— Если бы багет был острым, я б тебя уже порезал на тридцать кусочков, — ругался сэр Тоуд. — Подними локти! Согни колени! И не забывай следить за ступнями соперника…
— Но я же не вижу твоих ступней! — жаловался Питер. — А ещё я ничего не слышу, потому что слишком занят попытками спасти свою голову. Бесполезная трата времени!
С этими словами он бросал багет и принимался себя жалеть. Эмоции нередко достигают пика, когда двое оказываются на такой ограниченной территории в течение долгого времени. И несмотря на то, что Питер был невероятно талантлив, терпения в нём было не больше, чем в любом другом мальчишке. Ему вовсе не нравилась мысль, что для того, чтобы научиться этому геройскому искусству, потребуется изрядное количество времени. И всё же мало-помалу за многие дни, проведённые в путешествии, уроки рыцаря начали приносить плоды, и Питер с удивлением для себя заметил, что уже умеет делать выпады и отражать удары и в целом орудует шпагой на вполне достойном уровне.
Со временем все начинания утратили и блеск, и новизну, и всё, что поначалу вселяло такой энтузиазм, стало до сумасшествия монотонным. В жизни Питера и сэра Тоуда не происходило ничего нового: сырая рыба да дурная погода, и так по кругу. Хуже опасного приключения может быть только приключение скучное, и терпение пары друзей много раз могло бы лопнуть, пока они уворачивались от шквалов, продирались сквозь бури или с тоской преодолевали полосы штиля.
Но несмотря на то, что продвижение было медленным, всё-таки это было движение вперёд. Крошечная зелёная бутылочка не прерывала своего пения, и ровный ветерок гнал их мимо окраин известных человечеству земель к великим не нанесённым на карты уголкам, исполненным новых возможностей. Изменения вокруг были так незначительны, что Питер и сэр Тоуд не сразу их заметили, пока одной тёмной ночью к ним не наведалась акула по имени Фредерик.
Оба путешественника крепко спали под звёздами, когда из-под воды послышался шёпот, не внушавший особого доверия.
— Эй! Псс! — произнёс голос, и кто-то толкнул лодку.
Питер вскочил и схватился за багет.
— Кто здесь?!
— Простите, что разбудил вас, старина. Я надеялся, что вы сможете уделить минутку рыбке, которой так нужна помощь.
— Кому?
Питер мог поклясться, что голос сказал именно «рыбке».
— Я здесь, в воде. Меня зовут Фредерик. Катран[4] Фредерик.
— Рыбы не умеют разговаривать, — настаивал Питер, спросонья не осознавая, что они уже выплыли за границы морей, отмеченных на карте.
— Ну я же разговариваю, так ведь? — сдавленно хихикнул катран. — Я и практически вся живность, обитающая в этих краях… За исключением разве что криля. Этот народец туп как пробка, факт.
Питер задумался. За это путешествие он уже столкнулся с таким количеством невероятных вещей, что не мог исключить существования говорящей рыбы, как бы абсурдно это ни звучало.
— Где мы? — спросил он.
— На краю земли, приятель. В самых глубоких водах.
— Край света, — пробормотал Питер, припоминая место на карте профессора, на котором не было ни единого чернильного пятнышка.
Он принюхался к ночному воздуху и уловил тонкий запах затхлости — так иногда пахнут пожелтевшие страницы книг, когда быстро-быстро их листаешь. Может быть, рыба права? Может, это место и правда отличается от всех известных человечеству?
Фредерик не успокаивался и начинал проявлять нетерпение.
— Послушайте, мне нужна помощь, причём очень срочная, а потом я оставлю вас в покое, обещаю.
Питер слышал, что катран присвистывает одной щекой. А потом раздался громкий звяк по борту корабля.
— У меня в щеке крючок, и я, кажется, не могу сам его вытрясти, — сказал Фредерик.
Питер протянул руку и нащупал длинный металлический зубец.
— Ужасно огромный, — сказал он.
— И это ведь только его кончик! Понимаете, я плавал около одного мрачного порта и заметил в воде большую старую корову. Разумеется, я немного её погрыз, и в тот же миг — бах! — во рту у меня оказалась эта громадная штуковина. Прямо в щеке застряла, гадина.
Корова? Питер удивился: какого ж тогда размера должна быть эта рыба. И всё же интуиция заставила его проявить сочувствие.
— Так вы хотите, чтобы вам помогли его вытащить? — уточнил он, приближаясь к краю борта.
Питера прервал внезапный крик.
— А-а-а-а! — завизжал сэр Тоуд, оттаскивая Питера от края лодки. — Кыш отсюда, чудовище! Нет здесь ничего для твоего ночного перекуса!
Рыцарь проснулся за секунду до этого и первым делом увидел, как Питер тянется к пасти самой огромной акулы, какую только можно себе представить. Фредерик по размеру был как три слона, а может, даже четыре. Каждый из его выпученных глаз был больше мясного пирога, а всего лишь одним его большущим плавником можно было накрыть весь кораблик, как одеялом. Из чешуйчатой щеки чудовища торчал здоровенный серебряный рыболовный крючок длиннее человеческой руки.
— Он же проглотит нашу лодку целиком! — воскликнул сэр Тоуд и мигом взобрался на мачту. — Сгинь, гнусный монстр!
