— Я слышал интересную историю с назначением самого Христа царем.
— Мессии, мой друг. Для евреев он мессия. Не будем богохульствовать и лезть в богословские споры.
Князь сменил позу, взял мирно тлевшую в пепельнице папиросу и глубоко затянулся.
— Иудея нам нужна как вечный камень преткновения в кишках арабского мира. Система крайне неустойчивая, а баланс зиждется на Иерусалиме, нашей торговле и нашем арбитраже. Мы оказываемся нужны всем местным. А согласно договоров с правителями в зоне интересов Петербург определяет их внешнюю политику и торговые контакты. Более того, с подачи одного нашего родственника создается еще один центр контроля и силы.
Дмитрий подошел к карте на стене и показал на точку на средиземноморском побережье.
— Бейрут. Древний богатый город с традицией. Один из двух центров нефтепереработки и перевалки нефти. Ливан маленькая страна между Иудеей и Сирией. Страна с выходом к морю, мощными портами и очень интересным населением. Вам придется стать королем и заботливым отцом для местных христиан, друзов, язычников и еще дюжины всяких сект. Не обольщайтесь, марониты больше тяготеют к католикам и никогда не подчинятся православным церквям, но зато среди мусульман сильный разброд. Пользуйтесь этим, интересуйтесь делами общин друзов и алавитов, они ваши естественные союзники.
— Хорошо, Дмитрий Александрович. Вы бросаете меня в ров со львами.
— Нет, в огненную печь. Или в яму со змеями, как датские язычники. Если опасаетесь, то никто и слова не скажет.
— Опасаюсь, — кивнул сын польского короля Михаила. — Не хочу показывать дурость пьяного гусара. Лучше скажите, что у Ливана с бюджетом и армией?
— Все плохо. Бюджет дырявый. Армию придется создавать с нуля. На русские гарнизоны сильно не рассчитывайте. Есть приказ, не лезть в местные дела и не вмешиваться в поножовщину, если оно не затрагивает наших интересов напрямую.
Молодой человек князю Дмитрию понравился. Чувствуется рассудительность, редкая способность думать. Есть шанс, что вырастет в человека.
— Кто контролирует транзит нефти? — этим вопросом Георгий окончательно завоевал симпатии всесильного порученца Его Величества.
— Трубопровод и отгрузочные причалы выкупила «Уралнефть». Принадлежит на треть казне, на треть господам Второвым, треть неизвестному акционеру, — князь намеренно не погружался в пояснения. Четверть " Уралнефти" принадлежала ему лично.
— А вот вся нефтепереработка отписывается на короля Ливана, — продолжил Дмитрий. — Вам придется самому решать, как распорядиться прибылями.
— Думаю, надо напроситься на аудиенцию и попросить совет у его величества. Его опыт точно пригодится.
Еще один балл в зачет будущему королю. Мало кто это знал, царь Алексей не только являлся богатейшим человеком России, у него же не было конкуренции в части богоугодных дел и меценатства. Так императорскую стипендию получали три тысячи самых талантливых студентов в России. Царь через неустановленных посредников много жертвовал на земские больницы, для ученых существовали Николаевская и Алексеевская премия. Романовские предприятия вкладывались в не слишком выгодные, но нужные проекты. К слову сказать, с началом войны царь оснастил на свои деньги три госпитальных судна. Это только надводная часть айсберга. Многое Дмитрий сам не знал.
— Давайте спустимся на землю, — продолжил князь. — Правительство меняете по своему усмотрению, но старайтесь делать ставку на христиан, алавитов и друзов. Запомните, Романов прежде всего христианский государь. Я прикреплю к вам одного своего человека из Иерусалима. Постарайтесь прислушиваться к его мнению.
Министр намеренно называл собеседника Романовым, подчеркивая его право на эту фамилию. Право надо сказать спорное, потому как Романовым молодой человек стал только по личному указу короля Польши, ныне не существующей.
В России принадлежность Георгия к Дому официально не оспаривалась, но и однозначно не признавалась. Помнится, даже было мнение, присвоить сыну короля Михаила фамилию Романов-Варшавский. Слава Богу, сие дурное начинание осталось прожектом.
— За помощника большое спасибо. Сам я рискую наломать дров. Дмитрий Александрович, я могу набрать гвардию из наших горцев. Знаете, у нас очень хорошие отношения с кланами.
— Нет, — министр резко мотнул головой. — Никаких мусульманских частей. Решение не обсуждается. Впрочем, можете навербовать охотников из осетин и сванов. Ваша гвардия должна искренне верить в Христа.
— Хорошо. Тогда как закончу все дела в столице немедля вылетаю во Владикавказ, набираю дружину, с ней уже еду в Ливан.
— В Иерусалим, — поправил Дмитрий. — Все в нашем ближневосточном подбрюшье должно идти из Святого Города. Альфа и омега.
После ухода молодого короля князь взял трубку и набрал короткий номер. Доклад занял от силы пару минут. Сюзерен сегодня немногословен. Два коротких слова. Оба прекрасно понимали, что и зачем делают. Дмитрий далеко не все сказал молодому Михайловичу. Да, Иудея создавалась как противовес рыхлому, суматошному, крикливому и по своему глубокому исламскому Востоку. Однако на каждый шаг нужен свой контрход, каждый элемент должен быть уравновешен, скреплен невидимыми нитями.
