Она вдруг резко рванулась вперед, замахнувшись. Оса упала на блестящий деревянный пол. Миссис Холкомб суетливо подбежала к ореховому столу, вынула из ящика салфетку, осторожно взяла осу и бросила ее в корзину для бумаг.
— Вот так. — Она постояла, поправляя выбившуюся прядь. — Заходи, дорогая. Я бы закрыла окна, но здесь просто душегубка. А осиное гнездо, должно быть, прямо под карнизом. Я как раз собиралась обедать. Как ты думаешь, осы чуют еду? Чем могу помочь? Мистера Дарвуда нет. Если ты насчет убийства миссис Татум — о, бедняжка Барб, это так ужасно. Но мистер Дарвуд правильно поступил, хоть это ему и нелегко далось.
Она упала на свой стул, но не стала протягивать руку за сэндвичем.
— У меня просто сердце оборвалось от ее лица, когда она вышла из кабинета. Я хотела утешить ее, обнять, но она прошла мимо, словно меня тут и не было. Забрала свою сумку из ящика стола. Она же у тебя сейчас поживет, да? Скажи ей, что я была бы рада помочь, но что я могу? — Она сделала большой глоток колы. — Да и кто бы мог помочь, если ее отца разыскивает полиция. Совершенно ясно, что это сделал он. Вот что я тебе скажу, Гретхен: выпивка ведет человека прямиком в ад.
— Почему Барб заходила в кабинет мистера Дарвуда? Что случилось? — Гретхен поглядела на запертую дверь.
Секретарша подвинулась ближе к столу и откусила сэндвич.
— Ему пришлось отказать ей от места. — Миссис Холкомб говорила печально. — Так было надо, вот что он сказал мне, когда вышел. Вид у него был несчастный. А еще он сказал, что перед законом все должны быть равны. Если бы Барб осталась в офисе, все бы подумали, что мистера Татума не арестуют, даже если он виновен.
Гретхен услышала жужжание осы и отмахнулась от нее свернутыми в трубку бумагами.
— Еще одна! — Миссис Холкомб вскочила на ноги. Она завизжала, когда оса подлетела к ней, и бросилась за мухобойкой.
— А если мистер Татум невиновен? — Гретхен повысила голос. — Барб слышала стук в дверь. Ее папа не стал бы стучать.
Мухобойка хлопнула по столу, прикончив очередную осу. Миссис Холкомб подцепила ее кончиком мухобойки и стряхнула в урну.
— Ее папа не стал бы стучать, — повторила Гретхен, вспомнив уверенность в голосе Барб.
Миссис Холкомб бросила мухобойку на шкаф и пожала плечами.
— Дорогая моя, может быть сотня причин, почему он постучал. Может, Фей заперла дверь. Они же сильно поскандалили в «Синем пламени». Все слышали, как она орала на него. И чуть позже — пожалуйста, ее убили. Конечно, полиция считает, что это Клайд. Мистер Дарвуд говорит, Барб не понимает, что ее отец главный подозреваемый. Он не хотел ей говорить, но что же делать? Она очень переживает.
На улице Гретхен услышала песню Джуди Гарланд «Когда я в последний раз видела Париж», доносившуюся из их кафе. Миссис Джекобс говорила своим ученикам, что никогда не была в Париже, но каждый раз плакала от этой песни. Гретхен толкнула дверь и оказалась в привычной шумной суматохе: разговоры посетителей, стук тарелок, раскаты смеха из дальней кабинки. Она протиснулась за прилавок и подбежала к телефону за кассой. Миссис Перкинс выглядела совсем замотанной.
— Гретхен, ты не поможешь? Мы завалены заказами.
Гретхен помедлила. Она еще не обедала, а скоро час дня. Мистер Деннис не станет возражать, если она немного поможет. Она быстро надела фартук, но не сводила глаз с часов. Ей нельзя отвлечься больше чем на полчаса. Она дважды пыталась дозвониться до Татумов. Оба раза оператор отвечал, что никто не берет трубку. Неужели Барб дома и не подходит к телефону? Нет, она бы так не сделала, потому что может позвонить ее отец.
Забежав на кухню, Гретхен поздоровалась с бабушкой и положила себе порцию блюда дня — супа из тушеной бамии[2] с маисовым хлебом и помидорами. Бабушка только улыбнулась, но разговаривать ей было некогда: она быстро двигалась от плиты к столу, наливая суп, нарезая свежеиспеченный маисовый хлеб, переворачивая сэндвичи на гриле. Гамбургеры сегодня не готовили, но на сковороде шипели огромные красные сосиски. Свой обед Гретхен перехватывала на ходу, забегая на кухню с очередным заказом.
Она взглянула на часы: полвторого. Она было стала развязывать фартук, но тут хлопнула входная дверь, и вошли окружной прокурор с шерифом. Гретхен замерла и наклонила голову, чтобы не встретиться с ними взглядом. Шефа Фрейзера с ними не было. Ну да, ведь Ральф Кули говорил, что прокурор и шеф не ладят, Дарвуд, оживленно жестикулируя, что-то быстро объяснял шерифу Муру. Гретхен подняла глаза на тулью шляпы шерифа. Дарвуд тоже смотрел куда-то верх. Они с шерифом останавливались почти у каждого стола. Волнистые светлые волосы Дарвуда намокли от пота, белая рубашка прилипла к телу. Он пожимал руки и хлопал по спине приятелей, поблескивая тяжелыми золотыми запонками. Прокурор казался напряженным и обеспокоенным, шериф был мрачен. Они часто заходили в это кафе, и у Дарвуда для всех находилось приветливое слово. Иногда прокурор обедал здесь вместе с женой, Шейлой, и это вызывало некоторое смятение: Шейла была из Уинслоу. У каждого города есть своя аристократия. Уинслоу жили на Цикориевых Холмах. При Шейле Дарвуд, всегда грациозной и элегантной, все как-то подтягивались. Бабушка говорила, что Дарвуды — одна из самых блестящих молодых пар в городе. Дарвуд почти всегда улыбался. Ходили слухи, будто он баллотируется в сенат штата. Его часто называли самородком. Гретхен не вполне понимала, что это значит, но мужчины восхищались его атлетическим сложением, а женщины — волнистыми белокурыми волосами, голубыми глазами и вечной улыбкой. Сегодня он не улыбался.
