– Не может быть! Зачем ему это? – тихим голосом спросил мистер Крэнбрук. – Может, спуститься вниз и спросить у миссис Файтон ключ от вашей комнаты?
– Уверена, что толку не будет. Наверняка он давным-давно потерян, потому что эта гостиница – самая запущенная из всех, в которых мне доводилось бывать. Под кроватью слой пыли… О, как бы мне хотелось, чтобы миссис Стоктон прислала за мной экипаж сегодня!
– Мне тоже… то есть нет, мне не хотелось бы, иначе мы бы с вами не познакомились, – честно признался Джон. – Но вам неприятно здесь находиться, и я переживаю – хотя и не верю, что у этого типа Вагглсвика какие-то дурные намерения. Ставлю десять против одного, что он просто слишком любопытен. Если боитесь, подоприте дверную ручку стулом.
Идея пришлась мисс Гейтсхед по душе. Девушка поблагодарила Джона и пожелала еще раз спокойной ночи.
Прежде чем вернуться к себе, мистер Крэнбрук постоял у коридора, что вел к черной лестнице, тщетно вглядываясь и вслушиваясь в темноту.
3
В саквояже лежала книга, которую он хотел почитать перед камином, однако огонь к тому времени едва теплился. Джон собрался было подкинуть угля, но не нашел ведерка. Звать хозяев из-за такого пустяка не имело смысла. Молодой человек забрался в кровать, поставил свечу на тумбочку и спрятал под подушку часы и деньги. Перина, хоть и чересчур теплая, была вполне удобной. Джон открыл книгу и стал читать, время от времени приподнимая голову с подушки и прислушиваясь. Комната была слишком далеко от бара, поэтому ни единого голоса оттуда не доносилось. Он вообще ничего не слышал, даже шуршания мышей.
Вскоре полное безмолвие начало его беспокоить. Хоть какие-то звуки должны были нарушать тишину в этот далеко еще не поздний час. В любой гостинице вы услышите, как разговаривают постояльцы, как кто-то ходит по коридору, как хлопают двери, звенит посуда, громыхают во дворе колеса. Конечно, «Пеликан» не мог похвастаться собственным двором, как и обилием гостей; и тем не менее казалось странным, что здесь нет никакой прислуги, если не считать бармена. Хотя бы официанта и горничную они могли нанять. Джон задался вопросом, почистят ли ему оставленные за дверью сапоги и принесут ли утром воду для бритья.
Тишина была настолько бездонной, что, когда сквозь каминную решетку провалился уголек, Джон вздрогнул. Он не относил себя ни к нервным, ни к чересчур впечатлительным людям, поэтому почувствовал досаду при мысли, что тревоги мисс Гейтсхед передались и ему. Несколько раз он опускал книгу и оглядывал комнату, а скрип стула, на котором он давеча стягивал сапоги, заставил его даже подскочить в кровати.
Свеча почти догорела, Джона начало клонить в сон. Когда буквы стали сливаться, он захлопнул книгу и погасил свечу. В камине все еще тлели угли. Молодой человек повернулся на бок, вздымая вокруг себя перину, и вскоре заснул.
Некоторое время спустя Джон неожиданно открыл глаза. Он знал совершенно точно, что сон неспроста как рукой сняло, и навострил уши, решив, что его, наверное, позвала мисс Гейтсхед. Однако в комнате не было слышно ни звука. Камин успел прогореть, и спальня погрузилась в кромешную тьму.
Джон приподнялся на локте и замер, напряженно вслушиваясь и тщетно вглядываясь в черноту ночи. Мысль о том, что он не один, завладела им настолько, что на лбу выступил пот. Молодой человек вытянул руку, осторожно ощупал тумбочку в поисках трутницы[7] и нечаянно задел подсвечник. В этот миг рядом будто что-то зашевелилось.
– Кто здесь? – чуть дыша, спросил он.
Пальцы наконец нащупали коробочку с трутом. Джон резко сел в постели и почувствовал, как кровать покачнулась. Когда он попробовал схватить невидимого посетителя, тот грубо толкнул его назад, на подушки, зажал одной рукой рот, а другой сдавил шею. Молодой человек изо всех сил старался вырваться. Вдруг его руки коснулись чего-то теплого.
– А ну, цыц! – прошептали ему на ухо.
Джон тянул противника за неподдающиеся руки, извивался и пытался скинуть с себя одеяло, от его лихорадочных усилий скрипела кровать. Горло сдавили еще сильнее, в ушах зашумела кровь, он почувствовал, что теряет сознание.
– Спокойно! – зашипел Вагглсвик. – Только пикни – влеплю такую затрещину, что неделю не проснешься. Я с Боу-стрит, болван! С Боу-стрит!
Джон прекратил борьбу – отчасти от удивления, отчасти от того, что больше не мог дышать. Противник слегка ослабил хватку. Молодой человек шумно втянул в себя воздух и вдруг явственно услышал, как тихо скрипнули половицы. Звук исходил со стороны стенного шкафа рядом с камином.
– Ради бога, лежи смирно! – проговорил мистер Вагглсвик прямо ему в ухо.
Больше его никто не удерживал. Рядом прошелестела занавеска – похоже, мистер Вагглсвик притаился за пологом. Весь в поту от страха, Джон лежал абсолютно тихо и неподвижно. Если мистер Вагглсвик – действительно сыщик с Боу-стрит, то его распоряжениям надо подчиняться.
Все чувства обострились. Джон услышал, как в замке осторожно поворачивается ключ. Звук совершенно точно шел от стенного шкафа. Дверца отворилась, в проеме мелькнул свет, будто внутри был установлен тусклый фонарь, который загораживала чья-то громадная тень. Когда дверь закрыли, свет исчез.