— Да успокойся ты, приятель. Я кушать никого не хотел. Хотел только, чтобы… — Слова Фредерика унёс ветер. — Забудьте. Простите, что разбудил вас.
Он повесил свою гигантскую голову (если рыбы вообще на такое способны) и скользнул обратно в темноту.
Питер подскочил на ноги.
— Фредерик, подождите! — закричал он.
— Тссс! — шикнул рыцарь. — Он почти уплыл!
Питер занял твёрдую позицию (пусть лодка под ним и качалась).
— Сэр Тоуд, я капитан этого корабля, и мы поможем Фредерику. Ты как никто другой должен знать, каково это, когда тебя судят только по внешности.
Пауза была долгой. Хоть у Питера и не было глаз, он поедал бедного рыцаря взглядом. Наконец сэр Тоуд смягчился, бормоча что-то про пустую трату времени и уважение к старшим.
Мальчик окликнул Фредерика, и тот приплыл обратно, расплёскивая хвостом воду позади себя. В целом на то, чтобы вынуть зазубренный крючок из огромного рта, у них ушло около часа.
— Чёрт мне в жабры! — ругался Фредерик, когда они закончили. — Как хорошо, что вы его вынули. На вкус эта штуковина была просто ужасной. Клянусь, в жизни больше не поплыву к великанам в порт.
— К великанам в порт? — спросил сэр Тоуд, шныряя взглядом по тёмным волнам.
— Не волнуйся, пушистик. В те края тебе путь заказан. Это и к лучшему: они не очень-то привечают всякую мелюзгу, что плавает кругом. Нет, моря здесь кишат всё больше левиафанами, гигантскими черепахами, угрями-кровососами, а теперь в них обитает и один благодарный катран.
— И все они живут прямо здесь? — поинтересовался Питер, пытаясь услышать под водой движение огромных плавников. Разум подсказывал ему, что в месте, где разговаривают акулы, можно встретить и другие чудеса. — Вы случайно не знаете, не было ли в здешних водах когда-то давно королевства? — спросил он. — Там ещё был большущий красивый дворец, который пропал с лица земли.
— Про королевство ничего не знаю, старина, но вон там точно есть красивые кораллы… А может быть, вот тут? — Фредерик начал крутиться вокруг своей оси и едва не опрокинул лодку.
Питер с трудом удержал равновесие на шаткой палубе.
— Всё в порядке, — сказал он, понимая: если рыба так беспечна, что умудрилась попасться на крючок, то, возможно, она не очень хорошо ориентируется в пространстве. — Я просто подумал, что нужно спросить.
— Всегда пожалуйста, старина, — ответил Фредерик. — Если вам двоим когда-нибудь что-нибудь понадобится, я с радостью протяну вам плавник помощи.
— О, прекрасно! — пробормотал сэр Тоуд. — Полагаю, почтового адреса у вас нет?
— Не-а, просто спросите старину Фредерика, и я моментально вас отыщу. Ещё раз спасибо!
Сказав это, громадная акула повернулась и исчезла в глубине.
Питер и сэр Тоуд молча размышляли над тем, что только что произошло.
— Ну, Питер, — произнёс рыцарь в конце концов. — Кажется, я должен перед тобой извиниться.
Мальчик пожал плечами и насухо вытер руки.
— Иногда лучше не осуждать людей за то, что они отличаются от других.
Сэр Тоуд раздражённо застонал.
— Я о том, что это была не такая уж и трата времени. — Он ткнул в рыболовный крючок, оставшийся лежать на палубе. — Кажется, у тебя теперь появилось оружие.
Питер поднял крючок, ощутил его вес. Одной рукой он схватился за петлю, а другой пробежался вдоль изогнутого лезвия, которое завершалось отточенным остриём. Мальчик взмахнул крючком в воздухе, и тот ответил чистым и звонким звуком, от которого в руке начало покалывать.
— Похоже, ты прав, — сказал мальчик, скрывая улыбку.
Так Питер Нимбл завладел серебряным рыболовным крючком из земли Гога и Магога, где не ступала — и никогда не ступит — нога человека.
Вышло так, что Катран Фредерик был прав: Питер и сэр Тоуд и правда были близки к суше.
К очень сухой суше.
Первым это открытие сделал сэр Тоуд. Он только пробудился от прерывистого ночного сна (в ту ночь бушевал особенно сильный ветер). На рассвете рыцарь потягивался на палубе и вдруг увидел нечто необычное: «Бард» не двигался. И правда — как бы он ни изгибался, мокрая лодка стояла как вкопанная. Рыцарь повернулся с боку на бок, отряхнул шерсть и влез на мачту, чтобы лучше рассмотреть окрестности. От того, что представилось его взгляду, сэр Тоуд в голос охнул.
— Питер, — хрипло сказал он. — Я… Я считаю, тебе нужно немедленно проснуться.
Мальчик, который плохо спал из-за шторма, не обрадовался такому предложению.
— Тебе надо, ты и просыпайся, — пробубнил он и натянул на голову одеяло.
Сэр Тоуд пнул его копытцем в ребро.
— Питер! — повторил он. — Его нет.
— Чего нет?
— Моря… Оно пропало.
К этому моменту Питер уже заметил, что корабль не качается на волнах, как обычно. Не было слышно и знакомого биения волн о корму. Он опустил руку за борт и обнаружил там не воду, а сухой и горячий песок.