— Нет, папа, я лучше прогуляю завтра утренний семинар, но придумаю, как мне одеться! Виссеванский наряд, наверное, не пойдет, хотя эти радужные тона так красиво переливаются…
— Ласси, мы — уйлоанцы, как и наш Император. Случай обязывает нас придерживаться традиций.
— Да, папа, ты прав. Я давно не носила платьев, привезенных с Лиенны. Помнишь, одно, попроще, я купила сама, другое получила от Саинны, а третье мне подарила Баллайна? Последнее — совсем новое, мне здесь некуда было его надевать, я даже не знаю, впору ли оно сейчас, будет жаль, если вдруг не сойдется…
— Только, Ласси, не надо выглядеть вычурно! И не вздумай надеяться, что Его величество обратит на тебя хоть какое-нибудь внимание. Изначально ведь он приглашал лишь меня.
— Хорошо. Постараюсь держаться как самая что ни на есть примерная девушка. Я умею!
— Конечно, умеешь, Ласси. Ты умница.
— Папа, ты даже не представляешь, какой подарок ты сделал мне! Пускай — один вечер. Зато мы будем — с ним. Только мы. Разве это не чудо?!..
Званый ужин
Саонсы появились в ресторане слегка заранее, однако профессор Джеджидд их уже ожидал.
Кельнер почтительно проводил их к укромной нише, устроенной в эркере. Стол был накрыт на троих. Его величество выбрал место в центре, гостям предстояло расположиться справа и слева. Сквозь остекление эркера высматривался вечерний пейзаж, озаряемый дальними молниями — обычным фоном виссеванского темного неба. Грохота слышно не было: гроза бушевала где-то вдали, и к тому же купола над зданиями университетского городка приглушали громовые раскаты. В самом ресторане играла тягучая медленная виссеванская музыка, напоминавшая длинные, перевитые между собою, лианы, стволы и стебли растений, образующих в здешних лесах непролазные дебри.
Лаон церемонно представил Ласси:
— Многоуважаемый господин профессор, позвольте вам представить Илассиа Саонс, мою дочь, студентку биологического факультета.
— Илассиа?..
Ласси давно привыкла, что лиеннские аристократы всегда переспрашивали, узнав, как ее зовут, и привыкла сдержанно пояснять: «Да, Илассиа. Это вид морских птиц» — и в ответ обычно раздавалось: «Очень оригинально! Красивое имя». В школе ее дразнили «бакланшей», и это гораздо больше соответствовало отношению окружающих к подобной орнитологической ономастике.
Реакция Его величества смутила ее. Уж он-то, как космолингвист и приверженец строгого этикета, не должен был бы удивляться любому, самому необычному, имени.
Она осмелилась взглянуть ему прямо в глаза.
И забыла о всяком пространстве и времени. Глаза были серо-коричневые, но казались бездонными, как вечернее небо, в котором медленно зажигаются дальние — и такие холодные — звезды. Третий глаз излучал теплый золотистый свет, приглушенный и мирно мерцающий, как огонь маяка в погоду, благоприятную для мореплавания.
— Извините, уважаемая госпожа Илассиа. Извините, многочтимый профессор Саонс. Прошу вас садиться.
Голос Звездного императора оказался таким же глубоким, одновременно мягким и властным.
Ласси мысленно поблагодарила отца, который убедил ее одеться как можно строже. Серебристое платье без отделки, с пелериной тон в тон. Перламутровое ожерелье Айлиссы — украшение недорогое, но идущее к ее светлым глазам с розоватыми ободками.
— Выбирайте, пожалуйста, всё, что вы хотели бы заказать. Буду очень признателен, если вы мне подскажете какие-нибудь изыски виссеванской кулинарии.
— Мы вряд ли в них сведущи, Ваше… многочтимый господин профессор, — ответил Лаон смущенно. — Хотя мы находимся здесь уже больше года, питаемся обычно в университетской столовой и не придаем еде большого значения. О нет, не подумайте, пожалуйста, будто я экономлю на лакомствах для единственной дочери, просто наши с ней расписания часто не совпадают, и у нас обоих всегда не хватает времени.
— Хорошо. Тогда я возьму на себя смелость немного пофантазировать, — предложил профессор Джеджидд.
Он заказал самые невероятные блюда, о существовании которых Саонсы даже не подозревали.
Пока их готовили, он велел подать прохладительные напитки и довольно властно потребовал:
— Ну что же. Настало время поговорить. Расскажите мне о Лиенне. Всю историю воскрешенной империи излагать не нужно, она мне отчасти известна. Интереснее было бы узнать о теперешней жизни обычных лиеннцев.
Лаон начал несколько сбивчиво говорить о делении общества на страты, которые редко соприкасаются и практически никогда не смешиваются. Объединяет их всех идея служения делу Империи и верность Звездному императору.
— А откуда взялись эти страты, если переселенцев было немного? — полюбопытствовал Его величество.
— Поскольку доставляли их на Лиенну тремя партиями, то первые тринадцать удостоились звания «основателей», а их потомки составили высшую страту. Это правители, судьи и иерофанты. Изначально они руководили всеми прочими. Среди прибывших позднее выделились ученые и инженеры — они составили вторую по значимости страту, процветающую до сих пор. В нее можно войти, проявив способности к наукам и достаточно упорство, однако без финансовой помощи путь к высоким постам будет долгим и сложным. Пример тому — наша семья. Саонсы — из третьей страты, которой отведены занятия производством, торговлей и оказанием разных услуг, вроде устройства гостиниц и ресторанов. Мои родители неохотно поддерживали мое желание поступить в Императорский университет и совсем отказали мне в помощи, когда я женился на девушке из четвертой страты, дочери смотрителя маяка. Ниже — только пятая страта, слуги, чернорабочие, поденщики на сезонных работах.
