– Вот именно, что придумали! Склизкие гады!
– По их гипотезе, вы с Карлом рассорились, и тогда вы через Жирдяя Гаса наняли киллера, а потом испугались и решили замести следы, избавившись от Гаса… возможно даже, сами это сделали.
– Сам? Они считают, это я ему гвозди в череп заколачивал?
– Я всего лишь пересказываю, что слышал.
Ангелидис откинулся на спинку кресла. Гнев в его глазах сменился расчетливостью.
– Откуда это у вас?
– План повесить убийство на вас?
– Да. От верхушки отдела борьбы с организованной преступностью?
Что-то в его тоне навело Гурни на мысль, что у Ангелидиса, вполне вероятно, имеются выходы на кого-то оттуда. На кого-то, кто должен быть в курсе всех основных инициатив.
– Насколько я слышал, нет. У меня сложилось впечатление, что шаги против вас намечаются откуда-то с краю. Неофициально пока. Пара ребят, у которых на вас зуб. У вас есть предположение, кто это может быть?
Ангелидис не ответил. Челюсти его напряглись. Он молчал долго, с минуту, а когда заговорил, голос у него звучал ровно.
– И вы приехали сюда из Уолната просто поделиться со мной этой информацией?
– Есть и еще кое-что. Я выяснил, кто этот киллер.
Ангелидис замер.
Гурни не спускал с него глаз.
– Петрос Паникос.
В глазах Ангелидиса что-то дрогнуло. Гурни сказал бы, что он пытается скрыть укол страха.
– Откуда вы знаете?
Гурни с улыбкой покачал головой.
– Лучше не рассказывать.
Ангелидис в первый раз за время их встречи обвел взглядом сад и кирпичную стену, остановившись на открытых воротах и виде на реку и кладбище за ней.
– Зачем вы явились ко мне со всем этим?
– Подумал, вдруг захотите помочь.
– С чем помочь?
– Я хочу найти Паникоса. Хочу арестовать его. Возможно, он, чтобы заключить сделку, расскажет, кто заказал Спалтера. А поскольку это не вы, отдел по борьбе с организованной преступностью может пойти и трахнуть сам себя. Вам ведь это понравится?
Ангелидис опустил массивные руки на стол и покачал головой.
– В чем проблема?
– Проблема? – С губ Ангелидиса сорвался короткий невеселый смешок. – В том, что вы намерены арестовать его. Ни хрена не выйдет. Поверьте мне. Вы просто не представляете, с кем имеете дело.
Гурни снова пожал плечами и поднял руки ладонями вверх.
– Может, тогда мне стоило бы узнать о нем чуть больше?
– Не чуть, а много больше.
– Так расскажите, чего я не знаю.
– Например?
– Как Паникос работает?
– Стреляет. Чаще всего в голову. Чаще всего в правый глаз. Или взрывает. Или поджигает.
– А его контракты? Как он их заключает?
– Через посредника. Агента.
– Вроде Жирдяя Гаса?
– Вроде Жирдяя Гаса. У Паникоса самая верхушка. Считанные люди в мире знают, как с ним связаться. Они и осуществляют посредничество. Переводят деньги.
– Инструкции он тоже от них получает?
– Инструкции? – Ангелидис утробно засмеялся. – Он получает имя, срок и деньги. Остальное на его усмотрение.
– Что-то я не улавливаю.
– Скажем, вы хотите кого-то убрать. Чисто теоретически. Для примера. Вы платите Питеру Пэну, сколько запросит. И объект убирают. И дело с концом. Как Питер его убирает – это уж Питерово дело. Никаких инструкций он не признает.
– Так позвольте прояснить вот что. Гвозди в голове Жирдяя Гаса – они, наверное, в условия сделки не входили?
Похоже, эта деталь заинтересовала Ангелидиса.
– Нет… не входили, я думаю. Если убийца – Питер, то нет.
– То есть, это было бы его личной инициативой, а не указанием клиента?
– Говорю же, он никаких указаний не принимает – только имена и деньги.
– Значит, эти все ужасы с Гасом – это, по-вашему, его идея?
– Вы меня слушаете? Он не принимает приказов.
– Так зачем ему тогда это понадобилось?
– Понятия не имею. В том-то и беда. Зная Паникоса и Гурикоса – никакого смысла не вижу.
– То есть, в предположении, что Паникос обеспокоился, не знает ли Гурикос чего-то, что может ему повредить, смысла нет? Что он может проболтаться. Или что он уже проболтался?
– Вам надо понять одну вещь. Гас отмотал срок – огромный срок. Двенадцать долбанных лет в тюряге в Аттике, а мог бы выйти через два года. Если бы только назвал имя. Но он не назвал. А ведь тот тип до него не дотянулся бы. Так что о мести и речи не шло. Он это не из страха. А знаете, из-за чего?
Гурни слышал такие истории много раз – и знал основную идею.
– Из принципа?
– Именно, твою мать, из принципа. Стальные яйца!
Гурни кивнул.
– Вот потому-то я и гадаю – что толкнуло Паникоса на этакое зверство? Не сходится как-то.
– Я ж говорил – никакого, на хрен, смысла. Гас был, как Швейцария. Тихий. Ни с кем ни про кого не болтал. Общепризнанный факт. Секрет его успеха. Принципы.
– Хорошо. Гас был, как скала. А Паникос? Он-то какой?
– Питер? Питер… особенный. Берется только за то, что кажется невозможным. Страшно упертый. Высоченный процент успешных дел.
