– Простите, отвлекся. Так на чем мы остановились?
– На том, чтобы устроиться поудобнее.
Она села на диван и приглашающим жестом показала на валик рядом.
Гурни сел в кресло, отделенное от дивана кофейным столиком.
Алисса скроила обиженную мордочку, но ненадолго.
– Хотите выпить?
Он покачал головой.
– Пива?
– Нет.
– Шампанского?
– Нет, спасибо.
– Мартини? Негрони? Текини? «Маргариту»?
– Ничего не надо.
Снова та же гримаска.
– Вы не пьете?
– Иногда. Не сейчас.
– У вас такой напряженный голос. Вам надо…
Мобильник зазвонил снова. Гурни посмотрел, кто это, и убедился, что Мадлен. Он выждал еще немного, словно хотел, чтобы включился автоответчик, но потом, притворяясь раздраженным, нажал кнопку.
– Ну что еще? – Пауза. – Сейчас не время… Да ради бога… – Он снова помолчал, принимая все более раздраженный вид. – Послушай. Пожалуйста. Я сейчас занят. Да… Нет… Не сейчас!
Он снова нажал отбой и убрал телефон в карман.
Алисса лукаво улыбнулась.
– Проблемы с девушкой?
Он не ответил, мрачно уставившись на кофейный столик.
– Вам надо расслабиться. Стряхнуть все это напряжение, я прямо отсюда чувствую, до чего вы скованны. Могу как-то помочь?
– Ну, мне бы помогло, если б вы оделись.
– Оделась? Да я же одета!
– Не слишком.
Губы ее расползлись в медленной, холодной улыбке.
– А вы забавный.
– Ладно, Алисса. Хватит. Перейдем к делу. Зачем вы хотели меня видеть?
Улыбку сменила очередная недовольная гримаса.
– И что вы такой бука? Я просто хотела помочь.
– Как?
– Хотела помочь вам понять реальное положение дел, – произнесла она с таким жаром, точно этот ответ все объяснял. А когда Гурни в ответ лишь выжидающе уставился на нее, снова пустила в ход улыбку. – А вы точно не хотите выпить? Может, «Текилу Санрайз»? Я потрясающе готовлю «Текилу Санрайз».
Он с демонстративной небрежностью потянулся к бедру, почесал место, которое вовсе не чесалось, и включил прикрепленный к поясу диктофон, неловко скрыв тихий щелчок за громким кашлем.
Алисса улыбнулась еще шире.
– Хотите, чтоб я заткнулась, солнышко, так это самый верный способ.
– Простите?
– Простите? – В глазах ее сверкнуло ледяное веселье.
– Что такое? – Гурни по мере сил воспроизвел выражение лица человека, который знает, что проштрафился, но изображает святую невинность.
– Что это у вас там за штучка на поясе?
Он скосил глаза вниз.
– Ах, это… – Он кашлянул. – Ну, в общем-то, диктофон.
– Диктофон. Без шуток! Можно взглянуть?
Он заморгал.
– Ну, конечно.
Отстегнув записывающее устройство, он протянул его через стол Алиссе.
Она взяла диктофон, внимательно осмотрела, выключила и положила на диван рядом с собой.
Гурни озабоченно нахмурился.
– Верните, пожалуйста.
– Подойдите и заберите.
Он посмотрел на нее, на диктофон, снова на нее, потом снова откашлялся.
– Это же рутинная процедура. Я всегда записываю все встречи. Очень полезно, чтобы потом не спорить, что говорилось или какие были приняты договоренности.
– Правда? Ух ты! И как же я об этом не подумала!
– Так что, если не возражаете, мне бы и нашу встречу хотелось записать.
– Да? Что ж, как сказал Санта-Клаус жадному мальчику, хрен тебе.
Он изобразил недоумение.
– Зачем поднимать столько шума из-за такого пустяка?
– Никакого шума. Просто не хочу, чтобы меня записывали.
– Я думал, так нам обоим будет лучше.
– А я не согласна.
Гурни пожал плечами.
– Ну ладно. Будь по-вашему.
– Что вы собирались с этим делать?
– Как я уже говорил, если впоследствии возникнут разногласия…
Телефон у него зазвонил в третий раз. Мадлен. Он нажал кнопку.
– Боже, теперь-то что? – произнес он в трубку таким тоном, будто его это все уже достало. А следующие десять секунд изображал, как окончательно выходит из себя. – Знаю… Хорошо… Хорошо… Боже, а нельзя нам поговорить об этом потом?.. Хорошо… Да… Я сказал – да! – Он отнял телефон от уха, посмотрел на него, словно на источник одних лишь проблем, ткнул пальцем рядом с кнопкой отбоя, не разрывая связь, и убрал включенный телефон в нагрудный карман. Потом покачал головой и смущенно покосился на Алиссу. – Бог ты мой!
Она зевнула с таким видом, словно во всем мире не было ничего скучнее, чем мужчина, думающий о ком-то, кроме нее. А потом выгнула спину, приподняв этим движением то немногое, что оставалось от ее футболки, и обнажая часть груди.
– Давайте просто начнем с самого начала, – предложила она, уютно устраиваясь в уголке дивана.
– Отлично. Но я бы хотел получить диктофон назад.
– Я придержу его, пока вы тут. Получите, когда будете уходить.
– Хорошо. Ладно. – Он обреченно вздохнул. – Назад к началу. Вы сказали, что хотите, чтобы я понял реальное положение вещей. В чем именно оно заключается?
– А в том, что вы напрасно тратите время, пытаясь перевернуть все с ног на голову.
– По-вашему, я именно этим и занимаюсь?
– Вы же пытаетесь освободить эту сучку, да?
