[753]. Для этого москвичи вступили в переговоры с родственниками Соловейчика, но тут им пришлось столкнуться с еще одним претендентом. Речь идет об известном питерском дельце И.П. Манусе, который в начале 1913 года уже пытался «взорвать» Сибирский банк изнутри и сменить его руководство; тогда эту попытку удалось нейтрализовать[754]. Теперь Манус развил не менее бурную деятельность. Подойдя к делу творчески, он предложил акционерам слияние Сибирского банка с Соединенным банком в Москве. Капитал этого финансового гиганта составил бы около 60 млн руб., на пост руководителя новой структуры намечался некий Боберман, служивший некоторое время директором московского отделения Сибирского банка. Но укрепившиеся в банке москвичи воспрепятствовали осуществлению этих планов. Когда мирное обсуждение ситуации не принесло желаемых плодов, Манус не пренебрег обратиться к угрозам, однако и это ничуть не приблизило его к успеху[755]. Но и усилия Н.А. Второва в конечном счете тоже окончились ничем. Семья Соловейчика уступила свой пакет известному представителю делового Петрограда инженеру Н.X. Денисову, «специализировавшемуся» на военных поставках[756]. После этого москвичи практически утратили интерес к Сибирскому торговому банку; юридически Второв оформил выход из его совета в январе 1917 года[757].
Правда, для Н.А. Второва это уже не имело значения, поскольку он нашел, к чему приложить свои силы. Новые возможности открылись благодаря следственной комиссии генерала Н.С. Батюшина, о которой говорилось выше. Одним из первых результатов ее работы стал арест уже упоминавшегося банкира Д.Л. Рубинштейна. Весной 1916 года он сумел заполучить московский «Юнкер-банк», переведя его правление в столицу. Под новым началом банк вел довольно агрессивную политику, доставлявшую немало хлопот купеческой буржуазии. За короткое время «Юнкер» приобрел целый ряд московских предприятий: Мытищинский вагоностроительный завод, фабрику Алексеевых в Сокольниках, складские помещения для хранения хлопка и масла, земельные участки[758]. Но внезапный арест быстро охладил коммерческую прыть Рубинштейна; оказавшись в псковской тюрьме, он не смог отказаться от предложения сбыть принадлежавший ему актив. Покупателем был Второв: он приобрел 48 тыс. акций «Юнкер-банка» за 20 млн руб., причем сделка была совершена с письменного согласия арестованного банкира[759]. Войдя в привычную роль хозяина, Второв начал реорганизацию. Банк получил новое название – Московский промышленный, его правление возвращалось в Первопрестольную; привлекались и новые акционеры, список которых впечатляет. В нем значилось около тридцати видных предпринимателей: Кнопы, А.И. Коновалов, Н.Т. Каштанов, Н.М. Бардыгин, Н.И. Гучков, братья Тарасовы, И.Д. Сытин, Л. Рабенек, И.А. Морозов и др. Цели новых владельцев декларировались предельно ясно: освободить банк от влияния петроградских финансовых кругов и сосредоточиться на развитии промышленности центра и Поволжья[760]. Овладение «Юнкер-банком» явилось крупной победой купеческой буржуазии на финансовом поприще не только за период войны, но и за все последнее десятилетие царской России. Этот успех был признан и оценен финансовыми кругами Петрограда. 13 октября 1916 года в одном из московских ресторанов состоялся банкет по случаю вступления Н.А. Второва в среду крупных банковских деятелей. На банкет прибыли представители петроградских банков во главе с А.И. Путиловым, который произнес приветственную речь. Выразив благодарность, Второв заговорил о намерениях участвовать в развитии промышленности Центральной России[761]. Однако вскоре после отъезда столичных финансистов Московский промышленный банк обнародовал гораздо более обширные планы, чем те, что были оглашены на банкете. Было объявлено о создании специального бюро по оценке перспектив различных предприятий с целью приобретения их акций; прежде всего речь шла о приобретении ценных бумаг горных и металлургических обществ. Для этого предполагалось координировать усилия с еще двумя-тремя банками Москвы[762].
