— Считайте наше положение, — сообразил комэск и бодро передал в эфир данные прокладки. — Идем над морем. Навигационных ориентиров не наблюдаем.
— «Выборг-первые», обнаружена группа двухмоторных бомбардировщиков. Переориентирую вас на перехват, — офицер в рубке негромко ругнулся. — Курс 320 градусов. Дистанция сорок миль.
— Принято. Работаем.
Вся эскадрилья переговаривалась на одной волне. Иногда это доставляет неудобства. Когда поручик Никифоров напомнил штурману своего звена о смене курса, кое-кто изволил позубоскалить в эфире.
— Всем проверить прокладку. Радиомаяка может не быть, — жестко вмешался комэск.
Авиационные офицеры на «Выборге» сумели решить задачу с несколькими неизвестными, эскадрилью вывели почти точно на цель. Видимость хорошая. Редкие облака совершенно не мешают. К сожалению, противник на встречном курсе.
— Отворот два три румба влево, — звучит в наушниках.
Кирилл уже предчувствует следующий приказ, рука сама ложится на сектор газа и сдвигает рычажок вверх. Рули на себя. На тяжелом мощном истребителе лучше атаковать с высоты. Соколы всегда бьют добычу сверху.
Противник держит прежний курс. Русских заметили. «Митчеллы» идут крылом к крылу. Стволы тяжелых пулеметов в блистерах шевелятся, следят за дерзкими охотниками.
— Никифоров, левее. Заходи с хвоста. Ворожейкин, придержи коня.
«Кречеты» расходятся чтоб атаковать с разных направлений. Превышение в полкилометра. Тот самый рубеж, когда летчик сам интуитивно форсирует мотор и толкает рычаг от себя. Стремительная хищная дюралевая птица сваливается в пологое скольжение, мотор ревет, нервы оголены, напряжены до предела.
Кирилл выбирает себе мишень на правом фланге. Заходит с задней полусферы. Первая короткая очередь с дальней дистанции. Пропеллер рвет воздух. Скорость на лаге переползает отметку «650». Навстречу летят пули. Ерунда. Тяжелый мотор и бронестекло защитят.
Доворот рулями, истребитель буквально проскальзывает между свинцовых струй. В прицел лезет туша бомбардировщика. Кирилл качает головой, целится по мотору. От залпа четырех пушек «Кречет» вздрагивает, на секунду останавливается в воздухе. Теперь рычаг от себя.
Самолет проскакивает на нижний горизонт и уходит в сторону. Можно оглядеться. Ведомый держится рядом. Вторая пара идет выше.
— «Одиннадцать», не отставать.
Два Б-25 вывалились из строя. Еще три дымили и немного отставали от своих. Неплохо. Кирилл видел и помнил, как его снаряды впивались в мотор американца, рвали в клочья дюраль.
Эскадрилья развалилась на отдельные пары и звенья. Со стороны казалось, что русские атакуют хаотично, без всякого плана. Это только казалось. Опытные пилоты заходили на строй бомбардировщиков с разных курсов, синхронизировали атаки по радио, старались выбивать крайние и концевые машины в построении.
— Не увлекаться. Добейте шлюху! — приказ касался бомбардировщика с намалеванной на кабине большегрудой красоткой в короткой юбке. В самолете уже зияли рваные раны от снарядов, половина огневых точек бездействовала, но он упрямо пер вперед, держал строй.
Кирилл как раз вышел из очередной атаки. Кажется, промахнулся, в последний момент чуть дрогнула рука и залп прошел выше цели.
Зато ведомый отработал на все сто. «Десятка» пристроилась сбоку от бомбардировщика, Марченко не упустил момент, от души отработал из всех точек по кабинам бомбовоза.
— Нет! — глаза расширились, рот разорвало криком.
Истребитель с цифрой «три» на фюзеляже заходил сверху и спереди на врага. Хорошо видно, как от капота вдруг полетели какие-то обломки, машина словно запнулась в воздухе.
— Боря, держись!
Нет, не слышит. «Тройка» неуправляема, самолет валится через крыло, дымит. А еще через считанные секунды истребитель врезается в бомбардировщик. Обе машины в дыму и пламени сыплются вниз к бездушным волнам. Никто и не выпрыгнул.
Перед глазами кровавый туман. Зубы стиснуты. Кирилл спокойно выводит истребитель в атаку, он не слышит треск пулеметов, только прищуривается и ухмыляется в ответ на бьющие по глазам вспышки на пламегасителях пулеметов. Спокойно выбрать дистанцию. Палец давит на спусковую скобу. Снаряды рвут борт бомбардировщика, взрываются фюзеляже. Видно, как растрескивается остекление, как дергается и обвисает человек за плексигласом кабины. «Кречет» буквально в считанных метрах расходится с уже мертвым «Митчеллом».
Они сделали это. Из четырнадцати бомбардировщиков восемь нашли последнюю стоянку на песчаном аэродроме среди кораллов и тропических рыб под толщей воды. Остальные сбросили бомбы над морем и повернули к островам.
На свой авианосец осиротевшая эскадрилья вышла сразу. Вон на горизонте темнеют корабли. Навстречу бросается патрульный «Кречет». Летчик качает крыльями, поднимает руку в приветствии.
Три авианосца режут волны в окружении легких крейсеров и эсминцев. Там еще не знают, что «первая» осиротела.
