— Есть такое ощущение, они успеют до конца войны.
— К сожалению.
Глава 25Тринидад
14 июля 1943. Кирилл.
После пронизывающих ветров, яркого и холодного солнца Лабрадорского моря, ослепительного блеска ледников вырастающая над океаном зеленая малахитовая глыба Тринидада всеми воспринималась как нечто свое, родное, близкое. После пустынных просторов Северной Атлантики море на подходах к острову непривычно оживленно. «Выборг» со своей свитой верных оруженосцев дважды встретился с патрулями. Сначала по правому борту прошел французский крейсер, а уже когда до земли оставалось двести миль, авианосец разминулся с парой больших охотников.
У Тобаго с палубы видели конвой из четырех коптящих небо угольным дымом «добровольцев». Характерные пароходики с одной трубой, одной мачтой, сдвинутой в корму надстройкой и одним винтом. Дешевые серые лошадки войны, варившиеся поточным методом суда. Обычно называли их в честь жертвователей крупных сумм на нужды армии и флота.
В охранении древний «Новик» и конвойный эсминец типа «Береза». Еще одно зримое напоминание о подводной угрозе. Война за коммуникации не затихает ни на день, ни на минуту. Грандиозное сражение за Атлантику идет второй год подряд. Даже вблизи своих баз под плотным зонтиком воздушных патрулей сохраняется риск напороться на незримую смерть из глубин.
В проливе Бокас-дель-Драгон, буквально в считанных милях до порта эсминец «Выдра» резко сбавил ход и выкатился из строя чтоб избежать столкновения с «Сипухой». На мостике эсминца замигал прожектор.
Авария, поломка судовой установки. Корабль охромел, появилась сильная вибрация на правом гребном валу, разрушились вкладыши подшипников. К счастью сработала аварийная автоматика, перекрывшая паропроводы турбины. Что-ж, бывает. Техника несовершенна.
Соединение шло экономическим ходом, акватория безопасна, потому задерживаться не стали. А вскоре и «Выдра» догнала отряд, форсируя оставшуюся турбину. С эсминца семафором передали, что могут управляться и держать 20 узлов.
Происшествие не омрачило общее радостное настроение. Наоборот, на мостике «Выборга» все восприняли как счастливое стечение обстоятельств. Отряд не задержался на маршруте, не пришлось брать охромевший эсминец на буксир, корабль возвращается в порт своим ходом. Поломка ерунда. Приключись она близко берегов Канады, все могло оказаться куда хуже. На флоте действует категоричный приказ — в зоне действия вражеской авиации запрещена буксировка потерявших ход кораблей.
На рейде Порт-оф-Спейна лес мачт, к грузовым причалам очередь. «Выборг» бросил якорь на рейде, портовые буксиры сразу потянули к кораблю цепочку бонов с противоторпедными сетями. Пусть американская авиация давненько не наведывалась на этот сказочный остров, но о безопасности никто не забывал. Элементарные требования защиты на стоянках вбиты в подкорку всем, кому дорога жизнь.
Еще на переходе объявили, что стоянка не меньше недели, увольнения на берег выдаются всем свободным от вахт и срочных работ. В кубриках летного и технического состава эту новость встретили радостными криками. Следующим пунктом полковник Черепов уже кулуарно на построении в ангаре сообщил, дескать, нечего животы отращивать и акул в заливе распугивать. В план стоянки включены учебные полеты, по два на летчика и экипаж.
— Не ты идею подкинул? — поручик Никифоров ткнул кулаком в живот комэска, когда они поднимались в кубрики за парадной формой.
— Задумка хорошая, жаль не моя.
— Согласен. Все может переменится, спорю найдутся умники, заменят нам учебные бои на патрулирование.
— По дереву постучи! А лучше по голове.
Реакция понятная. Патрульный полет самая скучная работа. Летишь себе над морем, смотришь по сторонам, периодически трясешь головой чтоб не заснуть. Ровный рокот мотора, свист ветра, гул, скрипы приводов, море от горизонта и до горизонта расслабляют. Действительно, кое кто из ребят проговаривался, что задремал в полете. За это не ругали, но поглядывали косо.
Погода на Тринидаде для европейца всегда великолепна. Даже в штормах и тропических ураганах северяне видят свою прелесть. Русские и немцы искренне не понимали, почему вдруг местные англичане и креолы жалуются на непогоду. Ведь ливень стеной пройдет, снова выглянет солнце!
Увольнения выписали в первый же день. На берег толпы желающих перебрасывали судовыми катерами и моторными шлюпками. От борта авианосца отчалила целая кавалькада плавсредств набитых истосковавшимися по твердой земле моряками и летунами.
В городе Кирилл отбился от своих. Заблудиться не боялся, далеко не первый раз в этом порту. Однако с каждым заходом «Выборга» город менялся. Сейчас на лето 43-го следы жестокого штурма и бомбежек уже не бросаются в глаза. Руины если и остались, то на задворках, в бедных кварталах, там, где не видно с центральных улиц.
В облюбованных европейцами районах рядами стоят однотипные домики быстровозводимого типа. Своего рода уродство конечно. Напоминает «майскую» застройку обезобразившую рабочие кварталы русских городов.
