— Where?[24]
Мужчины собрались вокруг него.
— Ne pucaj! On je policajac[25], — сказал один из них.
– Što on zna o Mázoreck?[26] — сказал другой.
Мазорек?
Пинки посыпались на него снова, на этот раз с нескольких сторон, и у него потемнело в глазах. К этому времени он был уже совсем без сил. Он перекатился на спину, закрыв лицо руками.
Раздался топот.
Хлопки дверей автомобиля.
И они исчезли.
— Следите за лучом.
Врач «Скорой помощи» стояла на въезде на участок перед Шефером и водила фонариком из стороны в сторону перед его лицом.
— Тошнота есть?
— Нет.
— А здесь больно? — Врач надавила на грудь и живот Шефера в нескольких местах.
— Только когда смеюсь, — сказал Шефер, бросив на врача сухой взгляд. Он приложил пакет со льдом к щеке и на мгновение закрыл глаза. Боль зигзагом пронзила левую половину лица; кости черепа казались тектоническими плитами, врезающимися друг в друга.
— Я хотела бы забрать вас в больницу ненадолго, чтобы сделать рентген, посмотреть, нет ли переломов скулы или ребер. Возможно также внутреннее кровотечение и повреждения мягких тканей, поэтому я думаю, что компьютерную томографию тоже нужно сделать.
— Я в порядке.
— Тем не менее, — кивнула врач, — неплохо бы проверить…
— Я в порядке! — повторил Шефер, встал и пошел по дорожке, где полицейский фотограф делал снимки документов, раскиданных по садовой плитке.
Криминалисты исследовали багажник и багажную дверь машины на предмет отпечатков пальцев, а по ту сторону полицейской ленты несколько соседей собрались в кучку на дороге. Они стояли в халатах со скрещенными на груди руками и вытянутыми лицами в голубом свете проблесковых маячков патрульной машины, беззвучно мигавших в ночной темноте. Все с любопытством смотрели на Шефера.
— Они были в перчатках, — сказал он специалисту по дактилоскопии из Национального центра судебной экспертизы. Он положил в рот сигарету и закурил. — Единственные отпечатки, которые вы там найдете, — мои.
Его бывшая напарница, Лиза Августин, сидела на корточках на дорожке и перебирала документы, брошенные ворами. На ней были черные джинсы и обтягивающая белая футболка. Шефер заметил, что тренировки кроссфитом повлияли на ее внешность. Мускулы четко обозначились на руках и плечах. Длинные светлые волосы выгорели, ногти были коротко подстрижены, а на лице не было макияжа. «Чем старше она становится, тем больше делается сама собой», — подумал он.
Августин встала и озабоченно посмотрела на него.
— Ты в порядке? — спросила она.
Он кивнул.
— Что говорит врач?
— Врачебные фразы. Жить буду.
— Как ты думаешь, что им было нужно?
Шефер огляделся и медленно покачал головой.
— Понятия не имею, но вижу, что они взяли кое-какие мои бумаги.
— Ты не знаешь, кто они?
Он снова покачал головой.
— Они разговаривали друг с другом на незнакомом мне языке.
— Как ты думаешь, это мог быть персидский? Или арабский? Похоже на те края?
— Нет, это был какой-то восточноевропейский язык. Русский, польский, я не знаю. Сквозь дырки в балаклаве я видел, что у самого здорового из них голубые глаза и светлая кожа…
— А другие двое?
Шефер покачал головой.
— Один стоял в тени, а у другого был нейлоновый чулок на голове, так что я ничего не видел, но слышал его голос. Он говорил по-английски, но со славянским акцентом, и все это выглядело как-то организованно. Они не просто зашли в случайный дом, у них была цель.
— Какая?
— Они сказали, что ищут какие-то документы, но… — Шефер опустил уголки рта и, медленно покачав головой, больше не произнес ни слова.
Мазорек…
— Мы знаем, что в последние годы в Дании действует литовская мафия. Существуют две отдельные преступные сети: Тамуолиниаи и Акваркиниаи — те, которых называют Аквас, — сказала Лиза Августин. — Они участвуют во всякого рода дряни.
— В какой?
— Организованные кражи со взломом, контрабанда наркотиков, торговля людьми. — Августин загибала пальцы, перечисляя. — Нажива, нажива, нажива.
Она достала телефон и открыла в галерее видеофайл.
— В настоящее время мы разыскиваем литовцев, которые, как нам известно, находятся в этом районе, в том числе вот этого, — она протянула Шеферу телефон, — его зовут Вик Янкаускас. Тебе это что-нибудь говорит?
Шефер посмотрел видео.
Это была запись с камеры наблюдения в гаражах. Изображение было нечеткое и зернистое, однако давало неплохое представление о человеке, его движениях и мимике. Это был лысый худощавый мужчина, он говорил по телефону, яростно жестикулируя, и двигался по направлению к черному «Мерседесу», припаркованному в темном угловом боксе.
Шефер неуверенно сжал губы.
— Я не знаю… двое из них были здоровые, как быки, но я… я не знаю. У меня не сложилось толком представления о последнем из них — том, который повалил меня на землю. Все произошло очень быстро.
— Они просто взяли и явились посреди ночи?
