Плоть в понимании Павла – это побуждение к злу, которое человек не может или не хочет контролировать. «Только Дух Божий обладает достаточной силой, чтобы победить и превзойти силу слабости плоти»[84]. Именно в этом богословском, отрицательном смысле чаще всего употребляет это слово Павел. Он видит в «плоти» нечто удаленное от Бога и сосредоточенное на себе или на чем-то ином, чем Бог. В понятие «плоти» заложено представление не об исконной греховности человеческого существа, но о наклонности к упадку, к греху, к удалению от Бога неискупленного человеческого существа. Вероятно, это можно было бы назвать эгоцентризмом, сосредоточенностью на себе с ее приоритетом собственных интересов. Это жизнь на одном только физическом уровне. Когда апостол резко говорит о плоти, он не призывает каким-то образом отказаться от человеческой природы, но он опасается, как бы люди не ограничились жизнью на уровне удовлетворения материальных запросов. Ведь это неизбежно приводит к самодостаточности, к отпадению от Бога, то есть к греху. Иногда апостол сознательно соединяет «дела плоти» с «делами Закона», показывая их внутреннюю связь, потому что ни Закон, ни плоть не имеют отношения к Духу. Иногда же под словом «плоть» нужно понимать весь ветхий миропорядок, или эпоху Адама.
* * *
Жили, подчиняясь своей низшей природе – то есть жили в рабстве у греха, не повинуясь Богу, но враждуя с Ним. Под греховными страстями апостол имел в виду не только разврат, но и заносчивость и гордость, которую испытывали люди, обладавшие Законом, по отношению к тем, кто его не имел. Закон Моисея диагностировал грех, но не имел силы для его уничтожения, он требовал послушания Богу, но не давал сил для этого и поэтому подстегивал, обострял власть греха и смерти над человечеством (см. 4.15; 5.20; 6.14,15; Гал 3.21-25). Вот почему мы приносили не плоды добра, но плоды смерти. Апостол снова указывает на неразрывную связь между грехом и смертью. «Смерть, с одной стороны, есть сила, властвующая над человеком в этом веке (в противоположность Богу в ст. 4), и одновременно его плод, конечный продукт греховных страстей с их неограниченным влиянием на телесное существование в этой жизни (как в 6.21,23)»[85].
Ст. 6 – А теперь мы свободны от Закона, потому что умерли для всего того, что держало нас в плену; и теперь мы служим Богу по-новому, духовно, а не как встарь – следуя букве Закона – Свобода от Закона для апостола равнозначна свободе от греха. Таким образом, может показаться, что он почти отождествляет Закон с грехом. Но надо помнить, что, читая Павла, нельзя делать скоропалительные выводы. У апостола сложное и неоднозначное отношение к Закону. О нем он будет подробнее говорить в следующем отрывке. Служим по-новому, духовно – Новое, духовное служение означает, что мы живем под водительством Святого Духа (дословно: «в новизне Духа»). Слово «Закон» в переводе добавлено для ясности, дословно же: «в старости/обветшалости буквы». Под буквой Павел понимает все внешнее, видимое в отличие от внутреннего, невидимого, ритуал, Закон, а не Дух. Это внешнее символизирует старый (ветхий) Договор, некогда заключенный с Моисеем. Он пришел к концу, потому что сменился Новым Договором через Христа и Святого Духа. Ср. 2 Кор 3.6: «Потому что буква убивает, а Дух дарует жизнь». Тема Духа станет главенствующей в 8-й главе письма.
7.7-13 ЗАКОН И ГРЕХ
7– Что из этого следует? Значит, Закон – то же, что и грех?
– Ни в коем случае! Но если бы не Закон, я и не знал бы, что такое грех. Если бы Закон не сказал: «Не пожелай...», – я и не знал бы такого желания. 8Грех, воспользовавшись заповедью как орудием, пробудил во мне разные желания. А вне Закона грех мертв. 9Было время, когда я жил, не имея Закона; но когда появилась заповедь, стал жить грех, 10а я умер. И заповедь, призванная давать жизнь, принесла мне смерть. 11Грех, воспользовавшись заповедью как своим орудием, обманул меня и с ее помощью убил. 12Но сам Закон исходит от Бога, и заповеди его святы, справедливы и хороши.
13– Так значит, нечто хорошее принесло мне смерть?
– Вовсе нет! Это сделал грех и тем явил себя в своем истинном обличье: он воспользовался этим хорошим как своим орудием и принес мне смерть. Итак, благодаря заповеди становится еще яснее, насколько грешен грех.