– И все же…
– Что – все же?
– Слышится мне в вашем голосе некоторое отсутствие энтузиазма.
– Правда? – Ангелидис немного помолчал, а потом продолжил, тщательно подбирая слова: – Питер… его услугами пользуются только в… в совсем уж затруднительных случаях.
– Почему?
– Потому что при всех его талантах… есть еще доля риска.
– Какого, например?
Ангелидис состроил гримасу, точно узо готово было хлынуть обратно.
– КГБ в свое время убивало, подмешивая в еду жертвам радиоактивный яд. Страшно эффективно. Но использовать его надо очень и очень осторожно. Вот и с Питером то же самое.
– Паникос настолько опасен?
– Не поладите с ним – наживете врага.
Гурни задумался. От идеи, что у человека, поссорившегося с одержимым и безумным убийцей, могут возникнуть проблемы, хотелось громко смеяться.
– А вы слышали, что он любит поджоги?
– Возможно, и слышал. Часть всего комплекта, с каким вы имеете дело. А мне кажется, вы все никак не поймете, с чем столкнулись.
– Мне доводилось уже сталкиваться с крепкими орешками.
– Крепкими орешками? Смешно даже! Дайте-ка расскажу вам одну историю про Питера – поймете тогда про крепких орешков. – Ангелидис подался вперед, распластал ладони по столу. – Были два города неподалеку друг от друга. И в каждом – сильный человек. Что создавало проблемы – в основном, кто и на что имеет право в отношениях между этими двумя городами. Города росли, сближались, проблемы тоже росли. Много случалось всякого плохого. Эскалация. – Он старательно выговорил это слово. – Эскалация, куда ни глянь. Наконец уже ни о каком мире и речи не шло. По-доброму не договориться. Ну и один из этих людей решает, что второго надо убрать. Решает нанять маленького Питера. Питер тогда только входил в ремесло.
– В ремесло наемного убийцы? – напрямик уточнил Гурни.
– Ага. Это его профессия. Словом, он выполняет заказ. Быстро, чисто, без проблем. И приходит за платой. К заказчику. А тот говорит – подожди, мол, наличных сейчас нет. Питер говорит, плати сейчас. А тот ему – обождешь. Питер говорит, его это огорчает. Тот над ним смеется. Тогда Питер берет и стреляет в него. Бах! И все.
Гурни пожал плечами.
– Не самая удачная идея – не платить киллеру.
Губы Ангелидиса на долю секунды дрогнули в хмурой усмешке.
– Не самая, это точно. Но это еще не конец истории. Питер идет домой к заказчику и стреляет в его жену и двоих детей. Потом отправляется в обход города – убивает брата и пятерых кузенов заказчика, их жен и все их семьи. Двадцать один человек. Двадцать одна пуля в голову.
– Да уж, реакция нехилая.
Рот у Ангелидиса распахнулся, блеснув рядом коронок, из горла вырвался резкий рокочущий звук – нервный смешок, каких Гурни еще слышать не приходилось.
– Да. Реакция нехилая. Забавный вы малый, Гурни. Нехилая реакция. Надо мне это запомнить.
– Правда, довольно рискованная затея – с чисто деловой точки зрения.
– Рискованная? Вы о чем?
– Ну, я бы не удивился, если б после того, как он убил двадцать одного человека только потому, что денег вовремя не заплатили, – потенциальные клиенты не захотели иметь с ним дело. Предпочли бы кого-нибудь не столь… ранимого.
– Ранимого? Ну, Гурни, вы даете! Ранимый – отлично сказано! Но вы не понимаете: у Питера есть одно большое достоинство. Он уникален.
– В каком это смысле?
– Он берется за невыполнимое. За такое, от чего все остальные отказываются, про что говорят – невозможно, слишком опасно, объект слишком хорошо защищен – и прочую фигню. И тут в дело вступает Питер. Любит доказывать, что круче всех. Понимаете, о чем я? Питер – самородок. Мощнейшая мотивация. Несусветная решимость. Выполняет задание девять раз из десяти. Одна беда… нет-нет, да устроит еще дополнительную бойню по ходу дела.
Гурни еле сдерживался, чтоб не расхохотаться в голос над манерой объясняться своего собеседника. Но, подавив смех, спросил, серьезно нахмурившись:
– Можете привести пример?
– Пример? Ну, скажем, тот случай, когда его наняли убить объект на одном из этих современных скоростных паромов в Греции – а он не знал, как тот тип выглядит, знал только, что в указанное время он там будет. И знаете, что сделал Питер? Взорвал на хрен весь паром. Сотни людей погибли. Бойня по ходу дела. Но я вам вот что скажу – дело не только в этом… а в том, что ему это нравится. Пожары. Взрывы. Чем больше, тем лучше.
Рассказ Ангелидиса заставил Гурни о многом задуматься. Однако все возвращалось к одному главному вопросу: почему Паникос оказался самой подходящей кандидатурой для убийства Спалтера? Почему эта задача была такой уж невозможной?
Ангелидис прервал его размышления.
– Да, чуть не позабыл, еще кое-что… те, кто там был, об этом до сих пор рассказывают. Проняло их. Готовы услышать? – Это был не вопрос. – Догадайтесь, что делал Питер, носясь по всему городу и стирая на хрен с лица земли эти разнесчастные семьи. – Он сделал паузу, в глазах его сверкнуло возбуждение. – Угадайте.