– Почемучка вычислит наших людей и от встречи уклонится, – спокойно возразил я. – Если мне идти на разговор, то только одному. Николай Алексеевич, рапорт я писать не буду.
– Ты опять начал? – повысил голос Малышев.
– Николай Алексеевич! – в моем голосе тоже стали прорезаться стальные нотки. – К рапорту надо составлять план оперативных мероприятий, список задействованного личного состава, перечень вооружения и спецсредств. Зачем огород городить? Схожу один, как частное лицо. Могу я после окончания рабочего дня в кафе с девушкой посидеть?
– Действуй! – разрешил начальник розыска.
Я приехал во «Встречу» за полчаса до рандеву. Увидев меня, Ковалик от удивления чайкой выгнул брови.
– Какими судьбами? – обрадованно спросил он.
– В шесть часов Почемучка приедет. Мы сядем в левой кабинке, там, где был взрыв.
– Деловая встреча? – насторожился Евгений Викторович.
– Частная беседа. Встретиться у вас предложил я. Вы ничего против не имеете?
– Да нет, чего там, встречайтесь, – как-то неуверенно ответил он. – Заказ делать будете?
– Конечно! – с энтузиазмом поддержал я. – В кои веки сам Почемучка мне ужин оплатит. Наглеть не буду, сегодня не Новый год, но от шашлычка с гарниром из жареной картошки не откажусь. Оливки, коньячок, сыр, зелень.
– Почемучка коньяк не пьет, – мимоходом заметил Ковалик. – Шашлыка сегодня в меню нет, так что ограничимся эскалопом. Салат подавать?
Минут за пять до назначенного времени в кафе зашел невысокого роста остроглазый мужичок. По стечению обстоятельств он был моим однофамильцем и носил кличку Лапоть.
– Едем в другое место, – безапелляционно заявил он.
– Поезжай, – разрешил я. – У меня, как видишь, другие планы.
– Сергей Игнатович просил передать, что здесь разговор не получится.
– Оплати поляну, – ответил я, вставая с места.
Лапоть небрежно бросил на стол смятую пятидесятирублевую купюру. Мелочиться в окружении Почемучки было не принято.
По пути на выход я проверил пистолет за поясом джинсов. Ни Малышев, ни Клементьев не знали, что я на всякий случай взял на встречу подарок Журбиной.
В январе у нас рано темнеет. В шесть вечера – уже ночь: в городе зажигаются огни, автомобили включают фары, на магазинах появляется неоновая реклама. В школьном возрасте я обожал гулять по ночному городу, рассматривать освещенные витрины и представлять, что я попал за границу. Поездка с Лаптем неизвестно куда восторга у меня не вызывала, хотя ночной город в новогоднем убранстве был прекрасен: все сверкало, переливалось красками, на главной площади стояла мигающая гирляндами елка.
По дороге на окраину города нам попался пост ГАИ. Увидев, чья машина несется с превышением всех допустимых скоростей, гаишники понурили головы, сделали вид, что нас не заметили.
В кабинете директора центрального кладбища меня поджидали Почемучка и Муха. Сергей Игнатович, одетый в потертый кожаный жилет, сидел за столом, а Муха прохаживался из угла в угол. По его нервному поведению я понял, что до моего прибытия они повздорили, и Почемучка поставил соратника на место.
Менты и воры за руку не здороваются. Войдя в кабинет, я кивнул головой и, не спрашивая разрешения, сел напротив Почемучки.
– Что скажешь? – он протянул мне ксерокопию меморандума, поступившего утром в газеты.
– Муха, – обернулся я к смотрителю, – это ты тень на плетень наводишь? Какого хрена ты меня к «Белой стреле» подвязываешь?
– Я тебя за язык не тянул, – огрызнулся Муха. – Ты сам в прошлый раз меня этой «Белой стрелой» стращал.
– Ты бы кокаин пореже нюхал, а то мозги скоро от дури склеятся, – посоветовал я. – Ты при мне расскажи Сергею Игнатовичу, какой базар был, кто начал и кто кого стращал. Я от своих слов не отрекаюсь, а вот ты повтори, что мне пообещал.
– Я не понял, – заметался по кабинету Муха, – ты что сюда, очную ставку делать приехал?
– Меня, вообще-то, привезли, – тактично возразил я.
– Да тебя не привезти, а ногами вперед вынести надо! – замахал руками смотритель. – Серега, я за базар отвечаю. Он – «темнила». Что думаешь, зря у них в урне на крыльце пульт от бомбы нашли?
– Сергей Игнатович, – спокойным тоном обратился я к Почемучке, – это он при тебе понты кидает. Вдвоем мы базарили спокойно, без этой гнусной пантомимы.
– Чего-чего? Что ты сказал? – Муха, набычившись, шагнул ко мне, но Почемучка осадил его:
– Остынь! Мы собрались о деле поговорить, а не отношения выяснять.
– В гробу я видал ваши базары! – Муха сплюнул в угол и вышел вон.
– С дисциплиной у вас что-то не очень, – резонно заметил я.
– Какая дисциплина, о чем ты? – хищно оскалился Почемучка. Все передние зубы у него были под коронками из белого металла, с годами потускневшего от курева и чифира.
– Поговорим как есть? – предложил я. – Мне рассказать сказочку о «Белой стреле» или сразу возьмем за аксиому, что «Белая стрела» – это туфта?
– Рассказывай, я не спешу, – Почемучка достал папиросу, размял табак двумя пальцами, продул гильзу, смял ее гармошкой, закурил.
