Питер не просто не стеснялся, он был в ужасе. Но, глядя на него, никто об этом даже не догадался бы. Уроки сэра Тоуда, по крайней мере, научили мальчика держать лицо, и механическая броня короля дарила ему роскошь слышать малейшие движения противника. Он тенью следовал за каждым шагом своего дяди, не забывая ни на миг о кинжалах, спрятанных в его рукавах.
Наконец Питер почувствовал, что момент настал. Он сделал выпад и чиркнул крючком по воздуху. Мальчику удалось застать короля врасплох, но тот быстро отпрянул, подняв закованные в доспехи руки, а затем ловко выхватил у соперника крючок и с лёгкостью согнул его, как будто к нему в руки попал длинный кусок ириски.
— Я смотрю, фехтовальщик из тебя никудышный. — Он бросил оружие Питера на землю. — Это и не удивительно. Твой папа был ничем не лучше!
Шпаги в руках Инкарнадина засвистели по воздуху — одна сверху, другая снизу. Питер едва успевал подпрыгивать, чтобы не лишиться ног, а второе лезвие уже норовило отсечь его голову. Мальчик кувыркался по всей Столовой, уворачиваясь от ударов дяди. После каждой атаки взрослые всё громче и громче подбадривали своего героического правителя, а некоторые даже вынули пальцы из ушей, чтобы похлопать в ладоши.
Питер прокатился между ног Инкарнадина и пулей пролетел через двор, чтобы вернуть себе рыболовный крючок. Инкарнадин оказался прямо позади мальчика. Серебро столкнулось с камнем, когда король пустился в погоню за ним. Питер попытался отразить эту атаку своим согнутым крючком, но от него в этом бою всё равно не было толку: пока на короле красовались доспехи, убить его не представлялось возможным.
— А ты тоже тот ещё воин! — подначил Питер своего соперника. — Только трус станет прятаться под бронёй во время драки с тем, кто в два раза его ниже!
Король, которому совсем не нравилось, когда его репутацию порочили в присутствии подданных, остановился и обдумал слова мальчишки.
— Ну что ж, прекрасно, — сказал он и сделал шаг назад. — Я сейчас сниму латы.
Подданные бурно поддержали такую отвагу. Король отстегнул пряжку на шее, нагрудник с лязгом упал на землю… Тиканье часовых механизмов стало громче, и теперь Питер мог различить шуршание отдельных шестерёнок, поршней и пружин на обнажённом торсе Инкарнадина.
— Но должен предупредить тебя, мальчик. Броня нужна была не для моей защиты… А для твоей.
Король нажал на небольшой рычажок на бедре, и весь его костюм будто бы ожил. Сотни ножей, стрел и колючек взвились и завращались в безумном танце смерти! Питер слушал звуки пляшущих лезвий и с трудом понимал, что происходило напротив него.
— Уверяю тебя, это зрелище стоит того, чтоб на него посмотреть, — сказал Инкарнадин, прочитав выражение лица племянника. — Я сам всё это придумал. Смерть в каждом дюйме! — Он согнул руку и с восхищением посмотрел на ножи, что жужжали и разрезали воздух вокруг его запястья.
Питер сглупил, решив, что сможет своими подначками вызвать убийцу на честный бой. Мальчик стрятался под столом, чтобы как-то укрыться от смертоносной королевской брони. Инкарнадин двинулся за ним и подошёл вплотную к столу. В тот момент, когда его костюм коснулся дерева, шестерёнки начали вгрызаться в столешницу, пережёвывая, рассекая и разбивая её на миллионы заноз и щепок. И взрослые, и дети закрылись щитами, потому что острая деревянная шрапнель брызнула во все стороны…
Но Питер уже не обращал внимания на звуки. Он выбрался из-под стола и помчался вперёд; он бежал до тех пор, пока не упёрся в часовую башню. Однако дверь служебного входа не поддалась: её замазали чем-то вроде цементного раствора, и единственное, что оставалось мальчику, — это забраться на башню по внешней лестнице. И хотя Питер представления не имел, куда она ведёт, но так по крайней мере он выиграет немного времени! Питер попробовал ногой каменную ступеньку и принялся забираться всё выше и выше…
Король наблюдал за этим зрелищем, и оно как будто бы его развлекало.
— Там тупик, — крикнул он. — Лучшего и придумать было нельзя!
Питер слишком поздно осознал, что имеет в виду его дядя: лестница заканчивалась платформой на высоте в четыре с половиной метра над двором. О, если бы здесь были люк или лестница! Может быть, Питер мог бы сбежать? Но, обойдя всю площадку, мальчик не обнаружил никакого пути к отступлению…
Теперь, когда Питер окончательно оказался в ловушке, Инкарнадин медленно начал подниматься по лестнице вслед за ним.
— До меня ни один человек в королевстве не догадывался о чудесах, которые были известны в заморских странах. Только я специально приплыл туда, чтобы научиться чёрной магии… Но обнаружил, что это никакая не магия. Это просто вымысел, чепуха на постном масле, не более чем цепочка из букв и чисел! И в отличие от магии, эту «науку» можно изучить и приручить.
Рука короля царапала стену, и в местах, где ножи задевали о камень, из-под его ладони вылетали искры. Люди, стоявшие внизу, ликовали и радовались такому ослепительному представлению.
