— Эй, какого черта ты делаешь? — закричала она, вырываясь. — ОТПУСТИ МЕНЯ!
Рене Декер завел руку за спину и вытащил пистолет. Он направил его на Элоизу и стал шикать на нее, будто успокаивал ребенка:
— Тсс-тсс-тссссс…
Элоиза посмотрела на дуло и умолкла.
Мужчина крепче скрутил ей руки, и она почувствовала, что они вот-вот вывернутся из плечевых суставов.
Рене Декер взял ее сумку и высыпал содержимое на барную стойку. Он отодвинул блокнот и телефон в сторону и раскрыл бумажник. Взглянул на пресс-карту, лежавшую в пластиковом кармашке. Затем посмотрел на Элоизу.
Раздался резкий металлический звук, когда он взвел курок. Он приблизился к ней на несколько шагов.
Одноглазый потянул Элоизу за руки, и она наклонилась вперед, а Декер приставил пистолет к ее груди.
— Довольно невежливо не представляться, заходя в чужой дом, — сказал он, качая головой. — Журналистка?
Элоиза подняла подбородок и затаила дыхание. Ей казалось, что сердце вот-вот выскочит у нее из груди.
Рене Декер коротко улыбнулся.
— О чем ты хочешь поговорить с моим отцом? — спросил он, скользя дулом пистолета вниз. Оно попало в вырез футболки, и он медленно потянул его вниз. Он долго смотрел на ее грудь, затем опустил вниз уголки рта и одобрительно кивнул. Потом встретился с ней взглядом и вопросительно поднял брови. — Ну?
— Я хочу поговорить с ним о Питбуле, — сказала она, пытаясь освободиться из хватки великана. — Так вы называли Тома Мазорека, верно? Питбуль?
Рене Декер прищурился и опустил пистолет, направив его в пол.
Элоиза не понимала выражения его лица.
— Говорят, это ты нашел собаку в холодильнике, — сказала она, — это правда?
Ноздри Декера дрогнули, а глаза потемнели.
— Тебе что-нибудь известно о пропавших девушках? Мия Сарк — она работала здесь. Помнишь ее?
Он долго смотрел ей прямо в глаза.
— Запри ее, пока отец не закончит, — сказал он, не нарушая зрительного контакта с ней.
— Нет, постой! — сказала Элоиза. — Я не…
Великан потащил ее за собой. Она потеряла равновесие, упала, ее снова поставили на ноги. Она смотрела за Рене Декером, который зашел за барную стойку, и тревога пронизывала все ее тело.
На стойке зазвонил ее телефон, и Рене Декер посмотрел на экран.
— Стой, — сказал он.
Он встал и подошел к Элоизе. Поднес телефон к ее лицу, чтобы она видела имя на дисплее.
На нем высветилось «Эрик Шефер».
— Ответь, — сказал он.
Элоиза нахмурилась и непонимающе посмотрела на него.
Он смахнул вызов вправо, включил громкую связь и поднес телефон к ее лицу. Затем направил на нее пистолет и кивнул.
— Алло? — сказала Элоиза.
— Кальдан?
— Да. — Она встретилась взглядом с Декером.
— Я только что говорил с Малу Янг, и угадай, кого она опознала? Твоего нового друга!
Элоиза ничего не ответила.
— Тот мужчина, которого она видела тогда с Мией Сарк. Это был Ян Фишхоф!
Рене Декер вздернул подбородок и озадаченно посмотрел на Элоизу. Он медленно опустил пистолет.
— Ты слышишь, что я говорю? Это был Фишхоф, — повторил Шефер. — Алло, ты здесь?
Рене Декер завершил звонок и принялся расспрашивать Элоизу.
— Ты знаешь Яна Фишхофа? — спросил он.
Губы Элоизы приоткрылись, но она не издала ни звука. Ее взгляд все еще был прикован к пистолету.
Мужчина за спиной Элоизы встряхнул ее.
— Тебе задали вопрос!
— Да, — сказала она, пытаясь вырваться, — да, я с ним дружу.
Рене Декер прищурился.
— Но он, должно быть, уже старик. — Он сделал широкий жест рукой в сторону Элоизы, как бы задавая ей молчаливый вопрос.
— Он умирает, и я… я пытаюсь ему помочь.
— Так вот почему ты здесь? Чтобы помочь Яну?
Элоиза кивнула.
Рене Декер долго смотрел на нее, ничего не говоря. Затем перевел взгляд на мужчину, державшего ее, и кивнул:
— Отпусти ее.
Мужчина вопросительно посмотрел на Декера.
— Отпусти ее, я сказал.
Мужчина сделал, как было велено, и Элоиза отступила на несколько шагов в сторону. Она поправила одежду и переводила напряженный взгляд с одного на другого.
Рене Декер опустил глаза и кивнул:
— Убирайся отсюда.
Элоиза глубоко вдохнула и посмотрела на него с сомнением.
— Я все еще хочу поговорить с твоим отцом, — сказала она.
Рене Декер посмотрел на нее, подняв брови. Он впечатленно усмехнулся.
— У тебя стальные яйца, красотка, надо отдать тебе должное, — сказал он. Улыбка исчезла, и он указал большим пальцем на выход у себя за спиной. — Пошла!
Одноглазый взял сумку Элоизы и покидал в нее вещи. Он с силой пихнул сумку ей в грудь.
— Ты слышала, что тебе сказано. Забирай свое дерьмо и проваливай!
Элоиза пошла к двери и вышла на улицу.
