сокращать нужно. Сократить в ноль не выйдет. Только если сам Христос с небес спустится. И то, всем счастья даже у него не найдется.
Глава 14Карибское море
24 августа 1942. Кирилл.
Всю ночь легкое соединение держало курс на Панаму. Винты баламутили воду, вздымали пенные буруны. Топливо на авианосцах и эсминцах не жалели. Базы рядом, за флотом у берегов Колумбии болтаются транспорты обеспечения и танкеры. На радиодальномерах кораблей изредка мелькали отметки каботажников и рыбацких шхун. Никто на них не отвлекался. Прибрежное судоходство в Колумбии сохранялось даже во время войны. Да что там, даже на контрабандистов никто не обращал внимания. Людям надо как-то жить, что уж там.
В это же самое время из-за мысов Эспаньолы и Ямайки в режиме радиомолчания выдвигались эскадры янки. Адмирал Кинг не мог позволить флоту отстаиваться в базах, пока защитники Панамы истекают кровью. В принципе, подготовка европейцев к атаке не прошла незамеченной. Флоты, транспортные и десантные соединения в рукаве не спрячешь. Во всяком случае, европейские адмиралы еще не освоили такие фокусы.
Как и до этого, Эрнест Кинг командовал с «гранитного линкора» берегового форта. На мачте «Хорнета» свой флаг поднял вице-адмирал Спрюенс. Янки и не планировали разгромить соединенный флот Европы, но имели все шансы чувствительно пощипать, врезать со всей силы и отскочить под зонтик базовой авиации.
В конце августа над Карибским бассейном установилась великолепная погода. Все шторма и ураганы прошли мимо, облачность редкая, волнение умеренное. Идеальное время для ленивого пляжного отдыха, купаний, прогулок на яхтах и лодках. Морская рыбалка на голубого марлина опять же. Эх, не зря великий Хэмингуэй обосновался на Кубе, старик любил море и знал толк в тропических островах.
Европейцы подгадали свой удар именно к периоду устойчивой хорошей погоды. Им требовалось задействовать авиацию на все сто процентов, перед немцами стояла задача высадки на необорудованный берег под огнем. Впереди штурм портов, высадка подкреплений и тылов армии вторжения. Все это лучше делать не в шторм.
На «Выборге» после подъема флага, утренней молитвы и завтрака по громкой связи объявили, что десант вчера прошел успешно, союзники ведут бои на плацдармах, вражеская авиация подавлена. Последнее особенно пришлось по душе летному составу. Значит, гвардейский авианосец не бросят в бои за завоевание неба над Панамой. Остаемся в группе поддержки.
Море вокруг кораблей соединения пустынно, но где-то там за горизонтом наши. Летчикам не показывали штурманские прокладки и тактические карты, их и не все офицеры авианосца видели. Летчикам не транслировали радиопереговоры по закрытым каналам. Однако, люди чувствовали, понимали, вокруг очень шумно. Нельзя сказать «людно», а слово «корабельно» в русском языке имеет другое значение.
На палубах американских авианосцев прогревали моторы. Два новейших «Франклин» и «Тикондерога» готовились выпустить сотню дюралевых ос на двоих. В стороне шли «Хорнет» и старичок «Рейнджер». Ангары кораблей довоенной постройки меньше. В первый удар с них выделили восемьдесят крылатых машин. Координаты европейских эскадр известны. Со скрытых в джунглях береговых постов видели транспорты, полудюжина самолетов с радарами и колумбийскими опознавательными знаками наблюдали маневры русских и немцев.
— Не совершаем ли мы ошибку? — Рэймонд Спрюенс повернулся к командиру авианосца кэптену Чарльзу Мейсону.
— Это риторический вопрос, адмирал. Нанести удар по тылам и отступить. Вы же сами рекомендовали для Тихого океана тактику «кусай и беги».
— Для Атлантики тоже. Половина авиакрыльев на палубах. Мы сможем отбиться от ответного удара.
Десятки самолетов собирались в эскадрильи и уходили курсом на зюйд-зюйд-вест. Они физически не могли лететь одной армадой. У них изначально были разные цели. Разведка и аналитики штаба адмирала Спрюенса клялись, что в зону удара попадают три-четыре флотилии противника.
Иногда войну сравнивают с шахматами. Может быть. Однако, вице-адмирал Милевский эту игру не любил. Командующему русскими силами Карибского моря по душе были совсем другие забавы, например, те коими испокон веков развлекались казаки на диких территориях фронтира и враждебных землях. Играть по правилам Николая Адамовича не научили.
