Полтора года прошло. Целая эпоха. Юля жива. Рихард легко воспринял русскую форму имени дочки. Главное, она тогда спаслась. Ваня, вот бы не подумал, нашел, удочерил, привез в Россию.
Рихард не сразу понял второй смысловой слой письма. Да какой там к черту слой! Иван открыто пишет, что служит в армии, офицер, передает слова медноголового жандарма. Одного из тех, что душили и душат любые ростки свободы в России, бездумно служат самодержавию. Интересно раскладывается колода, любопытно собирается мозаика. Что-ж, логика в этом есть. Наверняка, Ваня попал в армию по мобилизации, из-за дурацких представлений о чести и долге, откупаться не стал.
От этой мысли стало легче. Самое же главное, брат нашел Юлю!!! За одно это, Рихард готов был простить Ване службу архаичному режиму, отсталой дикой страны. Затем пришло понимание: не так все просто. Каждый поступает по своей совести. Значит, у брата были резоны не уклоняться от призыва.
Письмо от мамы. Она давно не сердится. Пишет, что даже папа надеется рано или поздно, обнять непутевого сына.
В конце неровные строчки корявым детским почерком.
'Папа! Я тебя люблю! Папа, я живу в Петербурге. Самый лучший, самый красивый город самой лучшей страны. Папа, когда ты вернешься? Я по тебе скучаю. Дедушка Дима и бабушка Валя любят тебя, ждут. Я тоже тебя жду. Видишь, я уже хорошо пишу русскими буквами. У меня хороший учитель.
В доме дяди Вани и тети Лены хорошо. Мы живем в пригороде. У меня целых четверо кузенов: Настя, Тимоша, Стеша и маленькая Валя. И еще есть кузены, только они живут в Брянске и на Адмиралтейском участке.
Зимой приезжал старший брат. Кирилл совсем большой, взрослый. Он самый лучший. Папа, он летчик. Форма красивая, погоны с одной полоской и тремя звездочками. На мундире носит настоящие военные кресты. Это ордена, от императора самому лучшему летчику России.
Кирилл служит на большом красивом корабле. Показывал фотографии. Ему везет, видел половину мира, побывал на всех морях и океанах. Я жду его домой. Надеюсь, скоро эта война закончится, мы победим янки. Кирилл вернется в Петербург. Ты вернешься к нам.
Тут рядом настоящий лес. Здесь ходят трамваи. Совсем близко есть метро. Это целый подземный город. Папа, когда ты приедешь, мы будет кататься на электрических поездах, гулять в Сосновке. На прошлых выходных после церкви тетя Лена возила нас на машине в Александровский сад. Мы бегали под фонтанами!!! А потом тетя Лена повезла нас в зоопарк!'
Сильно захотелось курить. Пока Рихард распечатал пачку «Верблюда» сломал две сигареты. Струя ароматного дыма в легких помогла восстановить ясность мышления. Зато теперь очень хотелось выпить, и не стакан. Хлестануть не благородные коньяк или кальвадос, не элитную водку, а вонючий маисовый виски, чтоб сразу по мозгам шибануло.
Последним Рихард развернул письмо от сына. Кирилл так же сдержан, ни слова о войне. Делится впечатлениями об экзотике Латинской Америки, восторгами от звездного неба южного полушария. Все у него хорошо. Разумеется, пишет о сестренке. Видел ее, когда корабль возвращался на Балтику для ремонта. Мальчишка как само собой разумеющееся воспринял чудесную историю со спасением.
Хотя, какой он к черту мальчишка⁈ Давно уже взрослый мужчина, офицер. Наверняка на счету Кирилла не один сбитый самолет, не одна оборванная жизнь защитников свободного мира.
Вдруг Рихард почувствовал себя в полном одиночестве. Вроде вокруг множество людей, с улицы доносится топот марширующих ног, команды сержантов, слышен шум машин. За стенкой у соседа радио работает.
Однако, ощущения как на необитаемом острове за тысячи миль от цивилизации. Все, кто дорог, все родные на другой стороне фронта. Рихард один в окопе с пулеметом, а на него наступают братья и дети. Страшное чувство. Волком хочется выть. А то и пустить себе пулю в висок. Один против всего мира. Один.
В этот вечер Рихард надрался. Ресторан «У трех поросят» в городке близ военной базы позиционировал себя как чистое заведение для приличной публики и офицеров. Цены немного выше, чем в обычных заведениях, но зато кормежка и выпивка нормальные.
Новички посмеивались над названием, однако, люди бывалые понимали: оно со смыслом. В ресторанчике всегда в ассортименте прекрасная свинина во всех видах, есть даже фирменные немецкие тушеные рульки в квашеной капусте. А во-вторых, выбор напитков помогал клиентам с нужной скоростью дойти до нужной кондиции. Да, вы все правильно поняли.
Пил Бользен чистый виски. Закуска… Конечно, что-то там заказал. Кажется, под конец ему принесли шнапс.
До квартиры майора довезли друзья. Хватило мозгов оставить машину на базе. В таком состоянии Рихард ехать мог, но держаться дорожной разметки уже нет.
Утром Бользена разбудил стук в дверь.
— Сэр, вас срочно требует генерал Пибоди, сэр! — четко отрапортовал капрал.
— В штаб?
— Так точно, сэр! — на лице посыльного мелькнуло сочувственное выражение.
