аются на неполной информации. Охотник, требующий от ветеринара свидетельство, что встреченный им олень – и вправду олень, умрет от голода. Обитатель джунглей, который тщательно пересчитывает полоски на тигре прежде, чем обратиться в бегство, будет съеден. Гены, требующие семь раз отмерить и один раз отрезать, просто не передадутся следующему поколению.
В реальном мире нам приходится соединять между собой те немногие точки, что у нас имеются, и угадывать в них узор, имеющий хоть какой-то практический смысл. Система несовершенна. Как и сама жизнь. Опасность таится не столько в малочисленности точек, сколько в неосознанности действий, когда мы отдаем предпочтение одним точкам перед другими, желая получить уже сложившийся у нас в уме узор. Наше восприятие событий больше страдает от силы наших эмоций, чем от недостатка данных.
И в этом отношении ситуация была проще некуда. Клемпер хотел, чтобы Кэй оказалась виновна, – и потому легко поверил, что так оно и есть. Не вписывающиеся в этот узор точки были проигнорированы или сброшены со счетов. Точно так же, как и законы, которые препятствовали «справедливому» исходу дела.
Но на все это можно было взглянуть и в другой перспективе.
Поскольку процесс принятия выводов на основании неполных данных вполне естествен и необходим, предостережение об опасности этого ложного пути обычно сводится к тому, что не следует приходить к неправильным выводам. А ведь любой вывод может оказаться преждевременным. Окончательное суждение о справедливости выводов следует заменить на вопрос правомочности результатов.
И вслед за этой мыслью вставал пугающий вопрос.
А вдруг выводы Клемпера правильны?
Вдруг одержимый ненавистью Клемпер распознал правду? Вдруг все его неряшливые методы и возможные нарушения привели по грязной дорожке именно туда, куда следовало? Вдруг Кэй Спалтер и в самом деле виновна в убийстве мужа? Гурни вовсе не хотел способствовать оправданию хладнокровной убийцы, каким бы предвзятым ни оказался судебный процесс над ней.
Была и еще одна возможность. А вдруг стремление Клемпера засадить Кэй за решетку не обусловлено его ограниченными взглядами или неверными выводами? Вдруг это было циничное и совершенно сознательное искажение процесса, купленное и оплаченное какими-то неизвестными лицами, желавшими, чтобы дело как можно скорее было закрыто?
А вдруг, а вдруг, а вдруг…
Гурни чувствовал, что этот неизменный рефрен начинает действовать ему на нервы. Необходимы новые факты!
Дисгармоничные арпеджио виолончели звучали все громче.
Глава 28Словно удар хлыста
Выслушав телефонный отчет Гурни о встрече с Адонисом Ангелидисом (в том числе и о гротескных подробностях убийства Гаса Гурикоса), Джек Хардвик странно примолк. А потом, вместо того чтобы снова пилить Гурни за то, что тот в очередной раз отвлекся от узко-специфичных вопросов, способствующих продвижению апелляции, внезапно пригласил Гурни к себе – для более вдумчивого обсуждения дела.
– Прямо сейчас? – Гурни бросил взгляд на часы. Была почти половина восьмого, солнце уже скользнуло за западный гребень холмов.
– Желательно. Вся эта история, мать ее, уж совсем ни в какие ворота не лезет.
Как ни удивило Гурни приглашение, возражать он не стал. Необходимость обсудить дело подробно, выложив все карты на стол, и в самом деле назрела.
Следующий сюрприз поджидал его, когда через тридцать пять минут он добрался до фермерского домика, который снимал Хардвик, – на отшибе, в конце грязного проселка, среди темнеющих холмов за крохотной деревушкой под названием Диллвид. В свете фар Гурни различил рядом с красным «Понтиаком» вторую машину – ярко-синий «Мини-Купер». Похоже, у Хардвика были гости.
Гурни знал, что в прошлом у Хардвика было несколько романов, но вряд ли кто из прежних его любовниц мог сравниться эффектностью с женщиной, которая открыла Гурни дверь.
Если бы не умные, строгие глаза, которые с первого же мгновения оценивающе уставились на него, он бы, пожалуй, загляделся на все остальное – роскошную фигуру на грани чувственности и атлетизма, красоту которой подчеркивали смело обрезанные джинсы и свободная футболка с глубоким круглым вырезом. Босые ступни, ярко-красный лак на ногтях, карамельный загар, иссиня-черные короткие волосы, подстриженные так, чтобы акцентировать пухлые губы и острые скулы. Нет, никак не модельная красавица, но яркая индивидуальность – как, в общем, и сам Хардвик.
Который через миг объявился рядом с ней, собственнически ухмыляясь.
– Спасибо, что заскочил. Заходи.
Гурни шагнул через порог в гостиную. Комната, по предыдущим визитам запомнившаяся ему спартанской обстановкой, теперь слегка приукрасилась: яркий ковер, на стене – картина с маками на ветру, ваза с вербой, пышное растение в большом глиняном горшке, два новых кресла, отличный буфет из сосны, круглый столик для завтрака и три стула со спинками из перекладин в углу рядом с кухней. Да, эта женщина явно вдохновила хозяина на перемены.
Гурни одобрительно осмотрел комнату.
– Очень славно, Джек. Куда как лучше стало.
Хардвик кивнул.