— Вы считаете это устройство приемлемым, профессор Саонс?
— Другого никто не Лиенне не знал, Ваше… многоуважаемый профессор Джеджидд. И, судя по сохранившимся источникам, устройство погибшей Уйлоанской империи было примерно таким же. Только там еще была страта военных. У нас ее нет, зато имеется много служб по охране порядка и обеспечению безопасности. В стратах ниже второй существуют гильдии, они обеспечивают определенный уровень справедливости и заботятся о неимущих: стариках, вдовах, сиротах.
— Однако вам удалось преодолеть все преграды, профессор Саонс, не так ли?
— Нам с Илассиа повезло. Среди родственников нашлись те, кто оказал нам поддержку в трудное время. У меня сложились хорошие отношения с университетскими наставниками и с дворцовым иерофантом, господином Ойонаем. Наконец, я смог подружиться с господином профессором Варданассиром. Он — Хранитель Лиенны от Межгалактического альянса. И, собственно, он и способствовал нашему перемещению в Виссеванский университет.
— А ваша супруга, профессор Саонс? Осталась там?
— Нет, многоуважаемый господин профессор Джеджидд. Она умерла, когда Ласси… Илассиа… была совсем еще маленькой. С тех пор мы с дочкой живем вдвоем. И, как видите, оба занимаемся наукой, только каждый — своей.
— Госпожа Илассиа, какова ваша будущая специальность?
— Биоэтика, многоуважаемый господин профессор.
— Перспективная область, не правда ли?
— Мне тоже так кажется. На Лиенне она совершенно не развита.
— На Тиатаре, в общем-то, тоже. Хотя наше законодательство приведено в соответствии с принципами Межгалактического альянса.
Тем временем принесли первую перемену блюд. Разговор ненадолго прервался. Илассиа старалась поменьше смотреть на Звездного императора. Нехорошо, если гости начнут заглядывать к нему то в тарелку, то в рот. Впрочем, его манеры выглядели безупречными. Он наслаждался едой, никуда не спеша, но и не забывая поддерживать размеренную беседу.
Сама Илассиа тоже ела крохотными кусочками, дабы не оказаться застигнутой с полным ртом, когда нужно ответить на вопрос Его величества, хотя говорил он преимущественно с Лаоном.
— Насколько я понял, профессор Саонс, на Лиенне не выявлено никаких потомков уйлоанской императорской династии.
— Истинно так, многоуважаемый господин профессор. Этому есть объяснение: оставшиеся на Уйлоа родственники убитого императора Уликена Последнего долгое время скрывались в тайных убежищах на Фарсане. Там они и встретили смерть. А большинство уйлоанцев, перебравшихся на Лиенну, оказались родом с Сеннара. Отбирали их, как вы знаете, не по степени знатности или богатства, а по совершенно другим критериям.
— А скажите, профессор Саонс, для вас не выглядит парадоксальным существование империи без императора?
— В этом есть свой высокий смысл, Ваше… простите, многоуважаемый профессор Джеджидд. Император — та незримая цель, к которой устремлено всё развитие нашего общества. Мы пока недостойны его лицезреть, но все верят, что он существует, и однажды явится нас осчастливить.
Профессор Джеджидд отодвинул свою тарелку, дождался, когда ее уберет расторопный внимательный официант, и внушительно произнес:
— Господа мои. Посмотрите внимательно на меня. Безусловно, я совершенно реален. Но я такое же существо из плоти и крови, как вы. Столь же смертное и уязвимое. Во мне нет ничего сверхъестественного. Я нуждаюсь в еде. Я сплю. И отправляю другие потребности. Поклоняться биологическому организму, равно как умозрительному концепту — неразумно ни с какой точки зрения. Осчастливить планету и все ее население я заведомо не могу. Разве что самых близких. Да и то, если наши с ними желания совпадут.
Его величество говорил серьезно, сдержанно, но очень весомо, тщательно выбирая слова и чеканя каждую фразу.
— Простите за крайне нескромный вопрос, господин профессор Джеджидд, — подала Илассиа голос. — А можно узнать, кто они, ваши близкие?
— Вопрос очень важный, госпожа Илассиа, и я сам собирался об этом сказать. Мой отец погиб несколько лет тому назад. Я — глава семьи, глава рода, верховный иерофант улойанской общины на Тиатаре и негласный наследник титула имперского принца. Никоим образом не император! Титул передается от отца к сыну, однако не фигурирует ни в каких документах. Это наша традиция, часть истории, которую мы предпочли сохранить, дабы не забыть, откуда мы родом и как была устоена жизнь на Уйлоа. Но практического смысла в моих пышных титулах нет. На Тиатаре не может быть никаких императоров. Преподаю и публикуюсь я только под псевдонимом Джеджидд. Для моей профессии титул — только обуза. Принц, проверяющий студенческие работы, выглядел бы нелепо. Дома же я — сын и брат. Со мной живет моя матушка и младшая из двух сестер. Старшая давно замужем, у нее почти взрослая дочь. Младшая сестра еще школьница, но к наукам ее не тянет. У нее способности к музыке, однако матушка не одобряет подобной профессии. Сестра поет и играет только в узком семейном кругу.