Да индустриальные дома архитектора Эрнеста Мая дешевы и достаточно комфортны. Именно увлечение этими проектами в 30-е годы позволило улучшить жилищные условия для небогатых горожан, рабочих средней и низкой квалификации, сбить цены на аренду. Но ряды и кварталы однотипных домиков из шлакобетона изуродовали городскую среду. Многими «майская» застройка воспринималась как ужас, другими же как шанс недорого снять полноценную квартиру, пусть с крошечной кухней, потолками чуть выше трех метров, с совмещенными удобствами. Однако, это лучше, чем комната на чердаке.
Кирилл остановился на краю тротуара, пропуская машину. Взгляд привлекли две медсестры на противоположной стороне улицы. Девушки шли, держась за руки, остановились перед лавкой. Та что справа удивительно похожа на нее. Та же фигура, наклон головы, из-под белой беретки выбивается тугая рыжая коса. Девушка что-то говорит подруге, поворачивает голову. У Кирилла перехватывает дыхание. Взгляд встречается с глазами девушки. Сердце замирает, затем рвется из груди.
Летчик бежит через дорогу, чуть было не сбивает торговку с корзиной фруктов. Кирилл сбивается с шага и останавливается за два шага до девушки. Язык примёрз к небу. С трудом открывается рот. Рыжая прелестница неотрывно смотрит на него.
— Инга, ты⁈
— Кирилл.
— Ты здесь? — офицер касается пальчиков девушки, осторожно легонько сжимает. — Любимая.
— Здесь. Я писала из Петербурга.
— Я три месяца не получал писем. Там, где мы работали, почтальоны не приходят.
Поняв, что на них обращают внимание, Кирилл увлек девушек вдоль улицы. Шагов через двести сквер, несколько тенистых деревьев и скамейки. На парапете засохшего фонтана сидят рядком пестрые птицы.
— Инга, я даже представить себе не мог и не мечтал, что увижу тебя так скоро.
— Я только надеялась, — девушка покраснела и опустила взгляд. — Кстати, Маша, это мой жених Кирилл. Сударь, моя подруга Мария Трубецкая.
— Очень рад, вы выбрали самую благородную профессию нашего времени, — стандартная формула вежливости от этого не ставшая менее правдивой.
Увы, времени в обрез. Девушки спешат на службу. Разговор продолжился пока Кирилл провожал юных барышень до дивизионного госпиталя. Увы, он слишком близко и слишком мало времени чтоб рассказать и расспросить все что молодые люди хотели.
— Как к твоему решению отнеслись родители?
— С неохотой. Папа не сразу согласился.
— Понимаю.
— У меня тоже жених на службе, — добавила Мария. — Как и вы летчик, только армейская авиация. Они на островах базируются
— У меня здесь брат и будущий мужчина. Я так и сказала родителям, что должна быть рядом с вами.
— Тринидад давно не бомбили, но все может быть. У нас даже в ближнем тылу опасно. Инга, Мария, в госпитале есть убежище?
— А когда русские боялись опасности? Так я принесу больше пользы чем работать клерком или расчетчиком. Все равно война закончится, — Инга намеренно упустила тот момент, что при воздушной угрозе персонал никогда не успевает укрыться в бункере. Слишком долго переносить лежачих пациентов, а бросать их ни один врач себе не позволит.
Удивительная встреча незаметно изменила Кирилла. Вечером после возвращения на борт он вызвал в ангар своего механика и потребовал еще раз перепроверить и отрегулировать механизацию крыла «девятки». На триммерах чувствовалась неравномерная нагрузка. Вроде бы ничего страшного, но вдруг именно сегодня до летчика дошло, от малейшей неисправности зависит не только его жизнь, не только жизни соратников, но и самый близкий и любимый человек.
Вражеские бомбардировщики давно не появлялись над Тринидадом, но, если вдруг такое случится, именно Кирилл должен сделать все возможное и невозможное, чтоб янки не дошли до острова, чтоб они вообще нашли последний приют на дне морском.
Две недели пролетели как один день. Конечно, увольнения давали не каждый день. Естественно, полковник Черепов не обманул с учебными полетами. «Выборг» выходил в море под прикрытием эсминцев, летчики жгли бензин в учебных боях и атаках. Даже истребители отрабатывали многими забытые навыки штурмовки наземных целей. Более тяжелый и мощный «Кречет» нес на внешней подвеске до девяти центнеров бомбовой нагрузки. При необходимости мог использоваться как истребитель-бомбардировщик.
При каждой возможности Кирилл спешил к госпиталю или общежитию медицинского персонала. Хотя бы увидеть любимую, передать цветы и корзинку фруктов, обменяться хотя бы словечком. Увы, медики тоже не вольны распоряжаться своим временем. Кровавая мясорубка работала. В госпитали почти каждый день поступали раненные, обожженные солдаты и офицеры. Врачи и юные девушки с красными крестами на платьях дрались за каждую жизнь.
— Я вчера получила письмо от Альбрехта, — с огнем в глазах скороговоркой поделилась радостью Инга.
— Как он? — беседовали в кафе недалеко от госпиталя.