– Согласен.
Он положил руку на полуголое плечо женщины.
– Дэйв, знакомься: следователь бюро криминальных расследований Эсти Морено.
Такого Гурни никак не ожидал. Похоже, на лице его отразилась некоторая растерянность – Хардвик отрывисто рассмеялся.
Впрочем, Гурни быстро пришел в себя и протянул руку.
– Рад познакомиться, Эсти.
– Очень приятно, Дэйв.
Пожатие у нее оказалось крепким, ладонь на удивление мозолистой. Гурни вспомнил, что Хардвик упоминал ее как один из источников информации о первоначальном расследовании убийства и о недочетах Мака Клемпера. Интересно, насколько она сама вовлечена в проект Хардвика с Бинчером и как его оценивает.
Словно подтверждая обоснованность этих его размышлений, Эсти сразу перешла к делу.
– Мне давно хотелось увидеться с вами лично. Давно пытаюсь убедить его взглянуть на дело с более широкой перспективы, принять в расчет не только юридические аспекты апелляции Кэй Спалтер и обратить хоть какое-то внимание на само убийство. А теперь вот уже и убийства, да? По меньшей мере три, а может, и больше?
В низком, глубоком голосе чуть слышался испанский акцент.
Гурни улыбнулся.
– Вы с ним обсуждаете мое расследование?
– От меня не отвяжешься. – Она глянула на Хардвика и снова повернулась к Гурни. – И, по-моему, от вашего сегодняшнего рассказа про гвозди в глазах его наконец проняло. А?
Хардвик сжал губы с гримасой отвращения.
– Да-да, гвозди в глазах, – повторила она, заговорщически подмигивая Гурни. – У всех свои слабые места – хоть что-то да пробивает. Так что теперь пускай уж Лекс-сутяга занимается апелляцией, а мы займемся преступлением – настоящим, а не всей этой клемперовой хренью. – Имя Клемпера она процедила с нескрываемым отвращением. – Надо раскопать, что там на самом деле произошло. Свести все воедино. Ведь так, по-вашему, верно?
– Похоже, вы отлично знаете, что я думаю.
Интересно, а знала ли она, что он думает по поводу этой откровенной футболки?
– Джек мне про вас много рассказывал. А я хорошо умею слушать.
Хардвик, похоже, занервничал.
– А давайте сварим кофе, сядем и приступим к делу?
Спустя час, сидя за столиком в углу, налив себе еще кофе и исчеркав пометками желтые блокноты, они все так же кружили вокруг ключевых моментов произошедшего.
– Так мы согласны, что все три убийства связаны между собой? – спросила Эсти, постукивая по блокноту кончиком ручки.
– При условии, что результаты вскрытия матери дают основания предполагать убийство, – ответил Хардвик.
Эсти покосилась на Гурни.
– Как раз перед тем, как вы приехали, я созвонилась с одной знакомой из отдела медицинской экспертизы. Она со мной завтра свяжется. Но тот факт, что стрелок присматривался к кладбищу в Лонг-Фоллсе еще до «несчастного случая», наводит на известные предположения. Так что давайте пока согласимся, что речь идет о трех связанных между собой убийствах.
Хардвик глядел в чашку с кофе так, точно там было незнамо что.
– С этим у меня как раз проблема. По словам того приятеля Гурни из греческой мафии, Карл обратился к Жирдяю Гасу, чтобы кого-то заказать, – но никто не знает, кого именно. Объект каким-то образом узнает об этом и, чтобы помешать Карлу, наносит удар первым. Сначала убивает Карла, а потом для ровного счета и Гаса. Я прав?
Гурни кивнул.
– Если не считать эпитета «приятель».
Хардвик пропустил возражение мимо ушей.
– Отлично, тогда для меня это все выглядит так: между Карлом и его объектом начинается нечто вроде гонок на выживание, кто кого грохнет. Ну, то есть, кто первым нанес удар, тот и победил, да?
Гурни снова кивнул.
– Тогда почему этот тип пошел обходным путем и выбрал столь мудреный способ замочить Карла? Ведь если знаешь, что тебя заказали, – поневоле начнешь спешить. Разве в таких обстоятельствах не логичнее было бы просто-напросто нацепить маску, войти в офис «Спалтер Риэлти» и грохнуть сукиного сына? Уладить вопрос за полдня, а не ковыряться неделю. А вся эта затея с предварительным убийством матери? Только чтобы выманить Карла на кладбище? Уж больно замороченно, по мне.
Гурни все это тоже казалось странным.
– Разве что, – предположила Эсти, – убийство матери было нужно не только для того, чтобы привести Карла в заранее известное место к заранее определенному времени. Может, мать хотели убить по каким-то другим причинам. Собственно говоря, а вдруг она была главной целью, а Карл уже вторичной? Такой расклад вам в голову не приходил?
Все немного помолчали, обдумывая эту возможность.
– Мне еще вот что непонятно, – сказал Хардвик. – Я допускаю, что существует связь между убийствами Мэри и Карла. Должна быть. И допускаю, что есть какая-то иная связь между убийствами Карла и Гаса – может, такая, какую описал Донни Ангел, может, какая еще. Так что меня вполне устраивает связь между первым и вторым и между вторым и третьим. Но вот первое-второе-третье как-то не выстраиваются в последовательность.