Микала встретилась с ним взглядом и засмеялась.
— Точно, — сказала она. — Я купила ее за фантики!
Шефер поставил сумку на пол. Он почувствовал резь в животе и схватился за него рукой.
— Можно воспользоваться туалетом? — спросил он.
— Да, но тебе придется пойти в большую ванную, потому что в гостевом туалете еще не подключили воду. — Она указала в коридор. — Вторая дверь справа. Пройди через спальню.
Шефер прошел по коридору и вошел в спальню. Он взглянул на кровать и белое двуспальное смятое одеяло. На полу рядом с прикроватной тумбочкой лежал черный кружевной бюстгальтер, а в дальнем конце комнаты висело платье. В комнате пахло сладко — духами и сексом, и Шефер невольно почувствовал, как его тело реагирует на этот аромат.
Он стряхнул с себя ощущение, прошел в смежное помещение, где располагалась ванная, и запер за собой дверь.
Он расстегнул молнию на брюках и, повернувшись к унитазу, заметил, что сиденье уже поднято.
Его взгляд скользнул по вещам в ванной и упал на бритву, лежавшую на краю умывальника. Это был не розовый маленький дамский станок, а синий мужской «Жилетт» с тремя лезвиями.
Окрасив воду в унитазе в карминно-красный цвет, он вымыл руки и вернулся на кухню к Микале. Он сел за кухонный стол и открыл сумку. На столе перед ним лежала стопка бумаг и писем, и он отодвинул их в сторону, чтобы освободить место для компьютера.
— Кортадо? Флэт уайт? — спросила Микала. — Что будешь?
— Кофе, — ответил Шефер.
Она улыбнулась и начала молоть кофе в чудовищной эспрессо-машине, которая звучала как буровая установка, дробящая металл.
Взгляд Шефера упал на бланк одной из бумаг, которую он отодвинул в сторону, и он посмотрел на Микалу:
— Только не говори, что это Сандал?!
— Чего-чего? — Она выключила машину, чтобы расслышать его, и взглянула на него, сдвинув брови.
Шефер втянул щеки, чтобы не улыбнуться.
— Что такое? — спросила она.
— Сиденье было поднято, — сказал он, указывая большим пальцем через плечо в сторону ванной.
Микала слегка покачала головой.
— Ну и что?
Шефер показал ей бланк Университетской больницы Монпелье.
— Сандал?
Микала улыбнулась и опустила глаза.
— Быстро все завертелось, не правда ли? — Он пожевал губами и посмотрел на часы. — Меньше сорока восьми часов после первого…
— Мы вместе уже четыре месяца. — Она протянула Шеферу чашку и выжидающе посмотрела на него.
Шефер нахмурился и поднял подбородок.
— Но вы же познакомились на днях, когда мы…
— Нет, просто Якоб пока не хочет кого-либо посвящать. Прошло еще так мало времени, и…
Шефер поднял брови и удивленно кивнул.
— Ну, тогда Бертельсен, может быть, и прав. — Он потянулся за кофе, не прерывая зрительного контакта. — Может быть, я действительно сдал.
— Нет, ты просто не заметил этого, потому что тебе все равно, чем я занимаюсь в свободное время. — Микала опустила взгляд.
— Да ну нет, — сказал Шефер, ерзая на стуле. — Но, слушай, поздравляю! Сандал кажется отличным парнем.
— Брось, — сказала Микала, делая глоток кортадо, — я знаю, что ты считаешь его идиотом.
— Нет, это не так, — покачал головой Шефер. — Высокомерным говнюком — может быть, но не идиотом.
Микала улыбнулась.
Шефер тоже.
— Кстати, ты слышала, что он ошибся насчет Уилкинса? — спросил он.
— Угу, — кивнула Микала. — Он не очень-то этим гордится.
— Ну, это понятно, но слушай! Нельзя же каждый раз попадать в яблочко. — Шефер всплеснул руками. Ему приходилось очень сдерживать себя, чтобы не разразиться пением.
— Ладно, ладно, хватит о нем! — сказала Микала, садясь напротив Шефера. — Что я должна посмотреть?
— Домашнее видео, — сказал он, открывая компьютер. — Что тебе вообще известно о порнографии с бондажем и насилием?
— На самом деле довольно много. БДСМ все больше и больше захватывает порноиндустрию, — сказала Микала, скрестив руки на груди.
— БДСМ?
— Бондаж, обездвиживание. Доминирование, подчинение. Садизм, мазохизм.
— Господи Иисусе, — воскликнул Шефер, качая головой. — А что плохого в обычном сексе?
— Ничего, — ответила она. — Обычный секс — одна из самых популярных категорий. Есть сотни тысяч любителей, которые записывают себя на домашние видео и выкладывают их в интернет. Это своего рода хюгге-эксгибиционизм. Речь идет не о порноактрисах с силиконовой грудью, а о полненьких волосатых домохозяйках и сравнительно скромно одаренных достоинством мужчинах. Другими словами, это обычные мужчины и женщины. Освещение на таких записях редко бывает хорошим, ракурс также не оптимален, и…
— Ну, я смотрю, ты видела уже порядочно таких записей.
