— Любая информация может повлиять на ход дела. Даже та, которая кажется несущественной, — сказала Элоиза, ободряюще кивая, чтобы она продолжала рассказ. — Вы поругались?
Ингеборг Сарк тяжело вздохнула и чуть покачала головой.
— На самом деле все началось на несколько месяцев раньше. Задолго до исчезновения Мии.
— По какому поводу произошла ссора?
— Ну… из-за такой глупости, как сигареты. И деньги! — Она сделала глоток вина. — Глупый, бестолковый повод. Я обнаружила, что она начала курить. Мы договорились, что я заплачу за обучение на водительские права, если она будет держаться подальше от подобных вещей, а потом нашла сигареты у нее в сумке. Поэтому я сообщила ей, что она должна сама позаботиться о расходах — сказала, уговор есть уговор. Водительские права стоили около десяти тысяч крон, а таких денег у нее не водилось, поэтому я решила, что она не скоро сможет себе это позволить — через год, может быть, через два. Но уже спустя несколько месяцев она пришла и помахала пачкой банкнот. Я не могла понять, как ей удалось собрать так много за такое короткое время, и, конечно, я заподозрила неладное.
— Откуда же у нее оказались деньги?
— Мне бы тоже хотелось это знать, — кивнула Ингеборг Сарк. — Вот почему мы стали ругаться, ведь она солгала мне. Сказала, что половину скопила, а другую ей подарил отец. Но — курила бы она или нет — он никогда не дал бы ей денег на водительские права.
— Как его зовут? — Элоиза оторвала взгляд от блокнота. — Я полагаю, это ваш бывший муж?
Ингеборг Сарк слегка сощурилась и кивнула.
— Его звали Хеннинг Сарк, и он умер много лет назад. Мы развелись, когда Мия была маленькой, и впоследствии, мягко говоря, не были очень хорошими друзьями. Когда она исчезла, он сказал полиции, что не удивится, если она сбежала от меня. Он не пытался ее искать, и думаю, что он вряд ли когда-нибудь вспомнил о ней снова.
— Простите меня за такой вопрос, но не мог ли он быть прав? — осторожно спросила Элоиза. — Возможно ли представить, чтобы Мия сбежала из дома?
Ингеборг Сарк медленно покачала головой.
— В тот день мы поссорились, но это не было привычным для наших отношений. Она всегда была такой хорошей девочкой. Такой хорошей девочкой, — повторила она, на мгновение впадая в забытье. — Кроме того, она была совершеннолетней. Если бы она захотела переехать, она могла спокойно это сделать. Никто не удерживал ее здесь.
— Возвращаясь к вашей ссоре, — сказала Элоиза. — Вы говорите, что Мия утверждала, будто половину денег она получила от отца, а вторую половину скопила сама.
— Да.
— Что было дальше?
— Я сказала, что не верю ей, и потребовала объяснить, откуда взялись деньги. Потому что я честно признаюсь, что я… я подумала о худшем.
— О чем именно?
— Что она могла их украсть. Может быть, в том кафе, где она работала, но я до сих пор понятия не имею. Я просто не понимаю, откуда еще они могли взяться.
— Что это было за кафе?
— Одно местечко в Броагере. Она проработала там полгода, по две ночи в неделю. Пока не исчезла.
— Оно все еще существует, вы не знаете?
Она колебалась.
— Да, но с тех пор многое изменилось. Оно уже не такое, каким было раньше, оно стало таким обшарпанным. Грязным!
— Как называется это кафе?
— Селеста. Что-то там Селеста.
Элоиза сменила тему.
— А какой была Мия по натуре? Была ли она жизнерадостной? Много ли у нее было друзей?
— Да, у нее были друзья, и да, она была… — Ингеборг Сарк замолчала и долго сидела, глядя в пространство. — Но в последнее время она стала казаться совсем другой.
— В каком смысле?
— Не знаю, она просто… — Ингеборг Сарк подперла щеку рукой, и ее глаза заблестели. — Я видела, что она много плакала. Последние несколько недель она… Она все глаза проплакала, у нее был безвольный взгляд, но она не хотела говорить мне, что случилось. Я спрашивала несколько раз, но она отвечала, что не хочет об этом говорить. Она казалась удивительно… робкой.
— Как вы думаете, это могли быть трудности с молодым человеком?
Она неуверенно покачала головой.
— Она, очевидно, с кем-то встречалась, но никогда мне о нем не рассказывала. Единственным парнем, которого она приводила домой, был Йохан, и они были просто друзьями.
— Йохан — это тот, с кем они были в ту ночь, верно?
Ингеборг Сарк кивнула.
— Он так и не оправился от случившегося.
— А где он сейчас, вы не знаете?
— Он все еще живет здесь. У него автомастерская недалеко отсюда. Милый мальчик. Каждый год на годовщину он приходит проведать меня. Думаю, нам обоим приятно поговорить с кем-то, кто знал Мию. Кто помнит ее такой, какой она была до того, как стала исчезнувшей девушкой. — Последние два слова она произнесла, рисуя в воздухе кавычки пальцами. — Нас осталось не так много.
— А та девушка, которая пошла с ними гулять в тот вечер? Их же было трое, верно? Девушка по имени Мария Луиза?
— Малу Янг, — кивнула она. — Тогда никто не называл ее Марией Луизой.