— Эй… — Рене Декер показался в дверном проеме позади нее.
Элоиза обернулась и встретилась с ним взглядом.
— Я отпускаю тебя в качестве одолжения Яну, — сказал он. — Один раз.
Он поднял указательный палец вверх, подчеркивая свои слова, и приблизился к ней с мертвым взглядом.
По телу Элоизы пробежал холодок.
— Не смей возвращаться сюда.
Элоиза съехала на обочину и затормозила. Она стиснула побелевшими руками руль и, глядя перед собой, стала ровно дышать.
Это было слишком. Слишком.
Если бы Шефер не позвонил в ту секунду, если бы Рене Декер не отпустил ее…
Элоиза зажмурилась при мысли о том, что могло бы случиться. Все ее тело дрожало от напряжения, и на долю секунды она задумалась, не поехать ли в полицейский участок в Сеннерборге, чтобы рассказать о нападении. Но потом вспомнила, что сказал о Йесе Декере Галлахер.
Поговаривают, что полиция у него в кармане, а также якобы некоторые местные политики — никто не смеет его тронуть.
По его словам, ходили также слухи о торговле наркотиками. О порнографии, проституции.
Может быть, семья Декеров была замешана и в торговле людьми? Не они ли похитили и продали Мию Сарк и Нину Далсфорт в свое время?
А Ян? Что он значил для них?
Элоиза увидела уважение к нему в глазах Рене Декера.
Почему он отпустил ее?
Она продолжала сидеть, пока не прекратилось адреналиновое покалывание в теле. Потом выпрямилась, посмотрела на себя в зеркало заднего вида, потерла ладонями щеки и кивнула.
Она выехала на проезжую часть и нажала на газ.
Жемчужно-серый гравий захрустел, когда Петер Зельнер свернул к дому. Он рассматривал здание: одноэтажная вилла в стиле бунгало из темно-коричневого кирпича со ставнями на окнах. Он был вхож в этот дом с 1986 года, когда у них со Стеффеном еще были волосы на голове и то, что можно было назвать хорошо различимым прессом.
«Кажется, это было очень давно», — подумал он и заглушил двигатель.
Он постучал в дверь и вошел, не дожидаясь ответа.
— Эй? — позвал он. — Есть дома кто-нибудь?
В дверях гостиной появилась Мириам с прижатым к уху мобильным телефоном. Она улыбнулась Зельнеру и обняла его свободной рукой.
— Он на улице, — прошептала она, указывая на стеклянную стену, отделявшую гостиную от сада. Затем продолжила разговор и скрылась в кухне.
Зельнер вышел в открытую раздвижную дверь и увидел, что Стеффен стоит спиной к дому и подстригает буковую изгородь, окружавшую сад. По ту сторону изгороди начинался лес, который простирался на несколько километров на юг.
Зельнер помедлил мгновение, наблюдая за его работой и обдумывая, как лучше начать.
Он прокашлялся, и Стеффен обернулся.
— Боже, привет, Петер! — Он удивленно улыбнулся и положил ножницы на траву.
— Привет, — сказал Зельнер. — Да, я просто был поблизости, ну и… — Он пожал плечами.
Стеффен подошел и пожал ему руку. Он встретился глазами с Зельнером, и выражение беспокойства на его лице стало отчетливее.
— Ты в порядке? — спросил он. — Ты плохо выглядишь.
— Правда? — Зельнер посмотрел на себя.
— Да, у тебя такой лихорадочный взгляд. Ты что, пил? Или опять голова?
— Нет, нет… я не из-за этого…
— Ты принимаешь таблетки?
Петер Зельнер кивнул.
— Хорошо, потому что очень важно не пропускать дни. Если отклоняться от схемы, последствия могут быть тяжелыми.
— Я принимаю таблетки как положено, и прошло уже много времени с тех пор, как у меня был последний приступ, — солгал Зельнер. От одной только мысли об этом его сердце стало биться чаще, а в груди зашевелилась тревога. — Что касается алкоголя, то я не притрагивался к нему уже шесть месяцев, скоро семь.
Снова ложь.
— Тогда в чем дело? — спросил Стеффен и скрестил руки на груди.
— Вчера мне позвонил коллега из Копенгагена. Следователь по расследованию убийств.
— Да?
— Я думаю, они расследуют смерть Тома Мазорека.
Краска сбежала с лица Стеффена, его глаза округлились.
— Сегодня утром ко мне домой заявилась журналистка и начала задавать вопросы, — продолжал Зельнер.
— Какие вопросы?
— О Мазореке. О том, как я могу быть уверен в причине его смерти, что я знаю о девушках и почему расследование было приостановлено.
Стеффен впился глазами в Зельнера.
— Ты обещал мне, что этого не случится, Петер.
— Да, знаю, но я…
— Ты обещал!
Зельнер кивнул.
Стеффен ошарашенно покачал головой.
— Но как? Я не понимаю?
— Журналистка знакома с Фишхофом. Я разузнал — судя по всему, он все эти годы жил на Зеландии, а теперь начал открывать рот.
Стеффен схватил Зельнера за воротник.
— Это не должно обнаружиться, понимаешь? Я могу потерять все: Мириам, дом, свою практику!
Петер Зельнер кивнул.
— Ты должен заткнуть Фишхофу рот, Петер. Мне все равно, как ты это сделаешь. Просто заткни ему рот!
Перед домом не было вывески «Продается», но местный агент по недвижимости сказал Элоизе, что дом выставлялся на продажу уже полтора года, и подчеркнул, что они открыты для