7.7 Исх 20.17; Втор 5.21; Рим 13.9 7.8 Рим 5.13 7.10 Лев 18.5 7.11 Быт 3.13; Евр 3.13 7.12 1 Тим 1.8 7.13 Рим 5.20
Ст. 7 – Что из этого следует? Значит, Закон – то же, что и грех? – Это закономерный вопрос, потому что, казалось бы, все предыдущие рассуждения апостола неизбежно приводили к такому выводу. Кроме того, его раннее письмо, обращенное к христианам Галатии, свидетельствовало о его резко отрицательном отношении к Закону, который уподоблен одной из стихий мира, держащих людей в плену (Гал 4.8-10). Правда, нужно отметить, что в Письме римлянам апостол высказывает гораздо более спокойное и сбалансированное отношение к Закону Моисея.
Но кто задает этот вопрос? Маловероятно, что это говорит все тот же Павлов оппонент. Возникает впечатление, что перед нами сам Павел, мучительно пытающийся разобраться в том, почему же Закон, исходящий от Бога, принес человечеству не благо, но зло. Апостол пока что ни разу не сказал ничего положительного о Законе, но только то, что он навлекает Божий гнев; умножает преступления; обладает властью над людьми; умножает сознание греха; освободиться от него можно лишь через смерть. Когда Павел говорит об умирании для Закона, он знает, что это такое, потому что сам пережил это умирание в момент встречи с Господом на дамасской дороге.
Ни в коем случае! – Подобное предположение шокирует Павла, и он отвечает резким ни в коем случае. См. коммент. на 6.2. Но если бы не Закон, я и не знал бы, что такое грех – О том, что через Закон приходит осознание греха, было уже сказано в 6.20 (см. комментарий). Такова его функция. Человек, не знающий Закона, грешит, но не знает, что грешит. Следовательно, Закон, указывающий ему на это, полезен. Но апостол совсем недавно (7.5) сказал, что греховные страсти подстегиваются Законом.
Так как этот отрывок – один из самых трудных у Павла, возникает ряд вопросов. И первый из них, кто такой «я», от имени которого говорит апостол. Это очень важно понять, потому что иначе смысл отрывка останется темным. Толкователи понимали «я» по-разному: а) как автобиографическое: так думал не Павел, а Савл до того, как он встретил Христа; б) как психологическое: апостол говорит от имени еврейского мальчика, который переходит от детского незнания и невинности к опыту взрослеющего человека, обязанного исполнять требования Закона[86]; в) он говорит как уже переживший обращение христианин, осознающий, что теперь он должен жить новой жизнью с ее качественно новыми требованиями (это точка зрения многих западных Отцов, например, Августина, Фомы Аквинского, а также Лютера, Кальвина и многих современных комментаторов); г) это «я» общечеловеческое: Павел говорит от имени всего человечества, жившего до прихода Христа (точка зрения преимущественно Отцов восточной Церкви, таких, как Иоанн Златоуст[87], Кирилл Александрийский; ее разделяет и ряд современных ученых). Согласно Уильяму Баркли, «здесь Павел дает нам свою собственную духовную автобиографию и раскрывает свою душу и сердце»[88].
Если бы Закон не сказал: «Не пожелай...», – я и не знал бы такого желания – Многие Отцы Церкви видели здесь риторическое уподобление Адаму, а они ведь прекрасно знали греческий и риторику того времени, так что им можно доверять. Следовательно, когда апостол говорит «я», он говорит это от имени Адама, нашего всеобщего прародителя, чья беда ясна в свете Христа. Ведь только его одного можно назвать человеком, который некогда жил, не зная греха. Именно он впервые узнал заповедь и нарушил ее. Не пожелай – В некоторых еврейских преданиях утверждалось, что Закон существовал еще до сотворения мира и был дан Адаму в раю. Считалось, что Адам нарушил ту заповедь, которая позже стала называться десятой и которая запрещала вожделение, то есть желание присвоить себе то, что тебе не принадлежит. Такое желание рассматривалось как основной грех, как грех-матрица, из которого проистекают все прочие грехи. Оно опасно и тем, что его греховность не всегда очевидна.
Существенным элементом Закона для современников Павла был запрет похоти (она понималась в широком смысле). Апокрифические Апокалипсисы Моисея и Авраама связывают грех с сексуальностью человека. Филон Александрийский истолковывал рассказ Бытия аллегорически, видя в Адаме разум, в Еве чувственность; для него Змей был символом наслаждения или желания. Ср. Иак 1.14-15.
Ст. 8 – Грех, воспользовавшись заповедью как орудием, пробудил во мне разные желания – Павел впервые начинает оправдывать Закон, указывая, что не он виновен в появлении греховных желаний, нарушающих волю Бога, но грех. Здесь мысль апостола несколько отличается от того, что он писал в более раннем письме – Письме галатам. Грех выступает в персонифицированном виде, как, впрочем, и Закон, заповедь, желания, смерть. Именно грех воспользовался заповедью (в данном контексте под заповедью понимается весь Закон) как своим орудием. Он, по словам одного комментатора, превратил в союзника того, кто должен был бы быть его смертельным врагом[89]. См. также коммент. на 5.13; ср. 6.12,13. Закон не приравнивается к греху, но между ними есть связь. Грех правит через Закон, тот самый Закон, который запрещает грех!