– Срок? За что?
– Помехи следствию. Лжесвидетельство. Подстрекательство к нарушению закона. Преступный сговор. И еще с полдюжины отвратительных правонарушений, за каждое из которых полагается немалый срок. Клемпер будет все валить на вас, вы на него. Присяжным, скорее всего, будет без разницы.
Пока он говорил, Алисса подтянула коленки к груди и крепко обхватила их руками. Глаза ее словно бы всматривались в какую-то внутреннюю карту.
После долгой паузы она заговорила – тихим и ровным голосом.
– А что, если я вам скажу, что он меня шантажировал?
Гурни опасался, что телефон у него не возьмет такой тихий голос.
– Шантажировал вас? Как? И чем?
– Он кое-что знал обо мне.
– Что он знал?
Она метнула в него острый взгляд.
– Вам это знать незачем.
– Хорошо. Он шантажом принудил вас – к чему?
– Спать с ним.
– И солгать на суде о том, что вы слышали в телефонном разговоре Кэй.
Она заколебалась.
– Нет. Я и вправду все это слышала.
– То есть, вы признаете, что занимались сексом с Клемпером, но отрицаете лжесвидетельство?
– Да. Что я с ним трахалась – это не преступление. А вот что он меня заставил – да. Так что если у кого и будут неприятности, так это у него, не у меня.
– Хотите еще что-нибудь рассказать?
– Нет. – Она грациозно спустила ноги на пол. – И вам лучше забыть все, что я вам только что говорила.
– Почему это?
– Может, это все неправда.
– Тогда зачем вы мне это все говорили?
– Чтобы помочь вам понять. Вы сказали, я получу срок? Никогда и ни за что.
Она облизала губы кончиком языка.
– Хорошо. Тогда, я так понимаю, мы закончили.
– Разве что передумаете насчет «Текилы Санрайз». Поверьте, ради нее стоит передумать.
Гурни поднялся и показал на диктофон, лежавший рядом с Алиссой на диване.
– Теперь мне можно его забрать?
Алисса схватила диктофон и затолкала в карман шортиков, и без того уже чуть не лопавшихся по швам.
– Пришлю вам по почте, – улыбнулась она. – Или… можете попытаться забрать его прямо сейчас.
– Оставьте себе.
– Что, даже не попытаетесь? Спорим, у вас получится, только попытайтесь как следует.
Гурни улыбнулся.
– У Клемпера не было ни шанса, да?
Она улыбнулась в ответ.
– Говорю же, он меня шантажировал. Заставил делать такое, что я ни за что не стала бы делать. Ни за что. Вы даже не представляете, что именно.
Гурни обошел столик с дальней стороны, вышел из гостиной, открыл дверь на улицу и шагнул на широкие каменные ступени. Алисса проследовала за ним к выходу и снова приняла обиженный вид.
– Обычно мужчины спрашивают у меня, что значит «FMAD».
Он глянул на крупные буквы у нее на груди.
– Ничуть не сомневаюсь.
– А вам не любопытно.
– Ладно, любопытно. Так что это значит?
Она наклонилась к нему и прошептала:
– Трахни меня и умри[2].
Глава 31Еще одна Черная вдова
Как Гурни и ожидал, возле бокового крыльца его дома был припаркован красный «Понтиак». На обратной дороге от Венус-Лейк он позвонил Хардвику и оставил сообщение, что им нужно встретиться немедленно, желательно – вместе с Эсти. Ему срочно требовалось мнение со стороны о его беседе с Алиссой.
Хардвик перезвонил Гурни, когда тот приближался к Уолнат-Кроссингу, и предложил подъехать прямо сейчас. Войдя в дом, Гурни обнаружил, что Хардвик растянулся в кресле рядом со столиком для завтрака, у открытой французской двери.
– Твоя прелестная женушка впустила меня перед уходом. Сказала, идет вправлять мозги местным психам, – пояснил он в ответ на незаданный вопрос Гурни.
– Сомневаюсь, чтобы она именно так и сформулировала.
– Ну, может, как-то поизысканнее. Женщины любят фантазировать, будто психопатов можно вылечить. Как будто Чарли Мэнсону только и требуется, что капелька любви и заботы.
– Кстати о хороших женщинах, связавшихся с маньяками: что там у тебя с Эсти?
– Трудно сказать.
– У тебя это серьезно?
– Серьезно? Думаю, да, что бы ни понимать под словом «серьезно». Одно тебе скажу: секс зашибись.
– Ты поэтому наконец обзавелся хоть какой-то мебелью?
– Женщины любят мебель. Это их заводит. Тают при виде обустроенного гнездышка. Биологические, знаешь, инстинкты. Постели, диваны, уютные кресла, мягкие ковры – вся эта фигня для них имеет значение. – Он помолчал. – Она уже в дороге. Ты в курсе?
– В смысле – едет сюда?
– Я передал ей твое приглашение. Думал, может, она тебе перезвонит.
– Нет, но я рад, что она будет. Чем больше мнений, тем лучше.
Хардвик скроил скептическую гримасу – обычное свое выражение лица, – поднялся из-за стола и шагнул к двери. Некоторое время с любопытством смотрел на улицу, а потом поинтересовался:
– Какого хрена ты тут затеял?
– Ты о чем?
– Да о той груде деревяшек.
