Габи была вне себя от счастья, когда позвонили с четвертого телеканала. Они услыхали о новой звезде на литературном небосклоне и хотели быть первыми, кто возьмет у него интервью для телевидения. Габи объяснила, что лучшего маркетинга и желать нельзя — даже после нескольких минут участия в программе он продаст огромное количество книг.
И он дал себя уговорить. Взял выходной в библиотеке, а Габи купила ему билет на поезд и забронировала гостиницу в Стокгольме. Поначалу он пребывал в радостном возбуждении по поводу того, что ему предстоит выступать на телевидении и рассказывать о своей книге. О «Русалке». Его будут показывать по национальному телевидению как писателя, представляющего свой первый роман. Но газетные заголовки последних дней все испортили. Как он мог так ошибиться? Столько лет прожил тихой и незаметной жизнью — и сам поверил, что может безнаказанно снова выйти в свет. И даже после того, как начали приходить письма, он продолжал пребывать в иллюзии, что все осталось позади, верить в свою неуязвимость.
Газетные заголовки вырвали его из этого заблуждения. Кто-то увидит, кто-то вспомнит… Все вернется на круги своя. Кристиана охватила дрожь, и гримерша с удивлением посмотрела на него.
— Я смотрю, вы дрожите, хотя у нас здесь так тепло. Наверное, простудились?
Он кивнул и улыбнулся. Так проще. Лучше избежать объяснений.
Слой макияжа казался толстым и неестественным. Даже на руки и на уши ему наложили слой тонального крема — видимо, обычная кожа казалась на экране бледной и зеленоватой. В каком-то смысле это было даже хорошо. Как будто на него надели маску, за которой можно спрятаться.
— Ну вот, теперь все готово. Сейчас придет помощник режиссера и заберет вас.
Гримерша с удовлетворением оглядела дело рук своих. Кристиан уставился на свое изображение в зеркале. Маска тоже уставилась на него.
Через несколько минут его отвели в помещение у входа в студию, где был накрыт стол. На столе громоздилось обилие всяких деликатесов, но Кристиан ограничился лишь стаканом апельсинового сока. В крови гулял адреналин, рука чуть заметно дрожала, когда он подносил ко рту стакан.
— Пройдите, пожалуйста, со мной! — услышал он голос помощника режиссера и последовал за ней, оставив на столе недопитый стакан с соком. На подгибающихся ногах он вошел вслед за ней в студию, которая располагалась этажом ниже.
— Садитесь вот сюда, — шепотом проговорила помощник режиссера, указав его место. Кристиан вздрогнул, когда, едва усевшись, почувствовал на своем плече чью-то руку.
— Извините, я только прикреплю вам микрофон, — прошептал мужчина с наушниками на голове — и Кристиан молча кивнул. Во рту пересохло еще больше, и он залпом осушил стакан воды, стоявший перед ним на столе.
— Привет, Кристиан! Как приятно познакомиться с тобой лично. Я прочла твою книгу — должна сказать, что она великолепна!
Кристин Касперсен протянула ему руку, которую Кристиан с некоторым сомнением пожал. Учитывая, как у него вспотели руки, ощущение у собеседника должно быть такое, словно он пожал мокрую губку. Зашел и уселся на свое место второй ведущий программы. Он представился как Андерс Крафт.
На столе лежала книга, а за ними метеоролог рассказывал о погоде. Разговаривать можно было только шепотом.
— Ты ведь не волнуешься? — с улыбкой спросила Кристин. — Волноваться не стоит, сосредоточь свое внимание на нас, и все пройдет отлично.
Кристиан снова молча кивнул. Ему подлили воды в стакан, и он снова залпом осушил его.
— Ну вот, наш выход через двадцать секунд, — сказал Андерс Крафт, подмигивая ему.
Кристиан почувствовал, что немного проникся той уверенностью, которую излучали двое ведущих, и постарался сделать все возможное, чтобы забыть о камерах вокруг, которые вот-вот начнут передавать его в прямом эфире на всю Швецию.
Кристин начала говорить, глядя в какую-то точку у него за спиной, и он понял, что прямой эфир начался. Сердце отчаянно забилось, в ушах зазвенело, и он лишь усилием воли смог заставить себя вслушиваться в слова Кристин. После краткого вступления последовал первый вопрос:
— Кристиан, критики очень хвалят твой дебютный роман «Русалка». И читатели уже проявили огромный интерес к тебе — ранее совершенно неизвестному автору. Какие у тебя ощущения в связи с этим?
Голос его слегка дрожал, когда он начал говорить, но Кристин спокойно и внимательно смотрела на него, так что он постарался сосредоточиться на ней, а не на камере, которую видел боковым зрением, и после нескольких скомканных фраз голос зазвучал увереннее.
— Само собой, ощущения потрясающие. Я всегда мечтал стать писателем и увидеть, как эта мечта воплощается в жизнь, встретить такой теплый прием — это превзошло все мои ожидания.
— Издательство сделало на тебя ставку. Мы видим твое имя на больших постерах в окнах книжных магазинов, ходят слухи о первом тираже в пятнадцать тысяч экземпляров, а рецензенты сравнивают тебя с крупнейшими именами отечественной литературы. Не заставило ли это тебя потерять голову? — произнес Андерс Крафт, любезно улыбаясь ему.
Теперь Кристиан почувствовал себя увереннее, сердце вернулось в привычный ритм.