В двух словах я объяснил ему, что думаю по поводу тайной организации мстителей. О своем прошлом конфликте с Мухой я промолчал.
– Как я помню, за Тихоном крови нет, и убивать его в отместку за чью-то душу – нелогично, – закончил я свою короткую речь.
– Вы будете искать организаторов взрыва или спустите это дело на тормозах? – глядя мне в глаза, спросил он.
– Сергей Игнатович, если вы не будете ставить нам палки в колеса, то мы найдем виновных, – заверил я.
– Вам смысла нет рубаху на груди рвать, – философски возразил он. – Из всех погибших только Яковлев – человек вашего мира, а остальные… Тихон – вор, Шафиков – кооператор, зажравшийся буржуй, Демушкин – отморозок, беспредельщик. Вам жалеть-то некого, все мертвяки в тему.
– Мы – за порядок в городе. Сергей Игнатович, оставьте в живых швейцара из «Встречи». Рано или поздно он расскажет, как там на самом деле было. Я лично не верю ни в каких ментов в кафе. Лажа это все: пульт в урне, менты в форме, записки в газеты. Сейчас у швейцара ключ к событиям во «Встрече». Были бы старые времена, он бы уже давно нам всю правду-матку выложил: по душам бы одну ночь поговорили, и он бы запел, как соловей на рассвете.
– Про швейцара забудь. Он – покойник.
– Сергей Игнатович, вы же можете «запретку» на тюрьму кинуть, и его никто не тронет.
– О чем ты? Сам подумай, какую чушь несешь! – возмутился Почемучка. – Как я «запретку» в СИЗО кину? Напишу маляву: «Арестанты, забудьте про законы воровской чести, будем жить по законам ментовским». Так, что ли?
– Царствие ему небесное! – Я обернулся к распятию и, как умел, осенил себя крестным знамением. – Он сам себя под раздачу подставил.
– Как тебе такой вариант, – продолжил спокойным тоном Почемучка. – Грохнуть решили Демушкина, а попали в Тихона? Мог же Демушкин где-то «Белой стреле» дорогу перейти?
– Сергей Игнатович, я не прошу вас о помощи, но кое-что рассказать вы мне можете. Зачем Тихон поехал во «Встречу»? Его пригласили арбитром быть?
– Там долгая история, – неохотно протянул он.
– Про контракт с Японией я в курсе.
Почемучка покачал головой, что означало: «Наш пострел везде поспел!»
– Демушкин, как я понимаю, решил ущемить Шафикова и отобрать у него часть производства. Кооператор обратился за помощью к вам. Открыто за Шафикова вы заступиться не могли, и тогда Тихон поехал выступить в споре третьей стороной. Так было или по-другому?
– Немного не так, – обдумывая каждое слово, ответил Почемучка.
– Зайдем с другой стороны. Яковлев там оказался случайно или он в одну дуду с Демушкиным дул? Зачем вообще на этой встрече был человек, который ни к воровскому миру, ни к производству ложек отношения не имеет?
– Японский контракт – это целиком и полностью идея Яковлева, – огорошил меня Почемучка. – Это с его подачи и через его знакомых Шафиков ездил в Токио: молодежные организации, обмен опытом становления кооперативного движения… Яковлева по каким-то причинам за бугор не выпустили, и все дела в Японии проворачивал один Шафиков.
Почемучка достал еще папиросу, повторил ритуал продувки гильзы, прикурил от спички.
– Все думают, что Шафиков приехал к нам в город богачом, этаким денежным мешком с лесоповала. Деньжата у него действительно были, но не такие, чтобы три цеха на ровном месте арендовать. Это мы его деньгами ссудили на первых порах.
– Как-то не по понятиям – деньги в рост давать, – осторожно заметил я.
– Перестройка! – ответил мне металлической улыбкой Почемучка. – Деньги не пахнут! На какие шиши ты будешь зону греть, никого не волнует. У грузинских воров давно все капиталы в цеховиков вложены, никто же не попрекает их, что они живут не по понятиям.
– У Яковлева была доля в кооперативе Шафикова?
– Он – голодранец, вовремя ухватившийся за молодежную тему… Ты все ходишь вокруг да около и не знаешь, как спросить: каков был расклад во «Встрече»? Я спросил у Лучика, как нам поступить. Он так решил: если вы даете нам расклад по «Белой стреле», то мы темнить не будем. Если нет – то разговора не получилось.
– «Белой стрелы» в городе нет, а если она есть, то я лично о ней ничего не знаю. На чем мне отсюда можно уехать?
Я поднялся с места, одернул куртку, поправил шарф.
– Не спеши, – угрожающим тоном велел Почемучка. – Мы отвезем тебя, за транспорт не беспокойся. Так ты утверждаешь, что у нас в городе нет никакой «Белой стрелы»?
– Одно убийство, совершенное одним человеком, – это десять лет лишения свободы. Убийство, совершенное группой лиц – пятнашка. Два групповых убийства – вышак. За «Встречу» организатору взрыва – сто процентов лоб зеленкой намажут. Представь, что ты – главарь «Белой стрелы». Как ты объяснишь своим подельникам, что хочешь их всех под расстрел подвести? Четыре трупа по отдельности – это четыре приговора по десять лет. Один взрыв в многолюдном месте – всем вышак. Ради чего подельники главаря «Белой стрелы» должны жизнью рисковать? Ради абстрактной справедливости?