– Заместитель председателя Горкомимущества. То есть один из тех людей, кто делает там погоду. Без его совета или рекомендации не решается ни одна мало-мальская проблема.
В душе у Филата опять зашевелилось сомнение – слишком много Селезень знает о компании, на которую, судя по его словам, ему наплевать!
– С какой же стати они вдруг обанкротили флот?
– Да это ж как дважды два, Рома! – улыбнулся Селезень. – Знаешь, как раньше на приисках в Якутии делали? Геологи бродят-бродят по тайге, а с ними в поисковой партии оборотистые мужички-проводники. Находят ребята месторождение. Смотрят – о, да там золота на сто миллионов! А мужички их учат: вы не рапортуйте, что месторождение богатое. Мы тут пока поковыряемся без государственной артели, что найдем – доля ваша… Примерно то же самое и тут. Есть флот, а ты его банкротишь и за полцены… да какие там полцены – за двадцатую часть реальной цены его прикупаешь – на подставные фирмы. Ну а дальше либо сдаешь его во фрахт, либо сам возишь на нем… что хочешь.
– Это как? – Для Филата вся эта премудрость как китайская грамота.
– Как-как… По документам везешь хлопок из Индии, а в трюме у тебя тюки с наркотой – вот так!
Кимоно было сшито из тонкого шелка, который чутко реагировал на каждый взмах Селезня, и золотой дракон в эти мгновения казался ожившим существом: он открывал зубастую пасть и взмахивал страшным длинным хвостом.
– Для человека, равнодушного к судьбе «Балторгфлота», ты слишком хорошо о нем осведомлен, – отметил Филат. – Ответь мне начистоту, Селезень, какой твой интерес во всем этом?
– От тебя ничего не скроешь, – улыбнулся тот. – Ты всегда отличался острой наблюдательностью. Действительно, у меня есть… вернее, были кое-какие виды на эту компанию. Но когда до меня дошел слушок, что флот хотят прибрать к рукам московские законные, я решил постоять в сторонке. Не пойду же я, в самом деле, против Варяга!
– А что ж помогать ему не стал? Ты вон сколько всего рассказал – твоя информация Варягу была бы очень полезной. Да и Чиф, глядишь, был бы жив.
Селезень обиженно поджал губы.
– Во-первых, Варяг ко мне за советом не обращался. Во-вторых, Чифа, конечно, жаль, но по большому счету он человек Барона, a Барон – скользкий тип… Кроме того, так или иначе складывается, что я буду Варягу помогать, – ты же ко мне пришел. А с тобой мне легче договориться, чем с другими.
– Что ты имеешь в виду?
– Начистоту? – прищурился Селезень.
– Разумеется.
– Я бы хотел иметь в компании свою долю.
У Филата едва не вырвалось: «И ты туда же!» Но он сдержался.
– И что ты хочешь?
– Меня устроил бы… один процент.
Гость удивленно вскинул голову. Селезень отчего-то скромничает, на него это не похоже. Он ожидал, что уральский финансист запросит никак не меньше десяти.
– А что так мало? – на всякий случай спросил он.
Селезень сладко улыбнулся:
– Это не мало, дружище. Ведь один процент с товарооборота такого морского флота – сумма выйдет о-го-го какая! Недаром же за него уже и цена начальная объявлена – двести миллионов! За барахло не стали бы такие деньги назначать!
От внимания Селезня не ускользнули обуревающие Филата сомнения.
– Что, не уполномочен решать финансовые вопросы? Надо переговорить с Михалычем?
Филат обиделся.
– На эту тему совсем не обязательно говорить с Михалычем. Достаточно моего решения.
– И что же ты скажешь? – Вопрос Селезня прозвучал осторожно. Теперь перед ним сидел не просто подельник, а доверенное лицо сходняка, и неизвестно, какую такую фигу он держал в кармане.
– Полпроцента! Наверное, при хорошем товарообороте это будет не одна сотня тысяч баксов.
– Хорошо, согласен, – быстро проговорил Селезень, словно боялся, что Филат передумает. Филат заметил алчный блеск в его глазах. – Ладно, с председателем я тебя сведу. Его зовут Петр Васильевич Тетерин. Ну, и сам понимаешь, его услуга тоже не будет бескорыстной, заплатишь ему, сколько он попросит. He торгуйся с ним. Если его цена тебя не устроит, просто встань и уйди.
– Договорились! Да, кстати, трубки ты собираешь по-прежнему?
– А как же, конечно! – В голосе Селезня прозвучала нескрываемая гордость. – Хочу тебе сказать, что такой коллекции, какая у меня, ты не встретишь ни у кого в России. – Подумав самую малость, добавил: – А быть может, и в Европе.
Такое мальчишеское бахвальство было в стиле Селезня и вызвало у Филата невольную улыбку.
– Представляешь, – не унимался Игорь, – недавно из Турции мне привезли кальян. Мундштук выточен из слоновой кости, а сосуд для воды золотой. Меня уверяли, что этой штуке пятьсот лет.
– И во что тебе обошлось это удовольствие? – невинно поинтересовался Филат.
Селезень открыл резной шкафчик и вытащил кальян, который больше смахивал на вазу для фруктов:
– Шестьдесят тысяч баксов.
Глянув на кальян, Филат не нашел в нем ничего примечательного: мундштук изрядно поцарапан, золото потускнело.
– А не лучше ли было купить хорошую тачку? – скептически спросил вор.
