Элоиза глубоко вздохнула и посмотрела на море. Затем перевела взгляд на Томаса и улыбнулась.
— Пойдем домой?
Шефер припарковался перед рестораном «Провиденс» и спустился к воде. Он приподнял воображаемую шляпу, проходя мимо молодой пары, которая выгуливала золотистого ретривера, и продолжил путь.
Он проверил имя на почтовом ящике и оглядел дом, стоявший в первом от воды ряду — старый серый деревянный дом. Территория была огорожена белым штакетником, а здание опоясывала по кругу большая веранда. Из всех окон лился теплый свет, и Шефер увидел старика, сидевшего на крыльце в кресле-качалке.
Мужчина тихо раскачивался туда-сюда. Его взгляд был устремлен на воду, а дым из его трубки достигал Шефера. Было слышно только мягкое поскрипывание стула, стрекотание кузнечиков в траве и плеск моря, бившегося о берег.
Шефер постучал по деревяшке, и старик оглянулся.
— Добрый вечер, — сказал Шефер.
— Ну что ж, добрый вечер, — сказал мужчина, поднимаясь. Он спустился к воротам, чтобы впустить Шефера. — Я уже начал было думать, что вы не придете.
— Да, я прошу прощения, появилась кое-какая работа, и она затянулась.
— Ну, ничего страшного, — сказал мужчина и открыл калитку во двор, — входите.
Шефер протянул ему руку.
— Эрик Шефер.
— Курт, — сказал мужчина. — Курт Линнет.
Они поднялись на крыльцо, и Шефер огляделся. Он кивнул — явно впечатленный.
— Хорошо вам здесь живется, не правда ли?
— Ну, — скромно сказал Курт и прикусил трубку. Он сунул руки в карманы и довольно улыбнулся. — Уже сорок четыре года. Не жалуюсь.
Шефер посмотрел на фьорд и глубоко вдохнул соленый воздух.
— Могу я вам что-нибудь предложить? — спросил Курт. — Пива, может быть?
— Нет, спасибо, — ответил Шефер. — Как я сказал по телефону, я просто хотел бы услышать, что вы помните о том вечере.
Курт Линнет жестом пригласил Шефера сесть на садовый стул. Сам он опустился в свое кресло-качалку.
— Это случилось прямо здесь, — сказал он, указывая на фьорд. — В нескольких сотнях метров отсюда.
— Вы видели, что случилось?
— Да, был ясный летний вечер, и я ждал лодку Тома, когда увидел, как она выходит вон оттуда. — Курт указал на место, о котором говорил. — Других лодок на воде не было, а я сидел вот здесь. — Он похлопал по подлокотнику кресла.
— Я не понимаю… — Шефер подался вперед. — Вы сидели и ждали лодку Мазорека, прежде чем она появилась?
— Да.
Шефер чуть покачал головой.
— Но… откуда вы знали, что он проплывет здесь?
— Я видел его на пристани. У меня тогда была маленькая лодка, которая стояла в том же месте, что и «Нимбус» Тома. В тот день я ходил на лодке по фьорду и на обратном пути увидел его, когда причаливал. Он стоял на пирсе, и я заметил, что он готовится к отплытию, так что — да. — Курт пожал плечами. — Он всегда проходил здесь, поэтому я ждал его появления, когда вернулся домой после своей прогулки.
— Значит, вы видели его живым в тот день, прямо перед несчастным случаем?
— Угу… — Курт раскачивался в кресле и дымил трубкой, так что их окутывал сладкий запах яблочного табака.
— Как он выглядел? — спросил Шефер.
— Ну, даже не знаю. Как обычно.
— Вы с ним разговаривали?
— Нет, я не хотел им мешать.
— Им? — спросил Шефер.
— Да, с ним был еще один парень, а сам он готовил лодку к отплытию. Я вообще-то подумал, что они отправятся вместе, и даже сказал полиции, что на борту было два человека, но я, очевидно, ошибся, потому что они нашли только одного Тома, когда обследовали фьорд и лодку. Она затонула прямо здесь. — Он указал трубкой на место, о котором говорил. — Кстати, думаю, она все еще там. На дне.
— Как я понимаю, на лодке вспыхнул пожар, — сказал Шефер. — А был ли взрыв?
— Я не знаю, как возник пожар, но по крайней мере я не слышал никакого взрыва, — сказал Курт. — Когда Том появился, я пошел на кухню за пивом, а когда вернулся, то увидел дым, но взрыва не слышал. — Курт замолчал, словно зачарованный воспоминанием. — Я видел только огонь, а потом увидел…
— А потом увидели что? — спросил Шефер.
— Ну, не так уж много, — сказал Курт. Он заметил, что трубка погасла, и чиркнул спичкой. — Я набрал 112, но, когда приехала полиция, делать было особенно нечего. — Он затянулся, чтобы трубка разгорелась. — Полицейский поплыл туда на маленькой шлюпке, которая у меня валялась, и вытащил Тома. — Он задул спичку и покачал головой. — Это было ужасно. Такой молодой человек, и что же, жизнь кончена? Ужасно!
— Я давно знаю Зельнера и, как я понимаю, приезжал именно он?
— Который из них?
— В каком смысле?
— Который из Зельнеров? — спросил Курт.
— А их разве много?
— Да, есть Стеффен, а есть Петер. Они оба были здесь в тот вечер.
— Я знаком с полицейским, — сказал Шефер, — которого зовут Петер. А кто второй?
— Стеффен работает врачом здесь в городе. Они двоюродные братья.