Когда с патрульного «Пилигрима» передали тревожную радиограмму, в рубке флагманского «Цесаревича» только мрачно ухмыльнулись. Атака американского флота не считалась чем-то невероятным. Наоборот, все ждали, что Кинг попытается отомстить за Панаму. Тяжелый гидроплан форсируя моторы уходил по нормали к курсу американской эскадрильи. Одновременно радио с курсом и координатами запустило цепь последующих событий.
На болтающемся далеко в тылу легком соединении пробили боевую тревогу. Ветер сегодня дул с оста. Потому авианосцы развернулись и легли на обратный курс. Все давно отлажено и отработано, расписано по минутам. Истребители в ангарах и на палубах снаряжены. Люди знают, кому что делать. Все быстро и без суеты. Мелкие неурядицы, запинки не в счет, они уже учтены в графиках.
Построение в ангаре. Красивым громким словам, патетике здесь не место. Полковник Черепов нарезает задачи. Офицеры штаба выдают карты с полетными заданиями, дают напутствия командирам эскадрилий и звеньев.
— Первая! По машинам! — штабс-капитан Сафонов машет шлемофоном над головой.
Сегодня первыми в бой идут первая и третья эскадрильи. «Сапсаны» второй эскадрильи буксируют к лифтам, оружейники в очередной раз проверяют боекомплект, механики и мотористы сверяются с формулярами. В ангаре будоражит кровь, щекочет ноздри аромат высокооктанового бензина. Кровь войны хлещет из заправочных пистолетов в горловины баков. Запах высокой энергии, современной техники, сокрушающей мощи стальных машин. Перчинку добавляет коктейль из запахов масел, охлаждающих жидкостей, солидола.
Ангар авианосца выглядит и пахнет как заводской цех. Это и есть завод, уютное гнездо крылатых машин. Здесь же ремонтные мастерские, станочное оборудование. Квинтэссенция современной высокотехнологичной войны, совершенного инструмента убийства и спасения жизни одновременно.
Кирилл Никифоров взбегает по стремянке на крыло самолета, поднимается в кабину. Все отработано до автоматизма. Все действия проговариваются вслух. Это уже впиталось в кровь и плоть, легло в подкорку мозга. Когда-то давно в кабине самолета на маленькой качающейся палубе у Кирилла по спине ползли мурашки, между лопаток пробегал холодок. Поручик и не заметил момент, когда это все прошло. Не было тогда времени на рефлексии.
Разбег. Шасси отрывается от настила. Набор высоты. Эскадрилья неторопливо забирается на горизонт «три тысячи» и растягивается широким фронтом. На востоке барражируют «Сапсаны» третьей эскадрильи. На западе занимают свое место соратники со «Скобелева» и «Очакова». В отличие от гвардейского «Выборга» на этих авианосцах обычный состав авиаотрядов по одной истребительной, штурмовой и торпедно-бомбардировочной эскадрилье.
Видимость великолепная. На радиоканалах переговоры соратников, доклады комэскам. Радиорубка молчит. Делать нечего, только поглядывать по сторонам, на приборы, прислушиваться к голосу мотора.
В голову лезут совершенно посторонние мысли. Вдруг вспоминается один интересный казус. Так получилось, что на русском флоте самые маленькие эскадрильи. Стандартная тактическая единица морской авиации состоит из 12–15 самолетов. В армии с началом войны пришли к точно такому же составу. У немцев штаффель может иметь и девять самолетов, но это редко, как исключение. Тогда как у янки в эскадрилье бывает тридцать и больше машин. Все самолеты одного назначения на авианосце входили в одну эскадрилью. Интересный момент, никто ведь пока не знает, как лучше.
— Обнаружены множественные воздушные цели, — врывается на волну радиорубка. — Курс: чистый норд. Дистанция 56 миль.
Никифоров пересчитывает в голове морские мили в километры, совмещает свою координатную сетку с нулевой точкой отсчета от авианосца. По команде «тройки» эскадрилья доворачивает навстречу противнику. Истребители держат малые обороты моторов, экономичная скорость. Противник пока за горизонтом.
Между тем на тридцать миль к норд-весту уже льется кровь, небо рвут трассера и зенитные снаряды. Американская армада вышла на транспортный караван. В охранении кроме эсминцев и фрегатов ц