жет быть, у нее маленькие дети, может быть, работа морского биолога требует очень много времени — почем я знаю? Но за те месяцы, что я провела рядом с Яном, я ни разу ее не видела. И теперь, когда каждый звонок может оказаться последним, где же ее, черт возьми, носит?
— К чему ты клонишь?
— Почему не она держит его сейчас за руку?
Шефер пожал плечами.
— Полагаю, у нее есть на то веская причина.
— Да, именно это меня и беспокоит. Я лучше, чем кто-либо, знаю, что есть веские причины быть далеко в такие моменты. А что за причина у нее?
— Конечно, есть вероятность, что она просто не особенно приятный человек.
Элоиза молчала.
— Или, может быть, он, — продолжал Шефер.
— Да нет, Ян хороший, — сказала Элоиза, и Шефер уловил в ее голосе сомнение, которого раньше не было.
«Если бы она была уверена в этом, то, вероятно, не отправилась бы в Южную Ютландию», — подумал он.
Элоиза открыла дверь в спальню и огляделась в сумерках. В комнате разливался влажный и причудливо сладкий запах старинных женских духов, пыли и плесени. Она открыла окно, выходившее в сад, села на край кровати и со вздохом откинулась назад. От дневных впечатлений она чувствовала себя совершенно обессиленной и долго лежала, уставившись в трещины на потолке, размышляя, зачем она приехала сюда, почему не могла просто забыть всю эту историю, взять Фишхофа за руку и пожелать ему счастливого пути.
Эти мысли утомили ее.
Вернувшись от Ханса Галлахера, она дотемна просидела в гостиной, фиксируя заметки и ремарки о делах Мии Сарк и Нины Далсфорт, а еще связалась с бывшей коллегой, работавшей сейчас на ТВ-2, и попросила ее заглянуть в архивы поискать записи передачи о норковой ферме, которую показывали по одному из региональных каналов. Записки были теперь разбросаны по полу гостиной, как разрозненные кусочки головоломки. Элоиза пыталась собрать их воедино и найти совпадения.
Две девушки пропали без вести. Они были почти ровесницами, выросли в одном городе, и обе повстречали Тома Мазорека, прежде чем исчезнуть. Была ли это торговля людьми, как полагала полиция? И что же Ян? Как он вписывался в эту загадку и почему Ингеборг Сарк выгнала ее, когда она упомянула его имя?
Если ты начнешь в этом копаться, они придут за нами. За нами обоими!
Элоиза глубоко вдохнула и ощутила запах от своего тела — вонь свинарника, которую ее кожа и волосы впитали после недолгого пребывания в стойле у Ханса Галлахера.
Она встала с кровати, подошла к большому платяному шкафу цвета венге в дальнем конце спальни и открыла его. Там обнаружился изъеденный молью халат, на вешалках висели плащ и пара трикотажных вещей, а на одной из полок справа лежала стопка разноцветных полотенец пастельных тонов. Выстиранные и жесткие, как доски. Элоиза схватила одно из них и уже собиралась закрыть дверцу шкафа, когда ее взгляд привлекло что-то мерцавшее в темноте.
Она достала из заднего кармана телефон, включила фонарик, отодвинула в сторону вешалки, издавшие металлический звук, и посветила в темноту.
В глубине шкафа у задней стены лежало ружье.
Элоиза осторожно вынула его и осмотрела.
Это был дробовик — старый двуствольный «Айя Шервуд» двенадцатого калибра — Элоиза знала это, потому что у ее отца был точно такой же. У нее не было собственной охотничьей лицензии, но она часто ездила с ним на охоту в Южную Зеландию, когда была маленькой. Он рассказывал ей о разных ружьях и винтовках, учил заряжать оружие и стрелять по жестяным банкам.
Она подняла ружье и прицелилась в свое отражение в зеркале над прикроватным столиком. Затем снова опустила его и открыла магазин.
Патронов в магазине не было.
Она посветила в шкаф в надежде найти там пачку патронов. Она предпочла бы спать с заряженной винтовкой под кроватью, пока находится здесь одна, в этой глуши, но в шкафу ничего не было.
Элоиза убрала ружье обратно и пошла в ванную.
Она долго принимала душ, стоя под ржавой водой, лившейся неровными струями из душевой лейки, а старые водопроводные трубы постукивали и болтались.
Выходя из ванной, она услышала, что звонит телефон, и скрестила пальцы, чтобы это была дочь Фишхофа.
Она побежала нагишом в спальню, чтобы ответить на звонок, но не успела увидеть номер на экране, потому что у телефона разрядилась батарея, и он выключился. Она достала из чемодана зарядное устройство и положила телефон заряжаться на прикроватный столик. Затем откинула одеяло и легла на старую скрипучую кованую кровать.
Она подняла руку и выключила ночник, комната погрузилась во тьму.
У нее сразу быстрее забилось сердце, а тело напряглось, пока она лежала, пытаясь опознать звуки этого дома, который, не считая скрипящих деревянных стен, был пугающе тих.
Потребовалось много времени, чтобы глаза привыкли к темноте, но мало-помалу вокруг проступили силуэты, похожие на корабли. Сердечный ритм медленно, но верно начал приходить в норму, и она легла на бок и посмотрела в окно. Луны не было видно, но звезды сияли ярче, чем ей когда-либо приходилось наблюдать в Дании в июле месяце.