— Разумеется, для меня имеет огромное значение, что издательство верит в меня и готово продвигать мою книгу. А вот сравнение с другими писателями меня несколько смущает. Ведь у каждого из нас свой неповторимый стиль изложения.
Он уже ощущал под ногами твердую почву. Еще более расслабившись, почувствовал, что мог бы сидеть так и беседовать с телеведущими сколь угодно долго.
Но тут Кристин Касперсен взяла со стола какой-то предмет и повернула к камере. Кристиана снова прошиб пот. Это был субботний номер «Гётеборгской газеты», где его имя было набрано жирным шрифтом. В глаза ему бросились слова «смертельная угроза». Вода в стакане кончилась, и он несколько раз сглотнул, чтобы победить сухость во рту.
— В последнее время в Швеции знаменитые люди все чаще становятся объектом угроз. Но эта история началась до того, как ты стал известен в широких кругах. Как ты думаешь, от кого исходят эти угрозы?
Поначалу он захрипел и закашлялся, но потом выдавил из себя:
— Это явление в данном случае вырвано из контекста и раздуто до невероятных размеров. Всегда найдутся завистники или люди, страдающие психическими проблемами, которые… В общем, мне больше нечего добавить по этому поводу.
Он ощущал напряжение во всем теле и нервно вытер под столом потные ладони о брюки.
— Большое спасибо за то, что ты нашел время прийти к нам в студию и рассказать о своем уже ставшем знаменитым романе «Русалка».
Андерс Крафт поднес к камере книгу, и Кристиан с невероятным облегчением осознал, что все позади.
— Все прошло замечательно, — сказала Кристин Касперсен, собирая свои бумаги.
— Да, отлично, — проговорил Андерс Крафт и поднялся. — Извините, я должен идти в другую студию, где сейчас разыгрывают лотерею.
Мужчина в наушниках освободил Кристиана от микрофона, и тот тоже поднялся. Он поблагодарил и вышел вслед за помощником режиссера прочь из студии. Руки у него все еще тряслись. Они поднялись вверх по лестнице, прошли мимо стола с закусками к входной двери, которая вела на морозную улицу. Кристиан чувствовал себя разбитым и подавленным — совершенно не в том состоянии, чтобы встречаться с Габи в издательстве, как они договорились.
Пока такси везло его в сторону города, он смотрел в окно остановившимся взглядом, чувствуя, что полностью утратил контроль над ситуацией.
— Так-так, ну и как мы будем решать эту проблему? — произнес Патрик, глядя на лед.
Турбьерн Рюд, как всегда, не проявлял ни малейших признаков волнения. Он всегда сохранял непоколебимое спокойствие, какая бы сложная задача ни стояла перед ним. В своей работе в техническом отделе полиции Уддеваллы он привык находить решения для самых разнообразных проблем.
— Проделаем дырки во льду и вытащим его веревкой.
— А лед вас выдержит?
— У ребят будет все необходимое снаряжение, так что никаких проблем. Самый большой риск в этой операции — когда мы проделаем дырку во льду, парень может оторваться, и его унесет течением.
— А как избежать такого развития событий? — спросил Патрик.
— Нам придется для начала сделать небольшое отверстие и зацепить его крючьями, а потом уже сделать дырку побольше.
— Вам раньше доводилось такое проделывать? — спросил Патрик, по-прежнему ощущая некоторое беспокойство.
— Ну… — протянул Турбьерн, роясь в памяти. — Нет, пожалуй, таких, кто бы так вмерз в лед, у нас еще не было. Иначе я вспомнил бы.
— Угу, — пробормотал Патрик и устремил взгляд в ту точку, где должно было находиться тело. — Ну что ж, делайте свое дело, а я пока пойду побеседую со свидетелем.
Патрик отметил, что Мелльберг давно уже разговаривает с мужчиной, обнаружившим труп. Не стоило надолго оставлять Бертиля с кем-либо, будь то свидетель или просто человек.
— Добрый день. Патрик Хедстрём, — представился он, подойдя к Мелльбергу и мужчине.
— Йёте Перссон, — представился тот и пожал руку Патрика, одновременно пытаясь удержать на поводке золотистого ретривера. — Рокки снова рвется туда, мне едва удалось вытянуть его на берег, — проговорил Йёте и слегка потянул за поводок, чтобы показать, кто хозяин.
— Так тело обнаружила собака?
Йёте кивнул.
— Да, он убежал на лед и отказывался возвращаться. Стоял как вкопанный и без конца лаял. Я испугался, что он провалится, так что пошел за ним. И тут я увидел…
Он побледнел, по всей видимости, вспомнив мертвое лицо под слоем льда. Потом потряс головой, и его щеки вновь порозовели.
— Простите, я вам еще нужен? Дело в том, что моя дочь поехала в роддом. Это мой первый внук…
Патрик улыбнулся.
— Понимаю, что вам не терпится отправиться туда. Подождите еще немного, мы отпустим вас, как только сможем.
Йёте вынужден был довольствоваться таким ответом, и Патрик задал ему еще несколько вопросов. Однако вскоре стало очевидно, что никаких сведений Перссон больше дать не может. Ему просто не повезло, что он оказался не в то время и не в том месте — или, наоборот, в нужное время в нужном месте, это с какой стороны посмотреть. Записав его данные, Патрик отпустил будущего дедушку, и тот, прихрамывая, почти бегом поспешил в сторону парковки.