Гурни подошел к двери. Там и в самом деле высилась груда досок, которых он не заметил по пути к дому – кусты аспарагуса загораживали. На миг он прямо-таки растерялся. Похоже, там были доски размеров два на четыре, четыре на четыре и два на шесть.
Вытащив телефон, он набрал номер Мадлен.
Как ни удивительно, она ответила после первого же гудка.
– Да?
– Что это тут за добро за домом?
– Добро?
– Доски. Строительные материалы.
– Все в соответствии с твоими указаниями.
– И что это все тут делает? – Но уже спрашивая, он понял, что ответ очевиден.
– Оно там лежит, потому что именно там нам и понадобится. Доставили сегодня утром.
– Ты заказала все, что у меня было в списке?
– Только то, что понадобится в первую очередь.
Он пошел на попятную.
– Я же не говорил, что прямо сегодня.
– Ну, тогда завтра? Погода вроде еще несколько дней не испортится. Не беспокойся. Если ты слишком занят, просто скажи, как, я сама начну.
Гурни чувствовал, что загнан в угол. Но вспомнил изречение какого-то мудреца о том, что чувства не равны фактам, и решил благоразумно ограничиться кратким ответом.
– Хорошо.
– Это все? Ты поэтому звонил?
– Да.
– Отлично, тогда до вечера. Я иду на сеанс.
Он сунул телефон в карман.
Хардвик наблюдал за ним с насмешливой ухмылкой.
– Проблемы в раю?
– Никаких проблем.
– Правда? Вид у тебя был такой, точно тебе этот телефон укусить хочется.
– Мадлен лучше меня умеет заниматься несколькими делами сразу.
– В смысле, хочет, чтобы ты занимался чем-то, до чего тебе никакого дела нет?
Это было утверждение, а не вопрос, – и, подобно многим утверждениям Хардвика, оно содержало в себе грубую истину.
– Машина едет, – заметил Гурни.
– Наверняка Эсти.
– Узнаешь ее «Мини» по звуку?
– Нет. Но кому бы еще сейчас пилить вверх по вашей раздолбанной дороге?
Минутой позже Эсти уже стояла у боковой двери. Гурни впустил ее. Одета она была куда консервативней, чем накануне у Хардвика: черные брюки, белая блузка и темный блейзер. Должно быть, приехала прямиком с работы. Волосы ее уже так не блестели, как вчера. В руке она держала коричневый конверт.
– Только со смены? – спросил Гурни.
– Да. С полуночи до полудня. И здорово устала после вчерашнего безумия. Но надо было выйти на работу вместо того, кто заменял меня две недели назад. А потом пришлось еще и техосмотр проходить. Но как бы там ни было, а я здесь. – Она прошла вслед за Гурни в кухню, увидела, что у стола стоит Хардвик, и одарила его широкой улыбкой. – Привет, солнышко.
– Привет, радость моя, как дела?
– Теперь отлично – когда вижу тебя целым и невредимым. – Она подошла к нему, поцеловала в щеку и провела пальцами по щеке, словно проверяя, что он и вправду цел. – Ты точно в порядке? Ничего от меня не скрываешь?
– Детка, со мной все в стопроцентном порядке.
Она очаровательно подмигнула ему.
– Рада слышать.
Гурни гадал, предназначены ли все эти чуть преувеличенные проявления нежности для того, чтобы уничтожить вчерашний мимолетный намек на доступность, или само то вчерашнее впечатление – не больше, чем проделки его мужского самолюбия.
– Итак, – сказала Эсти, внезапно принимая деловой вид. – У меня есть ответы. Вам как, парни, интересно?
Гурни показал на обеденный стол.
– Можем сесть там.
Эсти выбрала для себя стул во главе стола. Мужчины уселись друг напротив друга по бокам. Эсти вытащила из конверта записную книжку.
– Сперва что попроще. Да, согласно вскрытию – самому базовому, – увечья Мэри Спалтер могли быть нанесены намеренно, но такой вариант никто всерьез не рассматривал. Падения, даже с летальным исходом, случаются в престарелом возрасте достаточно часто, и нередко их считают причиной смерти.
Хардвик хмыкнул.
– Так расследования, что ли, вообще не было?
– Никакого.
– А время смерти? – спросил Гурни.
– Примерно между тремя и пятью часами пополудни. Как это согласуется со временем посещения того хмыря из доставки цветов?
– Я еще проверю, но, кажется, он вошел в офис Кэрол Блисси около трех пятнадцати. Какие-нибудь совпадения по методу действий в базах обнаружены?
– Пока ничего.
– И никакие свидетели не упоминали, что неподалеку от места убийства видели фургончик доставки цветов?
– Нет, но это не означает отсутствие таких свидетельских показаний – значит лишь, что в формы базы данных этот факт не попал.
– Хорошо, – кивнул Гурни. – А по Жирдяю Гасу что?
– Время смерти – от десяти утра до часа дня. И да, как ты и предсказывал, в описании фигурирует слово «гортань». Однако смерть наступила не от забитых в шею и голову гвоздей. Сначала его застрелили – отверстие от пули двадцать второго калибра, пущенной через правый глаз и прямо в мозг.
– Интересно, – заметил Гурни. – Отсюда следует, что гвозди применялись не для пытки.
– И что? – спросил Хардвик. – Суть-то в чем?