Вторая московская купеческая фамилия, особенно проявившая себя в борьбе со столичными финансовыми структурами в этот период, – Рябушинские. Выбор братьев Рябушинских пал на Русский торгово-промышленный банк. Он имел неплохую историю, развитую филиальную сеть и входил в число ведущих финансовых учреждений Петрограда. Летом 1915 года банк неожиданно для многих попал в сложную ситуацию: из-за каких-то неудачных махинаций покончил жизнь самоубийством председатель правления В.П. Зуров, занимавший эту должность более двадцати лет; директор-распорядитель И.М. Кон был вынужден подать в отставку[763]. Рябушинские сочли момент удачным, и близкие к ним волжские купцы Сироткин и Башкиров начали скупать на рынке акции Русского торгово-промышленного банка[764]. Параллельно с этим интенсивно налаживались контакты с основными владельцами этого финансового актива: с бывшим управляющим Государственным банком А.В. Коншиным и с англичанами во главе с бизнесменом Ч. Криспом (причем пакет, принадлежащий последним, был заложен, фактически им распоряжалась Особенная канцелярия по кредитной части Министерства финансов). Поначалу Рябушинским сопутствовал успех: в руководящие органы Русского торгово-промышленного банка вошли их ставленники Д.В. Сироткин и В.Е. Силкин (А.Г. Карпов взял самоотвод)[765]. Ознакомившись с делами, как говорится, изнутри, новые владельцы пожелали вести дела без участия каких-либо иных лиц. Но если А.В. Коншин согласился уступить свой пакет акций, то с долей Криспа этого не произошло: чиновников из Министерства финансов явно не устраивало, что банк полностью окажется в руках Рябушинских и их партнеров. В результате последние, осознав тщетность переговоров с Министерством финансов, сбыли свой пакет акций тому же А.В. Коншину[766].
Однако Рябушинские не отказались от идеи приобрести какой-либо финансовый актив. Они сосредоточились было на скупке акций Волжско-Камского банка, но здесь их тоже ждала неудача. М.П. Рябушинский писал:
«Велась ли покупка неумело, или другие какие-либо причины способствовали этому, но после покупки нами всего около 1200 акций по одной тысяче рублей за каждую цена на них начала быстро расти, для их покупки выступила группа евреев, и цена достигла 1350 руб. Мы остановили дальнейшую покупку, но цель наша не оставлена, а лишь отложена до более благоприятного момента»[767].
Еще одна затея Рябушинских была связана со скупкой акций Русского для внешней торговли банка. Столичная «Финансовая газета» информировала, что в конце 1916 года весомый пакет его акций стоимостью почти в 17 млн руб. был приобретен одной московской мануфактурной фирмой «для помещения капитала»[768]. Но и эта сделка не получила своего логического продолжения. Представитель мануфактуры М.П. Рябушинский охарактеризовал намерения группы скупать акции Русского для внешней торговли банка как несерьезные[769]. В конечном счете попытки Рябушинских утвердиться в каком-либо из ведущих питерских банков не удались. Однако интересно другое: вслед за ними по уже опробованному, пусть и неудачно, пути двинется еще один делец, звезда которого внезапно взошла именно в это время. Речь идет о К.И. Ярошинском, наделавшем немало шума и доставившем массу хлопот банковской элите Петрограда уже после февраля 1917 года.
Говоря об изменениях в положении финансовых учреждений двух столиц за период войны, нельзя пройти мимо взаимоотношений, сложившихся между Русско-французским банком и Московским частным банком, который представлял собой довольно любопытное явление в деловой жизни Первопрестольной. Он образовался на базе московского филиала Петербургского частного коммерческого банка. В 1910 году этот банк, намереваясь сократить финансовые издержки, решил избавиться от филиальной сети. В ходе преобразований руководство московского отделения и пошло на создание самостоятельного учреждения. Его политикой руководили петербургские дельцы, а Москву в новой структуре представляли К.И. Гучков, Ф.Л. Кноп, М.В. Живаго[770]. Но эта группа не являлась крупным держателем акций, хотя и располагала местами в органах управления. В годы войны большую роль в делах Московского частного банка стала играть семья Персиц, начинавшая бизнес в Нижнем Новгороде, а затем освоившаяся и в обеих столицах[771]. Вместе с другими акционерами члены этой семьи все прочнее утверждаются в качестве владельцев еще одной заметной структуры – питерского Русско-французского банка, где совместно с его главой Д.Л. Рубинштейном начинают разрабатывать и осуществлять различные коммерческие проекты. Уже в марте 1916 года Персицы и их родственник И.С. Златопольский получают в руководящих органах этого банка большинство, что позволяет им взять в свои руки бразды управления[772]. Подчеркнем, что хотя представители Д.Л. Рубинштейна, включая его брата, оказались на вторых ролях, эту смену власти в Русско-французском банке нельзя расценивать как недружественный акт. В его основе лежали некие договоренности, приемлемые для обеих сторон. Поэтому отход Рубинштейна от управления происходил абсолютно бесконфликтно. И.С. Златопольский признавал деятельность прежней администрации исключительно плодотворной. Новые собственники ходатайствовали об учреждении специальной именной стипендии Д.Л. Рубинштейна в Петроградском университете и Институте высших коммерческих знаний и постановили выделить соответствующие с