— Ну да, поздно вечером я видел, как темно-синий «БМВ» ехал по улице, так что, может быть, они осматривали дом и увидели, что я кладу что-то в багажник.
— Ты не обратил внимания на номера машины?
Шефер покачал головой и затянулся сигаретой.
— Литовцы, о которых я говорю, имеют целью только одно, — сказала Августин, — и это деньги — и как альтернатива, украсть что-то или кого-то, за что они смогут получить денег, ну а ты, при всем моем уважении, копаешься тут в довольно старом дерьме.
Она постучала ногой по изношенной шине «Хонды».
— Другими словами, они, по всей видимости, вряд ли были заинтересованы в этом, и хотя Конни красива и очаровательна, она — без обид — уже достигла среднего возраста, а значит, не попадает в группу риска по похищениям.
Августин взглянула на маленькую кирпичную виллу за спиной Шефера.
— Вы начали коллекционировать вазы эпохи Мин или яйца Фаберже с тех пор, как я была у вас последний раз?
Шефер бросил на нее ледяной взгляд.
— Хорошо, но что же им было нужно? — спросила Августин. — Зачем кто-то копается в твоем багажнике и изучает старые папки посреди ночи?
Шефер провел рукой по волосам и посмотрел на машину, не концентрируя взгляда ни на чем.
— О чем думаешь? — спросила она. — Что тебе говорит интуиция?
Шефер встретился с ней глазами и покачал головой.
— Ничего, — соврал он.
Конни сидела за кухонным столом, когда Шефер вошел в дом после того, как отпустил Августин и сотрудников НКЦ домой. Она забралась с ногами на стул и сидела, обхватив колени руками. Когда Шефер вошел, она подняла на него темные, влажные от слез глаза и поймала его взгляд.
— Ты не поехал в больницу? Мне сказали, тебе нужно сделать рентген.
— Завтра сделаю.
— Но, Эрик, это может быть опасно, если ты не…
— Сделаю завтра, милая. Не беспокойся. Я в порядке.
Шефер остановился у стола, сложил руки на спинке стула и серьезно посмотрел на Конни.
— Что такое? — спросила она.
— Тот чувак, к которому ходит Элоиза. Тот старик…
Конни подняла голову и сдвинула брови, удивленная сменой темы. Она вытерла слезу с щеки тыльной стороной ладони.
— Ян Фишхоф? — спросила она.
Шефер кивнул.
— Что ты о нем знаешь?
12 июля, пятница
Элоиза открыла глаза и немного полежала, хлопая глазами, пока не осознала, где находится. Комната была залита солнечным светом, ночные видения исчезли. Она понятия не имела, сколько проспала. В Копенгагене она никогда не заводила будильник, потому что привыкла просыпаться под звон колоколов Мраморной церкви в восемь часов. Здесь же было слышно только жужжание шмелей на цветочной клумбе под раскрытым окном. И чириканье птиц в саду.
Она потянулась за телефоном и увидела, что экран все еще темный. Батарея так и не зарядилась. Она попробовала воткнуть зарядное устройство в другую розетку, но ничего не изменилось. Она стянула с кровати покрывало, завернулась в него, спустилась вниз, вышла на площадку перед домом, открыла машину и поставила телефон на зарядку там.
На кухне она взяла из холодильника пакетик с «Гевалией» и залила в кофемашину воды. Открыв пакет с фильтрами, она увидела, что он пуст. Громко хлопая дверцами, она стала искать фильтры в шкафах и ящиках. Ее внутренний кофеман начинал паниковать, что не получит свою утреннюю дозу.
Она встала на цыпочки, ощупывая жестяные банки и пакеты с мукой и панировкой в верхнем шкафу, и провела рукой над полкой, проверяя, не завалялся ли где-нибудь фильтр. Она нащупала что-то, потянула, и оно с грохотом упало на пол.
Пригоршня патронов рассыпалась по клетчатому линолеуму, как мыши, разбегающиеся в разные стороны. Это были красные дробовые патроны с латунным колпачком, упаковка которых лежала сверху в шкафу. Элоиза собрала их, положила обратно в коробку и поставила на кухонный стол рядом с раковиной.
Она взяла из ванной рулон туалетной бумаги, оторвала длинную полосу и положила ее в фильтровальный отсек кофемашины, потом засыпала в нее кофе и включила. Пятнадцать минут спустя она уже сидела на полу гостиной с чашкой кофе несколько ватного вкуса и просматривала записи, сделанные накануне вечером.
Она остановилась на имени Курта Линнета. Это был человек, который видел, как вспыхнула лодка Мазорека в тот вечер. Она хотела взять телефон, чтобы поискать его адрес, но вспомнила, что он лежит на зарядке в машине.
Она стала пробегать глазами другие имена: Оле и Лизетта Далсфорт… Йес Декер… Йохан и Малу Янг.
Элоиза глотнула кофе и задумалась о словах, сказанных ей Яном.
Кровь. Так много крови, Элоиза. На моих руках, на моей одежде. Повсюду!
Что же он сделал?
Двойные двери в сад была распахнуты, и Элоиза подняла взгляд, услышав, что к дому подъехала машина. Она поставила чашку на пол и поднялась. Открыв входную дверь, она увидела черный «Рейндж Ровер Спорт», припаркованный рядом с ее белым «Рено».