— Разрешите посадку.
— Палуба свободна. Разрешаю.
«Выборг» отворачивает в сторону, за кормой вздымаются пенные буруны. Тяжелая стальная машина войны разгоняется против ветра. На корме в специальной будке у среза палубы застыл оператор с флагами. Седовласый прапорщик с налетом в сотни часов до сих пор служит в авиации. Он следит за машинами на посадочной глиссаде, сигналит флагами, если что не так.
Никифоров садится одним из последних. Сигнальщик развел руки в стороны. «Все в норме». Крылатая машина точно заходит на корму, цепляется за второй трос. Дальше все по накатанной. Севшие истребители откатывают в среднюю часть палубы, их тут же осматривают, заправляют, меняют патронные ленты.
В этот день первую эскадрилью в небо не поднимали. Самолеты так и стояли на палубе, раскрепленные расчалками на шесть точек, полностью снаряженные и заправленные.
Настроение препаганое. Кирилл курит, облокотившись о фальшборт на баке. Глаза летчика смотрят на серый, с белыми и синими ломанными линиями «Леший». Башни крейсера довернуты на правый борт, поблескивает оптика вознесенных над палубой ПУАЗО, людей на палубах не видно, только над гнездами зенитных автоматов торчат головы в шлемах.
Стоит закрыть глаза, как опять видишь беспомощно валящийся через крыло «Кречет». Из глотки рвется беззвучный крик. Как на экране застывает кадр со сталкивающимися самолетами. Затем картинка обрывается. Небо рвут черные молнии. Перед внутренним взором горящий «Митчелл».
Механики насчитали на истребителе Кирилла Никифорова восемнадцать пулевых пробоин. Ничего страшного. Летчик даже не заметил, не понял, как по нему стреляли. Механизация крыла, приводы целы, рулевые троса не задеты, мотор работает как часы. Что до пробоин в баках. Ну, бывает. Покрытие из каучука набухает от бензина и само затягивает, заращивает раны. Механики вставят «грибки», а как выдастся возможность, на стоянке с ремонтной мастерской запаяют все разом.
— Господин поручик, ваше благородие! — к летчику подбежал матрос. — Вас срочно вызывают в авиационную рубку.
— Иду. Спасибо, браток, — давно потухший окурок летит в ящик с песком.
В рубке ждали командир корабля и командир авиаотряда. Оба сразу повернулись к вошедшему поручику. Завадовский коротко кивнул подполковнику Белову.
— Кирилл Алексеевич, без чинов, — новый начальствующий над авиационной частью первым протянул руку Никифорову.
— Жаль, что мы сегодня потеряли Бориса Феоктистовича. Хороший был офицер, настоящий лидер. Очень хорошо, что единственная наша потеря за этот день, — неожиданное продолжение от капитана первого ранга звучало непривычно.
— Я слышал, еще двоих сбили.
— Егоров выбросился с парашютом над островом. Попадет в плен, но выживет, я надеюсь, — Павел Алексеевич Белов размашисто перекрестился. — А фельдфебель Лаухин Александр почти дотянул до корабля. Его эсминец выловил.
— Счастливчик.
— Один погибший сегодня, но один из лучших, — продолжил каперанг Завадовский. — Вам будет сложно заменить его как командира эскадрильи. Я уверен, вы справитесь.
— Иван Сергеевич, — Кирилл вспомнил дурацкий разговор перед вылетом.
— Справитесь. Обойдемся без «исполняющих» и прочей тягомотины, — Завадовский воспринял эмоции Никифорова по-своему. — С завтра приказом по авианосцу и авиаотряду утверждаетесь командиром первой эскадрильи.
— Рапорт на очередное звание запущен по инстанции еще покойным Борисом Феоктистовичем, — добавил сладкого Белов. — Вечером за ужином помянем нашего соратника. Царствие ему небесное.
Глава 29Америка
18 ноября 1943 Герхард Эйслер.
Человек не вызывал ощущения острого неприятия. Он сел за столик напротив Эйслера и вежливо коснулся шляпы.
— Мистер Герхард, мне говорили вы берете серьезные заказы.
— Все возможно, мистер Немо, — о встрече договаривались заранее. Один хороший человек попросил выслушать. Потому Герхард и не послал неизвестного сразу.
— Меня называют Чезаре, — из-под надвинутой на лоб шляпы смотрели умные черные глаза. — Работаю посредником.
— Теперь лучше, мистер Чезаре. Кого вы представляете и о какой работе идёт речь?
— На первый вопрос не могу ответить. Заказчик серьезный, предпочитает не афишировать себя. Работа тоже серьезная.
— Тогда и оплата должна быть серьезной.
— Разумеется, — Чезаре извлек из кармана смятую газету, развернул, сложил нужной страницей вверх. — Заказ на этого человека. Срок на усмотрение исполнителя, но в меру разумного.
Герхард бросил взгляд на фото мишени. Глаза немца на мгновение сузились. Легким щелчком отодвинул от себя газету и скрестил пальцы перед собой.
— Это уникальный заказ.
— Потому мне посоветовали найти редкого специалиста.
Сам Герхард не имел ничего против человека с газетного разворота. За него тоже не имел ничего. Да, он брал особую работу, но редко и только если не против совести и не от сомнительных людей. Совесть сегодня даже не шелохнулась.
— О какой сумме и ресурсах идет речь?