Раздался треск половиц. Джон невольно сжал кулаки, в тот же миг из-под полога рука Вагглсвика сжала его плечо, призывая не двигаться.
Человек, знающий расположение мебели как свои пять пальцев, медленно приближался к кровати. Джон инстинктивно взметнул руки, и лицо его оказалось закрыто тяжелым одеялом. Кто-то навалился сверху, зажав ему нос и рот. Он схватил нового противника за запястья, однако не успел сомкнуть и пальцев, как давление внезапно ослабло. Послышалась возня, сдавленные ругательства, чьи-то ноги в носках затопали по полу.
Мистер Крэнбрук отбросил одеяло в поисках выпавшей из рук трутницы.
– Свеча! Зажгите свечу! – пропыхтел Вагглсвик.
Полетел кувырком стул, с туалетного столика что-то с грохотом падало на пол, двое мужчин изо всех сил старались побороть друг друга. Наконец Джон нащупал трутницу и дрожащими пальцами изловчился высечь огонь. В это мгновение комнату сотряс глухой стук.
Вспыхнуло крохотное пламя; на полу в молчаливой, жестокой схватке катались хозяин гостиницы и мистер Вагглсвик.
Джон запалил свечу и бросился на помощь Вагглсвику. После нападения его качало из стороны в сторону. Голова кружилась, а полученный от Файтона удар ногой ничуть не улучшил его состояния. Хозяин обладал недюжинной силой, поэтому несколько минут у них двоих не получалось с ним справиться. Файтон с Вагглсвиком продолжали драться на полу, но Джон наконец схватил хозяина гостиницы за руку, когда тот пытался выдавить Вагглсвику глаз, и вывернул ее что есть силы. Вагглсвик, оказавшийся в этот момент сверху, сумел нанести противнику сокрушительный удар в челюсть и принялся колотить оглушенного Файтона головой о пол. На несколько минут хозяин гостиницы потерял сознание, а к тому времени, как пришел в себя, на него уже надели наручники.
– Ждите здесь, караульте! – скомандовал запыхавшийся Вагглсвик, весьма потрепанный, но все же на удивление энергичный. – Вот вам мое оружие, не церемоньтесь с ним!
Он вложил в руку мистера Крэнбрука пистолет, нырнул в стенной шкаф и крикнул через плечо:
– Если не будет сидеть смирно, дайте ему рукояткой по башке! Этот висельник нужен мне живым!
Ощутив дрожь в коленях, мистер Крэнбрук опустился на стул и велел силящемуся встать на ноги Файтону оставаться на месте. Едва молодой человек перевел дыхание, как между дверцами стенного шкафа вновь замерцал свет, который с приближением чьих-то шагов становился все ярче. В комнату с лампой в руках вошел мистер Вагглсвик.
– Готово! – объявил он, забирая у Джона оружие. – Оба взяты с поличным. Она такая же мерзавка, как и ее муженек, а может, и похуже. Поднимайся, висельник!
Вагглсвик подкрепил команду пинком, и Файтон встал, спокойный и угрюмый. Он не проронил ни слова, однако в его глазах было столько злобы, что Джон едва узнал в этом человеке радушного, улыбающегося хозяина.
Джон передернул плечами и отвернулся. После того, как он натянул брюки поверх ночной сорочки и сунул ноги в туфли, Вагглсвик пригласил его в расположенную под спальней прачечную посмотреть собственными глазами, что его там ожидало.
– Мы с Джемом запрем негодяев в подвале до утра, – сказал сыщик. – Долго же я за тобой охотился, голубчик! Ничего, теперь ты за все заплатишь!.. А ну, давай резвее! Да не забудь, что у меня тут пушка! И она спит и видит, как бы выстрелить в тебя.
Он подтолкнул Файтона к стенному шкафу и усмехнулся, заметив перекошенное от ужаса лицо Джона.
– Не догадывались, что за этими дверьми, да?
– Я их даже не открывал. Боже правый, да тут лестница!
– Она ведет в прачечную. Мне тоже пришлось целых три раза переночевать в «Пеликане», прежде чем я понял, что там. Кстати, если бы меня тут не оказалось, вас бы вынесли по этой лестнице вперед ногами, как это уже сделали с несколькими другими молодыми балбесами! Подумать только, я здесь в четвертый раз – и ни одной поклевки, пока сегодня не появились вы со своим набитым бумажником и не рассказали, что в Англии вас никто не ждет. Пардон, конечно, но вели вы себя как полный кретин, сэр.
Мистеру Крэнбруку оставалось лишь покорно согласиться с этим определением и пристроиться в хвост небольшой процессии, спустившейся по крутой спиральной лестнице в прачечную с каменным полом. В углу прачечной дымился огромный медный котел, а в центре на стуле сидела миссис Файтон. Она громогласно спорила со стоящим рядом с ней барменом, отрицая все обвинения в злом умысле.
– Мой помощник, – сказал Вагглсвик, ткнув пальцем в бармена. – Молод, конечно, но схватывает все на лету! Ладно, Джем, давай-ка их запрем.
Джон Крэнбрук слегка побледнел, наткнувшись взглядом на огромный тесак на крепком выскобленном столе. Пока арестованных спускали в подвал, молодой человек был предоставлен самому себе. Не веря собственным глазам, он с отвращением осмотрел прачечную и уже не нуждался в разъяснениях. Однако, вернувшись, мистер Вагглсвик все же счел нужным доложить ему, что здесь Файтоны разрубали трупы и бросали останки в котел.