— О да, видит бог, — ивнула Микала. — Ты бы удивился, узнав, как много о людях говорят их порнографические предпочтения. Часто какой-нибудь робкий дружелюбный бухгалтер или молодой, преданный своему делу школьный учитель оказываются любителями самого жесткого хардкора. Те, в ком ты бы никогда не разглядел внутреннего садиста.
Шефер кивнул.
Несколько лет назад он помог разоблачить ложу педофилов. Одиннадцать человек были осуждены за хранение или участие в производстве порнофильмов с участием несовершеннолетних. Один мужчина, который поначалу произвел впечатление самого невинного — ботаник, которого его близкие считали чуть ли не неженкой, — оказался на записях, попавших в руки полиции, наиболее омерзительным среди всех.
— Тот, кого мы сейчас увидим, тоже не алтарный служка, — сказал Шефер, — предупреждаю.
Он открыл ссылку и нажал «Play».
— Что думаешь? — спросил Шефер, глядя на Микалу. Они пересматривали запись с Мией Сарк трижды, и он рассказал ей все, что сам думал об этом деле.
— Что это за преступник? — спросил он. — Каков его мотив?
— Не знаю, все ли к этому сводится, но я сразу же подумала, что для него здесь важнее всего его переживания. — Микала отставила чашку с кофе. — А еще я снова задаюсь вечным вопросом: что заставляет мужчину причинять женщине боль? Откуда берется это абсолютно животное желание взять женщину силой?
— Нормальными мужчинами движет не это, — вставил Шефер.
— Да нет, это. Насилие и разговоры о нем не ограничиваются БДСМ-средой. Почти в каждом порноролике видишь, как мужчины жестоко обращаются с женщинами. Иногда просто шлепают, иногда прижимают лицом к матрасу, душат, плюют, дергают за волосы и так далее. Хуже всего, когда с одной женщиной сразу несколько мужчин, потому что тогда возникает опьянение, своего рода кровожадность. Все становится безудержнее и безудержнее, и любой идиот, у которого есть глаза, видит, что женщине больно, но ее боль как будто подстегивает их. No mercy[34], — сказала Микала. — Это видно и по тому, как мужчины относятся к женщинам. Жаргон молодых ребят, когда дело доходит до секса, какой: женщину надо наказать, ее надо уничтожить и так далее.
— Ну, ну, большинство из нас все-таки вполне благонадежны, — сказал Шефер.
— Да, конечно. Не пойми меня неправильно: я люблю мужчин, мужчины удивительны! Но в вас есть скрытая, агрессивная энергия, которая связана с доминированием. Большинство мужчин используют ее в позитивном ключе — чтобы идти вперед по жизни, продвигаться по службе, обеспечивать семью, добывать пропитание. Но иногда появляется кто-нибудь вроде этого. — Она указала на экран. — Обычно такой мужчина не понимает, как строить постоянные отношения, как вести нормальную трудовую жизнь — слишком монотонное существование ему быстро надоедает. Он прыгает от одной женщины к другой и с одной работы на другую — не двигаясь вперед, не привязываясь ни к кому по-настоящему.
— И живет с матерью.
— Он жил с матерью?
Шефер кивнул.
— Ну, значит, он просто сошел со страниц учебника, где описывается этот тип преступника. Взрослые мужчины, которые живут с матерью, редко делают это, потому что у них такие хорошие отношения с ней. Напротив, исследования показывают, что именно они сильнее всего ненавидят своих матерей. Мужчина, который испытывает гнев в отношении своей матери? Мать, которая, возможно, управляла его жизнью, доминировала, была источником чувства вины и стыда для него? — Микала посмотрела на стоп-кадр на экране. — Ему нужно выпустить пар, но он не решается поговорить с матерью и поэтому находит себе другую жертву. Такой преступник, как правило, чрезвычайно обаятелен и живет очень активной сексуальной жизнью, поэтому может выбирать из множества жертв. Возьмем, к примеру, какого-нибудь Банди. Женщины его любили, и он успел убить по меньшей мере тридцать человек, прежде чем его наконец поймали.
— Том Мазорек якобы вступил в отношения с матерью Мии Сарк в первые месяцы расследования, — сказал Шефер. — Что ты об этом думаешь?
— Я думаю, это называется post-offense behavior[35].
Микала встала и взяла книгу с полки в гостиной. Это был справочник на английском языке: «Forensic Psychology — behavioral science»[36] — говорилось на первой странице. Она открыла книгу и начала вести пальцем по оглавлению.
— Ты же знаешь, преступников часто тянет на место преступления. Они возвращаются, несмотря на то что там толчется полиция — просто не могут оставаться в стороне. Они разжигают свое волнение.
Шефер кивнул.
— Но в данной ситуации он живет в том месте, где совершил преступление, верно?
— Да, — сказал Шефер. — Сам я там не был, но да. Есть признаки, указывающие на это.
— Ясно, значит, ему было нужно что-то еще, чтобы вызвать эти переживания. Поэтому он участвует в поисках девушки, дает комментарии прессе и показания — полиции, как ты и говорил. — Она стала листать книгу. — Он изображает обеспокоенного горожанина, правильно? Известно также, что женщины не могут устоять перед ним, поэтому он втирается в доверие к скорбящей матери… Блин, а он хорош! — сказала Микала с выражением почти что восхищения в голосе. Она нашла нужную страницу и перевернула книгу так, чтобы Шефер мог видеть.