— Только послушай их, — сказал король Питеру. — Они ведь теряют волю от таких вот трюков. Я превратил неразумных зверей в слуг, а слуг — в неразумных зверей. — В его голосе звучало презрение.
Питер не двигался, прислушиваясь не к словам, а к шуршанию приближающихся лезвий. Инкарнадин подходил всё ближе, и голос его понижался до ядовитого шёпота:
— Но ещё лучше, мой милый племянник, что эта «магия» помогла мне вернуться по воздуху во дворец, незамеченным проникнуть в этот самый двор и вырезать ещё живое сердце из благородной груди моего брата…
— Чудовище! — крикнул Питер, метнув рыболовный крючок, как копьё.
Остриё задело лицо Инкарнадина, он пошатнулся назад и едва не потерял равновесие. По рядам пробежал ропот, когда жители королевства увидели кровь на щеке у их Великого Правителя. Питер услышал, как его оружие скатилось по лестнице и упало на землю у башни.
Раненый Инкарнадин чуть не взорвался от ярости.
— Ты, мелкий червяк! — Он одним прыжком преодолел оставшиеся ступени. — Думал отомстить за своих драгоценных родителей? Надеялся украсть трон у меня?
Он взмахнул рукой и поразил плечо Питера дюжиной маленьких лезвий. Мальчик упал, сражённый резкой болью.
— Вставай!
Инкарнадин впился в шею противника и поднял его над платформой в полушаге от края; ноги Питера бешено дёргались в воздухе.
— Ты никогда не был принцем. — Король крепче сжал его шею. — Ты не более чем жалкий! гнусный! ВОР!
Питер боролся за каждый вдох, но в его голове звенело одно слово:
ВОР!
Эхо этого оскорбления отдавалось всё громче и громче, и вскоре мальчик не слышал уже ничего, кроме слова
ВОР!
Это была правда. Даже если каким-то чудом он выиграет эту битву, что он знает об управлении королевством? Он обычный преступник. Это он здесь самозванец…
Но вдруг в голове у мальчика зазвучал другой, более спокойный и размеренный голос: голос профессора, дававшего Питеру своё благословение. В первую очередь помни о своей истинной природе. Сражаясь с орангутангами и морскими драконами, Питер предполагал, что старик имел в виду природу благородного воина, чей образ таился в его душе. А что, если Питер никакой не воин, а грязный, пронырливый вор? Самый великий вор, который жил на белом свете… Да почему же вор не может быть героем? Мальчик внезапно понял, что все его жизненные испытания: раннее сиротство, жизнь с мистером Шеймасом, скитания по Пустыне Справедливости — всё это было лишь подготовкой к тому, что происходило прямо сейчас. Питер сделал вдох, и его сердце до краёв наполнилось новым желанием бороться до конца. Однако на этот раз он воспользуется теми приёмами, которые знакомы ему лучше всего.
Для начала Питер вспомнил Вопросы Настоящего Жулика.
Где он?
Он висит в четырёх с половиной метрах от земли и едва ли не задыхается.
Есть ли рядом друзья?
Он слышит, как его сестра бежит по лестнице вверх, но Пег ещё слишком далеко, чтобы успеть ему помочь.
Есть ли при себе оружие?
Рыболовный крючок бесполезно валяется на земле у основания башни, и у Питера в распоряжении — одни его руки.
Но руки необыкновенные!
Питер знал, что механический костюм короля ничем не отличается от любого замка, с которым он имел дело с самого рождения. Ему только нужно было как-то к нему подступиться. Питер сосредоточил все органы чувств на тиканье заводного механизма перед собой. Он слышал каждую шестерёнку и каждый поршень: все детали заводной амуниции соединялись в узкой щёлке прямо под сердцем короля. Это и была его замочная скважина.
Раздумья, разумеется, не отняли и минуты. Для Инкарнадина ничего не изменилось. Он смотрел на того же мальчика, которого поднял над платформой, с единственной разницей: по губам мальчишки пробежала тень улыбки.
— Прощай, дорогой племянник, — сказал король и вынул из ножен меч. — Передавай привет моему бра…
Питер сунул руку прямо внутрь доспехов и закричал от боли: работающий механизм прокусил кожу, ногти и кости, и мальчика пронзила боль, как будто в него воткнули горячую кочергу. Мальчик выскользнул из тисков королевской руки и повалился на край платформы.
Из-за крика Питера Инкарнадин не сразу понял, что это не он уронил племянника вниз. И вообще, его рука была по-прежнему поднята над головой! Только вот шестерёнки перестали вращаться, и в считаные секунды все детали ужасающей брони застыли, приковав к месту самого короля.
— Что за проклятье? — сказал Инкарнадин, пытаясь сдвинуть застывшие доспехи. — Что ты со мной сотворил?
Питер, сгорбившись, сидел у его ног, задыхаясь от боли, но всё же племянник был жив!
— Я сделал то, ради чего родился на свет, — ответил он и поднял окровавленную, дрожащую руку, показывая королю крошечную медную булавку размером не больше шпильки.
— Это невозможно! — Король затряс головой. — Ты же просто ребёнок!
— Просто детей не бывает, — произнёс голос позади него.
Король изогнул шею и увидел Пег, которая хромала вверх по ступенькам. Она подошла к дяде, вытянула руку и изо всех сил толкнула его вниз.