– Зачем она мне? – искренне удивился Игорь. Его брови поползли на середину лба. – Я же коллекционирую трубки, а не автомобили.
– Тоже верно. Да, Игорь, а я ведь приготовил тебе подарок. – Роман с озабоченным видом похлопал ладонями по карманам. – Да где же она… Ах да, вот, отыскалась!
В руке Филат держал крохотную глиняную люльку, любимую игрушку запорожских казаков. Вещица и в самом деле была уникальная.
– Держи! Этой самой люлькой баловался гетман Украины Разумовский!
Насчет гетмана Разумовского, правда или нет, сказать было трудновато, но в том, что вещь старинная и безусловно ценная, Селезень не сомневался.
– Вот это подарок! Ну удружил! – Селезень бережно взял из рук Филата люльку. В его огромных ладонях она и вовсе выглядела крохотной. На добродушном лице Игоря застыла счастливая улыбка – трудно было поверить, что обыкновенный кусок разукрашенной глины способен доставить такую несказанную радость человеку, обладающему многогомиллионным состоянием. – Да от нее еще табачищем разит! Неужто со времен Разумовского? – Игорь хитро посмотрел на Филата.
– Да что ты! – отмахнулся Роман. – Это я вчера из нее курил. Решил попробовать.
– Ишь ты!.. Я вот что думаю, а чего это со встречей-то тянуть? У тебя сегодня время есть? Может быть, прямо и подскочишь туда?
Сыграла-таки люлечка-крохотулечка свою важную роль.
Селезень взялся за телефонную трубку. В этот раз поймать его взгляд Филату не удалось – взор миллионщика скользнул куда-то мимо.
– Васильич? – запросто обратился Селезень к собеседнику. – Он самый! Не забыл мой голос. Ладно… О, все шутишь, никто тебя трясти не собирается. Дело есть. Дельце хоть и небольшое, но пустячком его не назовешь… Да кто же с тобой втемную играет… В общем, так, придет к тебе сейчас от меня человек. Рома Филатов. Отнесись к его словам серьезно. Вот именно!.. Так, как если бы разговаривал со мной. Ну пока. – Селезень положил трубку на рычаг. Телефон жалобно звякнул. – Выкладывай ему все без затей, мужик он толковый.
– Ну спасибо, Игорек. Если время будет, заскочу еще раз, – поднялся Филат. У самых дверей он обернулся и, мазнув взглядом по комнате, сказал на прощание: – Недурно здесь у тебя.
За порогом Филата встретил все тот же двухметровый блондин.
– Спускайтесь осторожно, на нижней ступеньке выбоина, – участливо предупредил верзила.
В серьезном тоне Филат уловил едва различимые нотки сарказма и в тон ему отреагировал:
– Ничего, дружок, не переживай, как-нибудь преодолею это препятствие, не споткнусь!
Глава 11Куда едем, начальник?
Выйдя на улицу, Филат почувствовал облегчение. Такое чувство возникает у зэка, когда он покидает опостылевшую зону.
Если Селезень не сболтнул ради красного словца и весовой человечек действительно сумеет помочь, тогда его поездка в Питер окажется не напрасной – можно будет уже сегодня вечерком отрапортовать Михалычу о проделанной работе. Только бы не сорвалось… Только бы не какой-нибудь сюрприз… И Филат не без грусти вспомнил о безрадостном конце Чифа. Ну ничего, высокопоставленный чиновник не Чиф, к нему не подъедешь за здорово живешь, он не лопухнется…
Данила скучал в джипе, а Глеб, как и всякий водила, используя отлучку шефа, копошился в двигателе. К своим шоферским обязанностям Глеб относился придирчиво-трепетно – вот почему Филат в дальние поездки предпочитал брать с собой именно его. Глеб всегда готовил машину так тщательно, словно предстояло ехать не по накатанному асфальту, а по пескам трассы Париж – Дакар. Однако сзади по-прежнему зияла пустота вместо стекла. Заметив выходящего Филата, Глеб отер руки о ветошь и с готовностью опустил капот.
– Куда едем, шеф?
– К центру.
– Понял. А то застоялся я, как лошадка в стойле. И потом, что-то мне неуютно под окуляром этого сторожа, – кивнул он в сторону видеокамеры у подъезда.
Глеб повернул ключ в замке зажигания, и машина, показывая свой свирепый норов, по-звериному заурчала. Улица вымерла – если не считать парочки машин на противоположной стороне. Одна из них припарковалась здесь еще до их приезда, другая – белая «Вольво», – видно, подвалила в отсутствие Филата. Едва внедорожник отъехал, как тотчас тронулась и «Вольво» и, держась на значительной дистанции, увязалась следом. «Ну-ну, посмотрим, что же это за салочки?» – подумал Филат, пытаясь рассмотреть людей в салоне автомобиля.
После сегодняшнего происшествия верить в случайные совпадения было бы последней глупостью. Некоторое время «Вольво» висела на хвосте, лишь изредка теряясь в потоке попутного транспорта, а потом неожиданно свернула в переулок. Ругать себя за излишнюю подозрительность Филат не стал: не исключено, что слежку за ним передоверили кому-то другому, как эстафетную палочку. Вероятнее всего, кто-то вел его впереди, но, сколько он ни всматривался, в соседних машинах не заметил ничего подозрительного. Ладно, разберемся, остается надеяться, что палить снова не станут.