женщины, держали в руке по длинному чёрному копью, на конце которого крепились по паре изогнутых, острых как бритва зубцов. Во второй руке у каждого было по огромному щиту с изображением профиля короля. Стоило королю завершить предложение, как люди принимались бить копьями по щитам, топать и кричать.
— Но это же нелепость… Они же могут нечаянно друг друга переколоть, — сказала Пег.
Голос короля громыхал над толпой:
— Я пригласил вас на эту встречу, чтобы рассказать о некоторых событиях сегодняшнего утра. Мы с моими солдатами, разумеется, поймали гадких шпионов. Но успели при этом узнать о том, что наш дворец намереваются осадить ещё толпы таких же негодяев. Они выглядят как люди, но меньше в размерах, и у них тощенькие ручки и ножки.
— Он говорит о детях, — сказал Питер. — Должно быть, король опасается, что они сбегут.
— Если вы увидите, как эти несчастные чудовища крадутся во тьме по дворцу, немедленно убивайте их! Это шпионы, которые посланы, чтобы убить вашего короля! Не слушайте ни слова, просто атакуйте — без лишних размышлений!
— Без лишних размышлений! — вопила толпа.
Питер и Пег сидели в тени, поражённые тем, что услышали.
— Почему же они так ему верят? — злобно сказала девочка. Много раз после побега из каменоломни принцесса сомневалась, что этих ленивых и бестолковых взрослых вообще нужно спасать, и сейчас был как раз один из таких моментов. Она напомнила себе, что под личиной каждого размахивающего копьём маньяка обязательно скрывается любящий взрослый человек, такой как Лилиана. — Нам нужно придумать способ напомнить этим людям, кто на самом деле эти «шпионы».
Питер кивнул, слушая крики толпы.
— Нам бы только понять, как король контролирует их память, — произнёс он.
Их размышления прервал голос Инкарнадина:
— Ну и хватит о делах! Впереди нас ждёт колоссальная битва, а сегодня мы пируем!
Он постучал одной стальной перчаткой о другую, и в Столовую вплыли огромные тарелки с горячей едой, от которых исходили восхитительные пьянящие ароматы. Пег проследила, как Инкарнадин взял пустой кубок и поднял его над головой со словами «Да здравствую я!». Горожане же подняли в воздух полные до краёв бокалы с вином и закричали: «Да здравствует король!»
Пока народ пил за короля-самозванца, истинные принц и принцесса Хейзелпорта выскользнули из тени и пропали в трещине в стене.
— Вы что, не можете лететь хоть немножко побыстрее? — говорил сэр Тоуд, извиваясь. — И ослабьте немного хватку, если уж на то пошло!
— Вы что, предпочтёте, чтобы я вас уронил?
Саймон держал сэра Тоуда за шкирку и еле-еле махал крыльями. Эти двое решили, что самый безопасный способ забраться на верхушку башни — облететь её по внешней стене, где никто бы их не заметил. Копыта сэра Тоуда существенно утяжеляли его с виду тщедушную фигуру, и Саймону приходилось делать остановки, приседая на любом каменном выступе, который попадался ему на пути.
В конце концов спутники добрались до платформы, которая выдавалась глубоко в пропасть. Саймон бросил сэра Тоуда за бочку с порохом и сам приземлился рядом.
— Изрядное унижение, — сказал рыцарь, потирая шею. — Обходитесь со мной как с каким-то ревущим младенцем.
— Да вы и шума производите примерно столько же, — пробормотал Саймон себе под нос. Он диву давался, как уважающий себя рыцарь может так капризничать. — Надо радоваться, что орангутанги были поглощены работой и не услышали нас.
— Повезло. Да…
Сэр Тоуд видел, как десятки стражников укладывали пики и сети в корзину летательного аппарата. Шар полностью надули, и аппарат, по-видимому, был готов к вылету. Три орангутанга держались за якорные тросы, всей своей массой не давая дирижаблю взлететь.
Длинный Коготь расхаживал между ними и выкрикивал приказы:
— Подбросьте топлива в печь! Не забывайте про мехи! Уложите эти сети как следует, в конце концов!
— Я думал, для такой работы у нас рабы имеются, — прорычал один орангутанг, вывалив охапку щитов в корзину аппарата.
Второй фыркнул в знак согласия:
— Унижение нашего достоинства! Вот что это такое!
Длинный Коготь щёлкнул хлыстом.
— Все дети по приказу короля сегодня работают в котловане! А вы перестаньте ныть, а то я унижу вас прямо с края платформы!
Сэр Тоуд изучал судно перед собой. На борту летательного аппарата находилось не более двух орангутангов, на обоих были защитные очки. Первый сгорбился над огромной печкой, которая поставляла горячий воздух внутрь шара. Второй был занят устройством, напоминавшим гигантский велосипед.
— Держу пари, это такой руль, — сказал сэр Тоуд, рассматривая медные рычаги. — Если мы туда залезем, я, скорее всего, разберусь, что к чему.
— Превосходно. — Саймон разминал когти. — Я насчитал вокруг два десятка обезьян. Как думаете, вы скольких из них сможете убить?
— Убить? — Сэр Тоуд нервно сглотнул. — Я, э-э, я как бы надеялся, что военные действия вы возьмёте на себя.