Ее взгляд упал на скопление звезд, видневшееся у края оконной рамы — туманное белое пятнышко. Оно было похоже на одуванчик с яркими пушистыми семенами и образовывало в ночном небе идеальный круг.
Элоиза подумала об отце. И о Томасе.
Обо всем, что она потеряла.
Она закрыла глаза, сжала губы и тяжело выдохнула.
Шефер внезапно проснулся и сел в постели. В доме было темно, Конни спала рядом с ним на кровати. Он на мгновение задержал дыхание, сидя совершенно неподвижно, и прислушался.
Где-то по соседству лаяла собака… на Аллее Вигерслев газовала машина… Слышалось дыхание Конни.
Больше ничего.
Что-то не так.
Он спустил ноги с кровати и подошел к окну, выходившему на дорожку, огибавшую с одной стороны дом. Окно стояло открытым, но шторы были задернуты.
Шефер стоял, не двигаясь, и прислушивался.
Секунды шли. Пять, десять.
Он уже собирался снова лечь в постель, когда вновь услышал этот звук. Разбудивший его голос. Шепот внизу, в темноте.
Он подошел к креслу в другом конце спальни и вытащил пистолет из кобуры, висевшей на спинке.
— Малыш? — сонно прошептала Конни, приподнимаясь на локтях. — В чем дело?
Шефер посмотрел на нее и прижал палец к губам.
Она во мгновение ока пробудилась и села.
Шефер подошел к открытому окну и отодвинул занавеску на несколько сантиметров, чтобы посмотреть наружу.
Весь придомовой проезд было не видно, но он заметил длинные тени на плитке, освещенной уличным фонарем. Послышался шепот, и Шефер замер и прислушался.
Конни встала с кровати.
— Эрик, что случилось?
— Там снаружи кто-то есть, — прошептал он, протягивая ей телефон с прикроватной тумбочки. — Звони 112!
Он вышел из спальни и направился к лестнице.
— Не ходи туда! — прошептала Конни, останавливаясь в дверях позади него. Ее взгляд был напряженным от волнения.
Он поднял руку, чтобы она молчала, беззвучно спустился по лестнице и вышел через заднюю дверь на кухне.
Ночной воздух был свеж и сух, но ему было не холодно, хотя на нем были только трусы и майка. Адреналин бурлил в крови, и он не чувствовал ничего, кроме пистолета — холодного на ощупь, такого знакомого руке. Он держал его перед собой, медленно обходя дом.
Он остановился на углу, лицом к дороге, и, оставаясь в укрытии, постарался понять, откуда доносятся голоса.
Он слегка наклонился вперед, чтобы одним глазом видеть подъездную дорожку.
Тот самый темно-синий «БМВ» стоял перед его домом, а багажник его собственной машины был открыт. Он увидел двух мужчин, которые склонились над багажником и копались в вещах.
Оба были в балаклавах и по меньшей мере на голову выше Шефера. Плечи у них были широкие, а бицепсы огромные, из-за чего руки выглядели удивительно короткими.
Картонная коробка, которую Шефер положил в машину несколько часов назад, лежала опрокинутой на плитке рядом с правым задним колесом. Содержимое было вытряхнуто на дорожку, и бумаги легко трепетали на ночном ветру.
Шефер услышал, как они шепчутся друг с другом на незнакомом ему языке, и вышел из своего укрытия, держа перед собой пистолет.
— ЭТО ПОЛИЦИЯ! — закричал он.
Мужчины подняли головы.
— POLICE! GET DOWN![21]
Они медленно подняли мускулистые руки.
— GET DOWN! — Шефер кивнул на плитку, не сводя с них глаз. — НА ЗЕМЛЮ!
Мужчины остались стоять, как стояли. Они не казались встревоженными или обескураженными тем, что их взяли с поличным. Скорее они выглядели так, словно им было скучно. Инертные, холодные.
Шефер направил пистолет на самого крупного, увальня ростом под два метра десять сантиметров, и прищурился.
— Ложись, я сказал! Kiss the fucking ground! NOW![22]
Взгляд гиганта долю секунды блуждал, затем его льдисто-голубые глаза уставились в точку над левым плечом Шефера. В тот же миг Шефер почувствовал, что кто-то стоит у него за спиной, и быстро обернулся.
Что-то тупое сильно ударило его в скулу, и он упал на землю. Он инстинктивно схватился за лицо и почувствовал, как по щеке течет кровь.
Он повернул голову и увидел склонившееся над ним лицо.
Оно было замотано нейлоновой тканью, черты лица искажены и отвратительны.
— Where is documents?[23] — прошипел человек. Голос был низкий, мужицкий, с сильным акцентом.
Шефер уперся руками в гравий и попытался подняться.
— Понятия не имею, о чем ты гово…
Мужчина ударил его ногой в живот.
Шефер отвернулся и стал ловить ртом воздух. Ему казалось, что легкие схлопнулись и горели огнем у него в груди.
Он услышал щелчок пистолета и крик Конни из дома. Затем увидел, как дуло приближается к его лбу.