Шериф Мур размашистым жестом снял с головы ковбойскую шляпу. Лицо его, казалось, все состояло из острых углов, сквозь кожу проступали кости, подбородок походил на букву V. Обводя зал цепким взглядом из-под нависших седых бровей, Мур неуклюже тащился за своим молодым спутником. Костлявое лицо с висячими седыми усами было покрыто ровным коричнево-красным загаром, а тонкая белая полоска у корней волос напоминала о том, что он не расстается с ковбойской шляпой.
— Донни, шериф. Что нового об убийстве? — Мэр Буркетт встал им навстречу. Он отбросил салфетку и протянул руку сначала Дарвуду, потом шерифу. — Такой шок для всех нас. Ну как, расследование продвигается? — На его пухлом лице обозначились складки. Летом мэр Буркетт всегда носил белый костюм и шляпу-канотье.
Гретхен подошла ближе, держа наготове блокнот.
Дарвуд раздраженно раздул щеки.
— У некоторых продвигается. Я не могу добиться четкого ответа от шефа полиции. Мне кажется, он потерял уйму времени в «Синем пламени». Все выяснял имена мужчин, с которыми Фей Татум танцевала или просто. Но мы с Полом, — прокурор качнул головой в сторону шерифа, — делаем все, что в наших силах. Мы прочесали объездные дороги, а шериф отправил на поиски два отряда с собаками. После того как Татум вышел ночью из бара, никто его не видел. Его машина все еще на стоянке, так что он наверняка без колес.
Мэр приподнялся на каблуках, еще больше нахмурился.
— Не нравится мне это — опасный беглец на свободе. Что, если он забредет на ферму, где одни женщины?
Шериф перекинул комок жевательного табака к другой щеке.
— По радио постоянно напоминают не открывать двери незнакомым. Не думаю, что его надо опасаться. Насколько мы знаем, он не вооружен. В «Синем пламени» у него не заметили пистолета, он был в форме, и ему просто некуда было бы его спрятать. С пистолетом все было бы намного сложнее…
Громогласно вмешался Дж. Б. Майлз, аукционист по крупному рогатому скоту:
— Будь у Клайда пистолет, мы бы уже услышали выстрелы.
Шериф Мур улыбнулся, но глаза его холодно блеснули.
— Мы его скоро возьмем. Уже проверяем автобусные остановки и железнодорожные станции в Талсе. Если он еще где-то здесь, мы его найдем. — Шериф махнул узловатой рукой в сторону двери. — Но он мог рвануть автостопом по 66-му.
Мэр Буркетт достал из кармана брюк бумажник.
— Одно ясно. Невиновный давно бы вернулся домой. Не нравится мне, что Татум где-то разгуливает. Я уже сказал шефу Фрейзеру, что я об этом думаю, и вам скажу. Я назначил экстренное совещание городского совета на пятницу, если к тому времени ничего не прояснится. — Выпуклые глаза мэра в упор смотрели на прокурора и шерифа. — Совет ждет сведений от вас обоих.
— Можете на нас рассчитывать. — Дарвуд выдержал взгляд мэра. — Мы придем на собрание. У нас будет что сообщить. — Мэр отвернулся и начал пересчитывать мелочь.
Шериф прочистил горло.
— Думаю, к пятнице разберемся. Увидимся, джентльмены. — Он кивнул в сторону кабинок. — Пойдем, Донни.
Гретхен пошла за ними.
Дарвуд скользнул в одну из кабинок. Достал носовой платок, вытер лицо.
Стул заскрипел под шерифом. Он хохотнул:
— Добираются до тебя, Донни? Шкура политика должна быть толще, чем у носорога.
Дарвуд сунул платок в карман.
— Черт с ним, с мэром. Просто жарко сегодня.
Он улыбнулся Гретхен.
— Чем порадуете?
Шериф взял меню.
— Заведи себе несколько летних рубашек. В этих, с длинными рукавами, кто хочешь вспотеет.
Прокурор жадно отхлебнул воду со льдом.
— Приходится носить их. — Он вытянул руку и повертел кистью. Золотая запонка ослепительно сияла на солнце. — Подарок Шейлы ко дню рождения. Львиные головы.
Шериф покосился на запонки.
— Я бы их приберег на зиму.
Ворот его рубашки цвета хаки с короткими рукавами был широко распахнут.
— Значит так, юная леди. Жареные копченые колбаски по-болонски есть?
Гретхен приняла заказ и принесла обед — жареные болонские колбаски с турнепсом для шерифа, дежурное блюдо для Дарвуда, два чая со льдом, лимонными дольками и свежей мятой. Расставляя приборы, она бросила взгляд на Дарвуда. Прокурор был мрачен. Полстакана чая он выпил залпом.
— Мистер Дарвуд. — Гретхен нервно перебирала пальцами по краю подноса. — Вы не знаете, где сейчас Барб?