Ворон взглянул на рыцаря, до конца не понимая, шутит ли он.
— Понимаете… Боюсь, я ростом не вышел для кровопролития.
— А как же тот дракон, которого вы убили и обрели в награду рыцарский титул? — спросил Саймон, припоминая драматичный рассказ сэра Тоуда в убежище.
— Дело в том, что смерть постигла дракона (да, он был всего один) не совсем при таких обстоятельствах, как я рассказывал. Он… Как бы это сказать… Сам неплохо справился.
Это была правда. Честно говоря, во время этого события сэр Тоуд спал. В те времена он был самым простым крестьянином по имени пастух Тоуд. Одной судьбоносной ночью местный дракон, который в последнее время терроризировал весь регион, напал на несчастное стадо Тоуда и полностью его проглотил. Как у большинства драконов, у этого экземпляра напрочь отсутствовали хорошие манеры — и вот, поспешив поскорее проглотить добычу, дракон насмерть подавился пухленьким ягнёнком. Следующим утром местные жители нашли мёртвое тело дракона и спящего рядом с ним Тоуда и провозгласили его героем, а также потребовали посвятить его в рыцари. С тех самых пор пастуха Тоуда стали звать сэром.
Вся эта история, разумеется, лежала тяжким бременем позора на душе сэра Тоуда. Он так стыдился её, что не рассказывал о случившемся ни одной живой душе. До сих пор не рассказывал.
— Никакой я не герой, — сказал он, и слёзы ручьём полились из его кошачьих глаз. — Я не заслужил вашего уважения, не говоря уже о своём титуле. Я не более чем пастух с красивым именем.
Саймон долго рассматривал своего компаньона. Когда он вновь заговорил, его голос был уже не таким суровым.
— Я тоже знаю, что такое оказаться лицом к лицу с ужасом. На моих глазах враг убил моих братьев и короля, которому я присягал. После того как Мардохей скрылся с новорождённым принцем в клюве, я остался совершенно один… — Он прервался, не до конца уверенный, хочет ли продолжать. — Возможно, вас удивляет, почему я так долго не спускался в подземелье и не освобождал принцессу. Причина проста: я боялся. Много лет я провёл, прячась от орангутангов, как трус. Но однажды ночью со своего насеста под крышей я увидел, как её — мою принцессу — тащат по залам дворца вместе с другими рабами. В этот момент меня будто порывом ветра охватило и буквально сдуло с жёрдочки. Так подошли к концу годы мои трусливых скитаний по укрытиям. Не отдавая себе полного отчёта в своих действиях, я спикировал на обезьян, выпустив когти для борьбы. — Старый ворон покачал головой. — Случаются моменты, когда Справедливость требует от нас большего, чем мы готовы дать. У меня нет клюва, но я обязан бороться.
Саймон взглянул на воздушный корабль и увидел, что орангутанги закончили погрузку оружия и готовятся к отбытию. Ворон расправил крылья.
— Боюсь, нам некогда обсуждать, чувствуете ли вы себя героем. Справедливость призывает нас действовать!
Он схватил рыцаря и поднял его в воздух.
— Какого чёрта вы творите?! — запинаясь, закричал рыцарь. — Они же нас убьют!
— Только если мы их первыми не положим! Пришла пора заслужить свой титул, сэр Тоуд!
Как Питер и подозревал, во всём дворце стены были выдолблены таким образом, чтобы в них поместились все механизмы замков. В темноте быть проводником предстояло именно мальчику.
— Не отставай! — подгонял он Пег, ловко перемещаясь между сонными зубцами и колёсиками. — Нам необходимо добраться до кухни для рабов до того, как раздастся звон Сонного колокола.
Принцесса пролезала под мощными деревянными приспособлениями и невольно представляла себе, что они сотворят с её черепом, если внезапно оживут. Предпочитая не заострять внимания на таких ужасах, она направила всю энергию на то, чтобы следовать за Питером, который бежал на порядочном расстоянии от неё.
Из ниши с механизмами они спустились к узкому ручью. В отличие от канализации, которая дурно пахла, по этому туннелю текла чистая родниковая вода. По её поверхности плыла бесконечная процессия тарелок, наполненных вкусной горячей едой.
— Всю еду во дворце готовят дети-рабы, — объяснила Пег. — По этим речушкам ни отправляют готовые блюда в Столовую. Так взрослые не имеют возможности увидеть, кто их обслуживает. Если мы пойдём вверх по течению, эта речка должна привести нас прямо к месту назначения.
По дороге Питер рассказывал ей о воровском детстве в маленьком портовом городке. О мистере Шеймасе и его вредном и злом псе Бандите. О том, как вышло, что он украл таинственную шкатулку галантерейщика и чуть не утонул вместе с сэром Тоудом в Беспокойном озере. О том, как встретил старину Фредерика и оставил себе вынутый из его щеки рыболовный крючок.
— Если б только гигантский катран мог прийти нам на помощь, — сказала Пег. — Держу пари, он смог бы остановить ужасных морских драконов.
— Теперь уже поздно. Попав в это королевство, мы полностью утратили надежду вновь связаться с ним. Боюсь, что рассчитывать можно только на нас четверых… И на волшебные глаза.