– Когда мы сможем пойти за коляской? – отважилась спросить она.
– Тебе все неймется! Давай посидим и насладимся новым телеком. Сходим на следующей неделе.
Она погладила живот.
– К тому времени ребенок уже может родиться.
Рик отложил «Радио Таймс» и пару мгновений с серьезным видом обдумывал ее слова.
– Черт подери! А ведь ты права. Так что давай наслаждаться жизнью, пока еще есть время. Не нальешь чего-нибудь выпить?
Пару дней спустя, когда Тина сидела в благотворительном магазине, как обычно заглянул Грэм.
– Когда ты уже бросишь эту лавку? Ты же на сносях уже – родишь со дня на день.
– Доброе утро, Грэм. К концу месяца, – ответила Тина. – Не могу дождаться.
Она посмотрела на потертую коляску, стоявшую в углу магазина. Ее отдали пару недель назад, и тогда Тина мысленно посочувствовала несчастной матери, которой, за неимением денег на новую, придется купить эту развалюху. Теперь же она смирилась с мыслью, что в эту древнюю, закаленную в боях таратайку ей придется самой положить своего любимого и долгожданного малыша. Она начала вынимать из нее книги, наваленные внутрь. Грэм поспешно подошел к ней.
– Так, давай-ка я помогу тебе.
Он забрал у нее из рук стопку книг и положил на прилавок.
– Чего ты вдруг решила ее освободить? Кто-то хочет купить?
Он провел пальцем по пыльному капюшону коляски и поморщился, посмотрев на убогую ободранную внутреннюю обивку. Тина в смущении отвернулась и положила на прилавок еще несколько книг.
– Не-ет, – протянул Грэм. – Только не говори, что ты берешь ее себе.
– На самом деле не так уж плохо. Отмыть как следует – и будет как новая.
– Вы же вроде ходили в магазин за новой.
Тина усмехнулась.
– Ходили. Это долгая история, но если кратко – домой мы вернулись с новым цветным телевизором.
Грэм покачал головой и вцепился в прилавок. Он стиснул зубы и сделал глубокий вдох.
Тина заботливо положила руку ему на плечо.
– Грэм, это не твоя забота. Все в порядке, честно. В любом случае, ребенку коляска нужна ненадолго, а телевизор прослужит нам много лет.
– Тина, ты святая. Не знаю, как ты его терпишь.
Она пожала плечами.
– Я люблю его, Грэм. Знаю, у меня есть тысяча причин его ненавидеть, но я не могу. Он ведет себя вполне сносно после…
Она невольно дотронулась рукой до щеки.
– После чего? Он что – снова бил тебя?
Тина бросилась защищать Рика.
– Нет-нет, конечно, нет. Все хорошо. Мы оба с нетерпением ждем малыша.
Это, казалось, не слишком убедило Грэма.
– Слушай, я знаю, ты желаешь мне добра, но мне очень хочется, чтобы мы наконец стали семьей. Не думай, что я слабая, я знаю, что делаю. Я не смогу вырастить ребенка одна, Грэм, и я уверена, что Рик будет прекрасным отцом. Если бы я хоть на секунду могла предположить, что он способен навредить ребенку, поверь мне, я бы ушла. Уж не знаю куда, но я не стала бы рисковать безопасностью своего малыша. Ты должен верить мне, Грэм.
…Тина закрыла магазин пораньше и приготовилась к долгой прогулке домой вместе с коляской. Она сунула ключи от магазина в карман, в очередной раз отругав себя за то, что забыла сумку дома.
Коляска была не так уж ужасна. У нее все-таки была подвеска, и большие колеса без труда преодолевали все трещины и выступы на асфальте. Тина подумала, сколько младенцев уже катались в этой коляске за всю ее долгую жизнь. Гордо толкая ее по улицам, Тина вдруг снова почувствовала радость жизни. Через какие-нибудь пару недель она будет катать своего малыша, и прохожие будут ласково улыбаться и просить взглянуть на малютку. Тогда она осторожно отогнет краешек одеяла и покажет им самого прекрасного младенца, которого когда-либо видел мир. Рик будет с гордостью катать коляску по депо, и все остальные водители и кондукторы будут собираться вокруг и любоваться их восхитительным ребенком. И все согласятся, что никогда не видели столь прелестного малыша.
С этими мыслями и радужными планами на будущее Тина неожиданно быстро добралась до своей улицы. Оказалось, что дом не так уж далеко, когда толкаешь детскую коляску. Она оставила ее у входа, вошла в прихожую и позвала Рика.
– Смотри, что у меня есть!
Она сняла пальто и повесила на вешалку.
– Рик! Ты где?
Она прошла на кухню. Рик стоял, уставившись в окно.
– Вот ты где. Ты не слышал, как я вошла? Я добыла коляску. Она, конечно, не новая, но катится легко, и если отмыть как следует, будет совсем…
Рик обернулся, и она тут же умолкла при виде его лица. Оно внушало ужас. Каждая черточка и жилка были напряжены до предела и дышали тихой яростью. Он держал в руке хорошо знакомый Тине лист бумаги.
– У меня разболелась голова, – медленно начал он, с трудом сдерживая бешенство в голосе. – Я не нашел таблеток в шкафу и заметил, что ты забыла на столе сумку. Там таблеток я тоже не нашел, зато нашел вот это.
Он потряс в воздухе письмом Билли, и у Тины внутри что-то оборвалось.