— Они дружили с Мией?
— Еще как. Они были почти неразлучны в течение нескольких лет. — Ингеборг Сарк устремила взгляд на камин, находившийся с другой стороны от журнального столика. Камин был похож на открытую пасть, пустую и черную от копоти.
— Звучит глупо, когда я говорю об этом, но я ужасно ревновала к тому, насколько они были близки — они почти что вели себя так, будто были влюблены друг в друга. Но с возрастом все изменилось. Они начали вырастать из этих отношений и отдаляться друг от друга в последний год или около того. По крайней мере, так Малу сказала тогда полиции. И именно она рассказала им, что той весной Мия встречалась с каким-то парнем.
— Это был ее молодой человек?
Ингеборг Сарк пожала плечами.
— Его допрашивали по этому делу?
— Нет, потому что мы не знали, кто он. Малу просто видела их вместе несколькими неделями ранее и сказала, что Мия держала все в секрете. Она думала, что они могли уехать вместе, но… нет. — Она покачала головой. — Ничего мне не сказав? И не зайдя домой? Нет. Она бы никогда так не поступила.
— Она тоже навещает вас, эта Малу? — спросила Элоиза.
Ингеборг Сарк слегка фыркнула и покачала головой.
— Она поступила в медицинское училище в августе того года, когда пропала Мия, и с тех пор я ее не видела. Я слышала, она теперь работает в больнице в Видовре. Что она педиатр. — Она произнесла это слово с издевкой и засмеялась тихим, безрадостным смехом. — Я часто ловлю себя на мысли: как бы мне хотелось, чтобы это была она. Лучше бы тогда пропала Малу, а не моя дочь. А потом я представляю себе Мию в белом врачебном халате со стетоскопом на шее в детской палате какой-нибудь больницы. Меня можно назвать из-за этого плохим человеком, как вы думаете?
Элоиза покачала головой:
— Вас можно назвать человеком.
— Иногда, когда я бываю в Бругсене, я встречаю матерей бывших одноклассниц Мии и вижу по их лицам, что они думают: «Хорошо, что это случилось с дочерью Ингеборг, а не с моей. Хорошо, что это не я!»
— Они тоже всего лишь люди, — сказала Элоиза. — Я уверена, что они не имеют в виду ничего плохого.
— Ну, не знаю… — Ингеборг Сарк опустила глаза и глотнула вина.
Элоиза просмотрела свои записи.
— В одной из первых статей, посвященных этому делу, есть свидетель из таверны, который назвался Томом Мазореком. Это имя вам что-нибудь говорит?
Ингеборг Сарк подняла голову и несколько раз моргнула.
— Том?
— Да. Вы его знали?
— Да, я… — Она прищурилась и озадаченно посмотрела на Элоизу: — Почему вы спрашиваете о нем?
— Как вы познакомились?
Ингеборг Сарк слегка пожала плечами, и на ее щеках проступили красные пятна.
— Он помогал искать Мию, когда она исчезла, и он был рядом со мной после этого.
— Вы встречались?
— Нет, между нами не было того, что обычно ассоциируется с отношениями. Наши отношения выглядели более нетрадиционно.
— Но у вас была… — Элоиза подняла брови и кивнула, — …физическая связь?
Ингеборг Сарк закуталась плотнее в черный костюм и нерешительно покачала головой.
— Это были прежде всего духовные взаимоотношения. Том был очень взволнован случившимся, и это ненадолго связало нас. Честно говоря, я понятия не имею, как бы я пережила первые несколько месяцев без него. Он заботился обо мне, следил, чтобы у меня было что поесть, утешал, купал. Он помогал мне с бумагами, с общением с полицией — поддерживал меня во всем. Но шло время, и перерывы между его визитами становились все длиннее. — Она посмотрела на бокал. — Я не могу винить его. Это не его горе.
— Вы были в него влюблены?
Ингеборг Сарк вздернула подбородок, и ее взгляд стал жестче.
— Вас это, честно говоря, не касается!
Элоиза встретила ее взгляд примирительной улыбкой и несколько секунд помолчала, чтобы разрядить обстановку.
— Вы его уже знали? — спросила она. — До исчезновения Мии?
— Я знала о нем. Гростен — маленький городок.
— Вы не помните, работал ли он в Бенниксгорде в тот период, когда вы с ним виделись?
— Да, работал.
— А вы не помните Яна Фишхофа, который тоже там работал?
Ингеборг Сарк вздрогнула. Она долго смотрела на Элоизу и сглотнула так громко, что было слышно.
— Вы не знаете, была ли Мия с ним знакома? — спросила Элоиза. — Или, может быть, слышали, как она его упоминала?
— Что вы о себе возомнили? — прошептала Ингеборг Сарк. — Стучитесь в мою дверь. Притворяетесь, что хотите помочь.
Элоиза подняла брови.
— Я не понимаю, что вы…
Ингеборг Сарк встала.
— Пожалуйста, уходите, — сказала она.
— Если вы присядете, Ингеборг, то я все объясню…
Стакан с водой вдребезги разлетелся в камине.
— УБИРАЙТЕСЬ!
Элоиза встала, взяла со стола диктофон и вышла в прихожую.
В дверях она обернулась.
— Если вы передумаете, — сказала она, протягивая свою визитку. — Я пробуду здесь еще несколько дней, если вы все же захотите поговорить…