Похмелье боевому офицеру не помеха. Наскоро одеться, умыться, побриться, отдать долг природе в туалете. Перед выходом на улицу Рихард забросил в рот плитку табака. Популярное американское средство от перегара.
— Хорошо гульнул? — первым делом поинтересовался Пол Пибоди.
— Было дело, — Рихард без приглашения плюхнулся на стул напротив генерала.
Благо в кабинете они одни. Пол покачал головой и молча поставил перед подчиненным графин с водой.
— Отмечал наше поражение при Мидуэе, — генерал все понял по-своему.
— А нас разгромили?
— Размен два на два. Без Панамы это поражение. Ладно. Это все лирика, — Пибоди стиснул кулаки, его лицо побагровело. — Ночью контрразведка забрала полковника Рокоссовского. Ты видимо не слышал. Мне наплевать на этого русского поляка, но первый полк остался без командира. Прямо сейчас принимаешь командование.
— Я?
— Да! Ты! И не смей отнекиваться. Я читал твой послужной список из этого скотского Коминтерна. У тебя опыт командования целой бригадой, успешная оборона от кратно превосходящего противника, отбитые танковые атаки. Я лучше продвину тебя, чем академика пороха не нюхавшего, или герильяса, которого на родине за наркоторговлю и содомскую зоофилию ищут. Не обсуждается.
— Пол, но я давно все забыл, мне и батальоном тяжело командовать, — последняя попытка отвертеться.
— Ты можешь. Рихард, не обсуждается. Иди и приведи людей в чувство, — генерал криво ухмыльнулся. — Это тебе не в «Поросятах» заставлять кантри-группу играть «Взвейтесь знамена». Глаза на лоб не выкатывай, я тоже вчера там был.
Глава 27Гваделупа
3 августа 1943. Иван Дмитриевич.
— Полагаю, милейший Петр Александрович малость перегрелся на солнце, — капитан Никифоров почесал в затылке.
Речь шла о командире 12-й мехбригады генерал-майоре Манштейне. Две недели назад танковый полк бригады полностью обновил механическую часть. Это дело хорошее и полезное, саперам полковника Чистякова тоже пришлось поучаствовать в докеровке транспортов с танками. Особенно всех впечатлили и обрадовали новые машины тяжелого танкового батальона. Однако, сейчас командир бригады явно чудил.
— Оценка природного душевного равновесия командования не в нашей компетенции, — говорил это Чистяков сугубо порядка ради, на лице командира Отдельного саперного батальона отражалась вся гамма смешанных чувств в отношении приказа из бригады. — Давайте думать, как нам все сделать правильно и никого при этом не убить.
— Первое проще пареной репы, второе проходит по разряду чуда.
— То есть входит в компетенции моего помощника, — сделал вывод командир батальона. — Действуйте, дайте поручение рассчитать мощность зарядов.
— Десант встретим. Все рассчитаем, — набычился Никифоров. — Только давайте помолимся. Чтоб все обошлось.
Повод для серьезных опасений был. Получив новую технику и дав своим людям время изучить и обкатать танки, комбриг решил провести учения по высадке на необорудованный берег. Танкодесантные суда и штурмовые боты выделил флот. Вопрос на удивление решился быстро. Видимо, моряки даже обрадовались возможности воспользоваться знаменитой методикой генерал-фельдмаршала Суворова.
Хуже другое, Манштейн за что-то явно невзлюбил своих танкистов и решил провести учения в условиях максимально приближенных к боевым. То есть саперам поручили заминировать весь пляж пороховыми зарядами.
С одной стороны, решение правильное. Люди давно не были в настоящем деле. Но именно саперы прекрасно понимали — растут шансы на неприятный исход учений. Риск столкновений, наездов растет многократно. Новый штурмовой «Мамонт» машина хоть и массой более полусотни тонн, но перевернуть ее не так уж и сложно. Как говорится, умеючи можно и не такое сломать.
Капитан Никифоров не успел отойти от штаба, как из-за казарм выехал внедорожник с открытым верхом. Рядом с водителем восседал полковник Субботич. Командир танкового полка бригады прям чувствовал, когда стоит заглянуть к саперам.
— Добрый день, Иван Дмитриевич! — танкист выпрыгнул из остановившейся буквально в двух шагах от сапера машины.
— Рад видеть, Даниил Петрович! Ко мне или к Алексею Сергеевичу?
— Полагаю, к обоим. Вам уже донесли о планах учений?
— Осведомлен, — сухо ответил Никифоров.
— Превосходно. Пойдемте, я вам с Алексеем Сергеевичем все расскажу.
Полковник Чистяков не сказать так чтоб обрадовался визиту танкиста. Субботича такие нюансы ни в малейшей степени не беспокоили. Он выложил на стол карту пляжа с уже отмеченными им пожеланиями на счет размещения и мощности зарядов. Вглядевшись в карту и цифры оба саперных командира схватились за голову.
Похоже жаркое тропическое солнышко подействовало не на одного генерал-майора Манштейна. В 12-й механизированной решили провести мероприятие с прямо-таки гусарским размахом.
— Я все понимаю, — выдавил из себя Иван Дмитриевич. Сапер тыкнул пальцем в значок на карте и медленно проговорил: — Если эта штука взорвется в метре от танка, броня от контузии не спасет. Если под гусеницей, гусеница улетит вместе с парой катков.