– Я пытаюсь выяснить, кто убил вашего отца.
– Кто его убил? Да чертова шлюха, его жена. Вот и вся история.
– Кэй Спалтер, отменный снайпер?
– Она же брала уроки. Это чистая правда. Зафиксированная в документах. – Последнее слово Алисса произнесла с почтением, словно оно таило в себе волшебную силу.
Гурни пожал плечами.
– Масса народа берет уроки стрельбы, но никого не убивает.
Алисса покачала головой – быстрым, горьким движением.
– Вы просто не знаете, какая она.
– Так расскажите мне.
– Лживая, алчная тварь.
– Еще что-нибудь?
– Она вышла за отца ради денег. Точка. Кэй – вымогательница. И вообще шлюха. Когда до папаши это дошло, он сказал ей, что хочет развода. Стерва сообразила, что настал конец ее хорошей жизни, вот и взяла сама да прикончила его. Бах! Только-то.
– Так, по-вашему, это все из-за денег?
– Из-за того, что она привыкла получать все, чего ни пожелает! Знаете, что она покупала Дарилу, мальчишке из бассейна, подарки на деньги моего отца? Купила ему на день рождения сережку с бриллиантом. А знаете, сколько она за нее заплатила? А вот отгадайте?
Гурни ждал.
– Нет. Правда. Отгадайте, сколько.
– Тысячу?
– Тысячу? Как бы не так! Десять тысяч – не хотите? Десять кусков, десять долбанных кусков из денежек моего папаши, чтоб его! На какого-то паршивого спасателя! И знаете, почему?
Гурни снова подождал.
– А я вам скажу. Гнусная сука платила ему, чтоб он с ней трахался. Папашиной кредиткой платила. Ну не гадость ли? Говоря о гадостях – видели бы вы, как она красится. Прямо мурашки по коже бегут – точно смотришь, как в морге изображают улыбочку на трупе.
Эта ярость, поток желчи и ненависти показались Гурни самой неподдельной стороной Алиссы из всех, что он видел до сих пор. Но даже и в этом он был не вполне уверен. Интересно, далеко ли заходят ее актерские таланты.
Она умолкла, грызла большой палец.
– А бабушку вашу тоже она убила? – кротко спросил Гурни.
Девушка заморгала от растерянности.
– Мою… кого-кого?
– Мать вашего отца.
– О чем это вы?
– Есть причины полагать, что Мэри Спалтер погибла вовсе не в результате несчастного случая.
– Какие еще причины?
– На видеозаписях с камер наблюдения в «Эммерлинг Оукс» от того дня видно, как некий человек заходит в дом престарелых под ложным предлогом. В день, когда стреляли в вашего отца, того же человека видели входящим в квартиру, где нашли винтовку.
– Это ваш хренов адвокат выдумал?
– А вы в курсе, что в тот же день, как стреляли в вашего отца, был убит один местный мафиози, с которым у вашего отца были дела? Думаете, это тоже Кэй?
У Гурни сложилось впечатление, что Алисса потрясена, но старается не показывать вида.
– Могла и она. Чего б нет? Если она собственного мужа грохнула… – Голос у нее оборвался.
– Она что, ходячая фабрика убийств? Пожалуй, ее сокамерницам по «Бедфорд-Хиллс» лучше поостеречься!
Но, уже швыряя эту саркастическую реплику, он вспомнил прозвище, полученное Кэй в тюрьме, – Черная вдова, и задумался, а не заметили ли они в ней что-то такое, что сам он проглядел.
Алисса ничего не ответила, лишь чуть глубже вжалась в диван, скрестив руки на груди. Если не принимать во внимание совершенно зрелую фигуру, на краткий миг она стала похожей на расстроенную школьницу. Даже когда она наконец нарушила молчание, в голосе ее звучала скорее сердитая бравада, чем уверенность.
– Ну и бредятина! Что угодно, только бы вытащить сучку из тюрьмы, да?
Гурни взвешивал варианты дальнейших действий. Можно оставить все как есть – пусть все, что он рассказал сейчас, понемногу разъедает ее изнутри, – а потом посмотреть, что из этого выйдет. Или можно надавить сильнее, палить из всех стволов прямо сейчас, попытаться спровоцировать взрыв. Оба варианта были чреваты значительным риском. Он выбрал надавить сильнее. Оставалось только молить бога, чтобы телефон все еще записывал.
Он наклонился ближе к девушке, упершись локтями в колени.
– Слушайте внимательно, Алисса. Кое-что вы и так уже знаете. Даже большую часть. Но все-таки выслушайте. Я скажу это всего один раз. Кэй Спалтер никого не убивала. Ее осудили потому, что Майкл Клемпер завалил следствие. Причем нарочно. Единственный вопрос, который у меня остался, – его это была идея или ваша? Я думаю, ваша.
– Какой вы смешной.
– Я думаю, это ваша идея, потому что только у вас есть для этого осмысленный мотив. Пусть Кэй осудят за убийство Карла – и денежки переходят к вам. Вот вы и соблазнили Клемпера, чтоб он подставил Кэй. Одна беда: Клемпер схалтурил. Даже испортить все толком не сумел. Так что теперь карточный домик рушится. Дело обвинения полно зияющих дыр, провалов, нестыковок в доказательствах, полицейских нарушений. Вынесенный Кэй приговор не выдержит апелляции. Ваша мачеха выйдет через месяц, может, раньше. И как только это случится, наследство Карла немедленно перейдет к ней. Так что вы трахались с этим идиотом Клемпером совершенно напрасно. Интересно будет посмотреть, как там выйдет в суде – кто из вас получит больший срок.