– Что ж, Кристина, – язвительно растянул он ее полное имя. – И когда ты собиралась рассказать мне об этом Билли?
Тину охватила паника.
– Господи, Рик, ты все не так понял. Письмо не мне. Ради бога, посмотри на дату.
Но Рик не слушал. Он ринулся вперед и схватил ее за длинные черные волосы. Она испуганно закричала, и он с размаху врезал ей по лицу, затем сжал кулак и со всей силы ударил по тугому животу. Тина ахнула и согнулась пополам от боли, прежде чем рухнуть на пол. Последнее, что она видела, – пожелтевшая фотография Билли Стирлинга, мягко опустившаяся рядом с ней.
– Ты все не так понял, – повторяла она снова и снова.
Ее никто не слышал. Хлопнула входная дверь, и Тина попыталась подняться на ноги. Между ног стало тепло и мокро.
– Мой малыш, – прошептала она и потеряла сознание.
Глава 22
Рик мчался по улице в слепой ярости, зажав в руке письмо Билли. Он заметил приближающийся автобус и вытянул руку, хотя остановки рядом не было и в помине. Автобус немного замедлил ход, но не остановился полностью. Рику было плевать. Он ухватился за железный поручень и ловко заскочил внутрь к изумлению опешившего кондуктора.
– Эй ты, думаешь, можно вот так заскочить на ходу и… – он остановился, узнав Рика. – А, это ты. Куда ты так сильно спешишь?
– Гилбент-роуд, Фрэнк, – буркнул он, пройдя мимо него, и упал на ближайшее сиденье. – А теперь оставь меня в покое.
К тому времени, как автобус высадил его на Гилбент-роуд и Рик нашел дом 180, он успел довести себя до состояния апоплексического удара. Во рту пересохло, а перед глазами расплывались круги. Он постучал в дверь кулаком и подождал, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Через две секунды он постучал снова, исступленно горланя в закрытую дверь:
– Я все про тебя знаю, Билли. Выходи, и мы разберемся с тобой как мужчины!
Он постучал еще, и на этот раз услышал внутри слабое шевеление. Дверь осторожно приоткрылась.
– Что за налет? Дайте хоть до двери дойти.
К его полному изумлению на пороге показалась пожилая женщина. Он грубо оттолкнул ее и ворвался в маленькую гостиную.
– Где он?
– Кто? – спросила пожилая дама. – Мой муж?
Рик окинул ее взглядом сверху донизу и насмешливо хмыкнул:
– Это вряд ли. Билли. Это ваш сын?
Она застыла на месте.
– А кто, собственно, его спрашивает?
Рик схватил ее за локоть.
– Не надо играть со мной в игры. Я знаю, что он живет здесь и что он трахает мою жену.
Старушка рассвирепела:
– Да что вы несете! Билли уже тридцать лет как мертв!
Рик застыл как вкопанный.
– Что вы сказали?
Женщина решительно смотрела ему в глаза.
– Слушайте, я не знаю, кто вы, но я вас не боюсь. Что вы себе вообразили – врываетесь в мой дом и обвиняете моего Билли во всяких мерзостях! Я уже сказала – он мертв. Он погиб на войне в 1940 году.
Рик без приглашения упал в кресло рядом с камином.
– Чувствуйте себя как дома, – язвительно усмехнулась старушка.
Он медленно развернул письмо, которое по-прежнему сжимал в кулаке, и впервые начал внимательно его читать. Дойдя до конца, он обхватил голову руками.
– Боже, что я наделал. Что я наделал!
Глава 23
Грэм знал – если Шейла узнает, она его убьет. Он отсчитал несколько банкнот из пачки, которая лежала у него в кармане, и протянул продавщице.
– Благодарю, сэр. Уверена, ваша жена будет в восторге.
Он помялся.
– Это не для жены.
Продавщица наградила его понимающим взглядом.
– О, ясно, простите.
Она нажала несколько кнопок, и из-под кассы со звоном выехал ящик, куда она аккуратно убрала купюры.
Грэм на секунду смутился.
– Да нет, ничего такого. Это для подруги.
Продавщица тихонько присвистнула.
– Хорошая, должно быть, подруга.
– Да, очень. Очень близкая подруга.
Он не знал, зачем рассказывает все это совершенно постороннему человеку. Его неуемная честность не доведет его до добра.
Он пожелал продавщице хорошего вечера и выкатил на улицу новехонькую коляску «Сильвер Кросс» последней модели. Он услышал, как за ним щелкнула дверь, и, обернувшись, увидел, как девушка перевернула табличку надписью «Закрыто».
Он подкатил коляску к своему фургону, проклиная сырую непогоду – за несколько метров на девственно чистых колесах уже налипли грязь и песок. Он вполне осознавал, что совершает крайне расточительный и сумасбродный поступок, но когда он представлял, как Тина будет толкать эту затрепанную истасканную колымагу, на душе у него скребли кошки. Да, он всегда был чрезмерно чувствительным ко всему, что касалось Тины, но он не мог ничего с собой поделать. Он лишь надеялся, что, когда он привезет коляску, Рика не будет дома.
Подъехав к воротам Крейгов, Грэм несколько смутился, увидев, что дом погружен в полную темноту. Он посмотрел на уличные фонари – вся улица была освещена, значит, электричество работало. Оставив коляску в машине, он позвонил в дверь. Рядом он заметил старую коляску из благотворительного магазина.