В качестве противовеса Иудее как раз и создается королевство Ливан. Через него же предполагается построить мостик в Западную Европу. Пока война, никто в русскую зону интересов не лезет, а вот после подписания мира сразу появится масса желающих на свои пусть маленькие, но зоны влияния. Так пусть они бьются лбом в ворота Бейрута. Пусть подконтрольное Романовым королевство держит в руках финансовые потоки и весомую долю торговли. Так проще. Сильный христианский анклав тоже зело полезен.
Вечером перед тем как уйти со службы Дмитрий набрал свой домашний номер. Марина просила предупредить. Пусть до дома десять минут, а дамам чтоб собраться нужно больше часа, все равно не стоит пренебрегать вниманием. Сегодня Дмитрий с супругой едут к Трубецким. Увы даже война не служит оправданием для игнорирования светских мероприятий. Есть вещи, которые приходится молча принимать и терпеть.
Что ж, может быть раут во дворце Трубецких для делового человека скучен, но пару интересных и полезных бесед Дмитрий провел. К своему удивлению, он встретил молодого князя Георгия Михайловича. Раньше сын дяди царя не жаловал высшее общество. Похоже, ему настойчиво посоветовали срочно восстановить контакты и связи.
— Он же холост, — безапелляционным тоном заявила Марина. — Кто отпустит мальчика в Азию без невесты?
— Резонно. Я об этой стороне вопроса не думал.
— Я знаю. Вон хозяева вышли из карточного кабинета. Они ждут, что ты еще раз подойдешь и уделишь им внимание.
— Пошли, — тяжело вздохнул Дмитрий, ловким движением принимая у официанта два бокала с игристым.
Вечер завершился далеко за полночь. Утром же опять на службу. Прошли те далекие счастливые времена, когда сановник имел право в любой момент «приболеть». Увы, с таким положением вещей боролся еще царственный тезка папы сюзерена.
Не успел князь войти в кабинет, как зазвонил телефон.
— Министр Романов слушает.
— Дима, — прозвучал срывающийся голос.
— Андрей?
— Узнал. У меня сын погиб.
— Миша⁈ — в груди как струна оборвалась.
Дмитрий обессилено рухнул на кресло. Извещение пришло утром. Прапорщик Михаил Андреевич Романов погиб в бою неделю назад. На Аляске.
— Держись брат. Как Лена? Поддержи ее, не отпускай. Сам знаешь, матери больней, — Дмитрий интуитивно нашел нужные слова.
Трубка легла на аппарат. Князь молча не мигая смотрел в окно. Вот еще один Романов не вернется никогда со службы. Миша спокойный молчаливый парень остался навечно на другом конце света. Точка на карте. Маленькая точка в поле или у леса с деревянным крестом и маленькой табличкой.
Увы, даже заехать к брату, помолчать с Андреем в кабинете, обнять Лену не получается. Князь позвонил домой, пересказал печальную весть супруге и попросил приехать к своему старшему брату. Им нужна помощь. Самого Дмитрия через час будет ждать машина. Увы на аэродром. Самолет уже заказан. Служба не ждет. Князя ждет Казань.
Глава 18Аляска
23 сентября 1942. Алексей.
Погода теплая, солнышко светит, но уже чувствуется дыхание осени. Рихард удобно расположился под досчатым навесом наблюдательного пункта. Отсюда с обрыва великолепный вид на долину Тананы. Говорят, совсем недавно река была оживлённой, местная транспортная артерия. Сейчас даже рыбаков нет. Все попрятались как перед грозой.
Двое солдат на наблюдательном пункте откровенно скучают. Рихард бросил на парней недовольный взгляд в раздумьях, а не отрядить ли первого попавшегося солдата подновить дерн и кусты на крыше гнезда. Вон, Шустерман слишком уж громко смеется на чувственным рассказом Сидорчука, как того папаша лишил наследства. За дело, стоит сказать.
Если смотреть со стороны реки, видишь только живописные обрывы, острова, леса на берегах. Может быть присутствие людей выдаст дым на железнодорожном полустанке. Добровольцы из «Лафайета» встали на уже готовые позиции и приложили руки чтоб еще лучше укрепить узость. Внизу под склонами и в дерево-земляных укреплениях на берегу пулеметные точки. Где уровень грунтовых вод позволяет окопы. Буквально в сотне ярдов от Рихарда спрятался огневой взвод. Два длинноствольных трехдюймовых орудия держат фарватер под прицелом. В логу близ железнодорожной насыпи батарея четырехдюймовых гаубиц.
— Сэр, разрешите вопрос?
— Разрешаю, Сидорчук.
— Простите сэр, бородачи до зимы к нам не придут?
— Хороший вопрос. Ты сам хочешь вмазать им с высот? — Рихард заложил пальцы за ремень.
— Конечно хочу. Только не знаю, поднимутся они по реке или вдоль железной дороги. Ребята разное говорят.
— На этот раз будем держаться до конца. Нам отступать некуда.
Парни машинально одернули форму. Шустерман застегнул верхнюю пуговицу. Дальний пост этот не плац, не казарма, хорошие офицеры разрешают некоторые отступления от формы одежды.