— Почему он был здесь? — Шефер вопросительно посмотрел на Линнета.
— Очевидно, чтобы осмотреть тело. Я вызвал «Скорую», пока Петер плавал за Томом, но когда она приехала, он отослал ее и позвонил Стеффену.
— Почему?
Курт Линнет поднял плечи до ушей:
— Этого я не знаю. Вернувшись на берег с телом, он велел мне идти в дом, поэтому я мог смотреть за ним только из кухонного окна. — Он показал на окошко у себя за спиной. — Наверное, это потому, что там уже нечего было делать. По крайней мере, Петер сказал, что будет проще, если делом займется Стеффен. Кроме того, Стеффен — сертифицированный ныряльщик, поэтому именно он осматривал корпус на предмет других тел, но, как я уже сказал, я ошибся. В лодке не было никого, кроме Тома.
— А тот человек, который был с ним вечером на пристани, — сказал Шефер. — Вы его знали?
— Да, — кивнул Курт, покачиваясь в кресле. — Это был парень по фамилии Фишхоф.
Шефер громко постучал во входную дверь костяшками пальцев и стал ждать. В доме было темно, изнутри не доносилось ни звука.
— Зельнер! — крикнул он. — Открывай!
Шефер немного подождал, прислушиваясь. Где-то по соседству завыла собака.
Он обошел дом кругом и нашел Петера Зельнера сидящим в темноте у открытой двери террасы, смотревшей в сад.
В одной руке он держал бутылку водки, в другой — свой табельный пистолет. Его лицо освещала только луна.
— Вот и ты, — сказал Зельнер, увидев Шефера. Он игриво указал на него пистолетом. — Я все гадал, когда же ты появишься.
Шефер вытащил свой «Хеклер и Кох» и прицелился в него.
— Опусти оружие, Петер!
— Какое? — Зельнер направил пистолет на себя и пристально посмотрел на дуло. — Ты вот об этом?
— Опусти его!
Зельнер наклонил голову и уперся лбом в дуло пистолета. Он положил большой палец на спусковой крючок и закрыл глаза.
— Стой! — сказал Шефер. — Опусти пистолет!
— Я просыпаюсь каждое утро и спрашиваю себя, зачем я живу, — невнятно проговорил Зельнер. — Каждое гребаное утро… — Он снова открыл глаза. — Не знаю, почему я все еще здесь, Эрик. А ты? Ты знаешь, в чем смысл всего этого?
— Опусти пистолет, Петер. Сейчас же!
Зельнер бросил пистолет в траву к ногам Шефера. Он поднес бутылку ко рту и сделал глоток.
— Делай что хочешь, — сказал он, проводя тыльной стороной ладони по губам. — Мне уже все равно.
Шефер подобрал пистолет, спрятал его в карман брюк и убрал собственное оружие.
— Какого черта ты творишь? — тихо спросил он и сел рядом с Зельнером. Он положил руку ему на плечо. — Что это у тебя за дела, парень?
— Лиз умерла, — сказал Зельнер, глядя в пространство.
Шефер сжал губы и кивнул:
— Я знаю.
— И Никки и Наоми… их нет. Их нет никого.
— Я знаю, — повторил Шефер. — И я соболезную тебе, что так случилось. Мне действительно чертовски жаль.
Зельнер встретился с ним глазами, усмехнулся и покачал головой.
— Просто скажи, зачем пришел.
Шефер достал из кармана свидетельство о смерти Мазорека и развернул его.
— Расскажи мне об этом, — попросил он.
Зельнер бросил быстрый взгляд на документ, но промолчал.
— Это было убийство? — спросил Шефер.
Зельнер посмотрел себе под ноги и глубоко вздохнул.
— Я знаю все о девушках, — сказал Шефер. — О Мии и Нине. О Йесе Декере и его секс-клубе в Броагере.
По-прежнему молчание.
— Я только что был у Курта Линнета в Страндереде, и он говорит, что в показаниях полиции сообщал, как видел Фишхофа вместе с Мазореком на пристани в тот вечер, — продолжил Шефер. — И вот свидетельство о смерти за подписью твоего двоюродного брата. Как опытный врач, он должен уметь при прочих равных условиях отличить убийство от утопления — или, по крайней мере, знать, что такое тело всегда должно проходить процедуру вскрытия. Как ты объяснишь, что по этому делу не было проведено должного расследования?
Петер Зельнер встал и подошел к перилам, отделявшим террасу от сада. Он положил руки на перила.
— В то утро вызвали меня, — сказал он, становясь спиной к Шеферу.
— О чем ты? — спросил Шефер. — В какое утро?
— Мне досталось дело на улице Брандта. Бьянка, бедная девочка, она… Ее тело было одной сплошной раной, и она… — Он покачал головой. — Свидетель дал показания, что в ту ночь от дома отъезжала машина, похожая на машину Мазорека, а я знал, что у него зуб на Йеса Декера. Девочка была беременна внуком Декера, и я… хоть я и не мог этого доказать, но я знал, что ее убил Мазорек. — Зельнер приподнял плечи, тяжело вздыхая. — Поэтому я… я и обратился к Яну. Я рассказал ему, что подозреваю Мазорека и что Бьянка не единственная, в чьем убийстве я его подозреваю.
— Мия Сарк и Нина Далсфорт?
Зельнер кивнул:
— Мия и Нина, да, и еще несколько человек. Другие молодые девушки, исчезавшие в те годы в этой части страны. Я попросил Яна присмотреть за ним. Фиксировать каждый его шаг. Они оба работали на норковой ферме, так что Ян каждый день видел его.