Гурни покачал головой.
– Даже и пробовать не стану.
– Ну и ладно. Все равно не угадаете. – Он еще чуточку подался вперед. – Пел.
Перед тем как уходить из сада, Гурни снова выглянул в проем распахнутых ворот. Отсюда был виден участок Спалтеров – весь целиком, без мешающего столба.
Ангелидис нервно барабанил пальцами по столу.
Гурни повернулся к нему.
– А вы думаете о Карле, глядя отсюда на «Ивовый покой»?
– Еще бы. Думаю.
Глядя, как пальцы Ангелидиса выбивают дробь по металлической столешнице, Гурни спросил:
– Известие, что киллером был Паникос, не позволяет вам предположить, кто был убийцей?
– Еще бы. – Дробь оборвалась. – Это значит, убийца человек бывалый. Нельзя же просто полистать записную книжку, найти телефон Паникоса и заявить: «Эй, у меня для тебя работка есть». Так дело не делается.
Гурни кивнул с таким видом, точно говорит сам с собой.
– Мало кто знает, как с ним связаться.
– Питер заключает контракты с пятью-шестью людьми по всему миру, не больше. И надо иметь определенное положение в обществе, чтобы их знать.
Между ними повисло молчание. После паузы Гурни спросил:
– Как, по-вашему, у Кэй Спалтер такое положение было?
Ангелидис уставился на него, явно удивленный этим вопросом, но лишь пожал плечами.
Уже собираясь уходить, Гурни задал последний вопрос.
– А что он пел?
Ангелидис посмотрел на него с недоумением.
– Паникос, когда убивал.
– А, да. Да какую-то детскую песенку. Как вы их там зовете?..
– Не знаете, какую именно?
– Да откуда бы? Розочки, цветочки, что-то этакое.
– Он пел детскую песенку про цветочки? Расхаживая по городу и всаживая жертвам пули в голову?
– Усекли наконец. Улыбаясь, как ангел, и распевая детскую песенку тонким девчачьим голоском. Кто это слышал – в жизни не забудет. – Ангелидис помолчал. – Вы вот что про него должны знать, это самое важное. В нем два разных человека уживаются. Один – весь из себя расчетливый, собранный и хладнокровный. А второй – отчаянный псих.
Глава 42Пропавшая голова
Гурни остановился на первой же бензоколонке по дороге из Лонг-Фоллса в Уолнат-Кроссинг: заправиться, выпить кофе (к чашечке в «Одиссее» он почти не притронулся) и послать очередное электронное письмо Йоне Спалтеру. Письмом он решил заняться в первую очередь.
Сверившись с тоном и выбором слов прошлого своего послания, новое он нарочно сделал более нервным, беспокойным, смутным, тревожным – скорее, похожим на торопливое текстовое сообщение, чем на электронное письмо: «Нарастающий поток новых данных, коррупция очевидна. Отмена приговора и агрессивное новое расследование неизбежны. Ключевой вопрос – внутрисемейные конфликты? Возможно ли, что все очень просто: ПРОСЛЕДИ ЗА ДЕНЬГАМИ? Как финансовые трудности Киберцеркви могут отразиться на расследовании? Необходима срочная встреча для обсуждения новых фактов».
Он перечитал свое послание дважды. Уж если эти неясность и тревожность не заставят Йону ответить, то непонятно, что вообще может расшевелить его. Затем Гурни отправился в обветшалый магазинчик за кофе и бейглом. Бейгл оказался черствым и затхлым, зато кофе, на удивление ароматный, на миг подарил ему ощущение гармонии с миром.
Гурни собирался уже подъехать заправиться, но тут понял, что еще не сообщил Хардвику о встрече с Клемпером в «Риверсайд-молле» и о последующем появлении в почтовом ящике видео с камеры наблюдения в Лонг-Фоллсе, так что решил сперва заняться этим.
Включился автоответчик, и Гурни оставил сообщение: «Джек, я тебе еще не рассказывал, как с Клемпером-то дела. Мы с ним слегка обсудили разные варианты дальнейшего развития событий, одни из которых лично для него не так болезненны, как другие, – и пропавшее видео волшебным образом появилось у меня в почтовом ящике. Паршивец пытается подстелить соломки, чтоб мягче падать было, так что нам бы поговорить на этот счет. Да и видео ты посмотреть захочешь. Очевидных неувязок с рассказами свидетелей нет, но взглянуть стоит, уж это точно. Заезжай ко мне, как только сможешь».
Это, в свою очередь, напомнило ему еще об одном срочном деле, до которого руки никак не доходили: необходимо просмотреть видео с остальных трех камер – особенно подписанных «Запад» и «Восток», ведь они должны были отследить тех, кто подходил к дому или выходил из него. Прикидывая, как все эти новые сведения могут подстегнуть расследование, Гурни весь остаток дороги до дома гнал, превышая все ограничения скорости.
Однако, уже приехав, удивился, потом растерялся, а потом разволновался, увидев, что машина Мадлен стоит, где стояла утром, когда он уезжал в Лонг-Фоллс. Он-то думал, она отправится к Уинклерам через несколько минут после его отъезда.
Озабоченно хмурясь, он вошел в дом и обнаружил, что Мадлен стоит у раковины на кухне и моет посуду.
– Что ты тут делаешь? – в голосе его прорывались обвинительные нотки, но Мадлен пропустила их мимо ушей.
– Да ты только уехал, я уже в машину садилась, как приехала Мина на своем мини-вэне.
– Мина?
– Из нашего клуба йоги. Помнишь? Ты совсем недавно с ней ужинал.
– Ах, эта Мина.
– Ну конечно, эта – не так много других Мин мы и знаем.
– Ну да. Так значит, она прикатила на мини-вэне. И чего ради?
– Ну, как бы для того, чтобы осыпать нас дарами своего сада. Загляни в кладовку – кабачки, чеснок, помидоры, перец.
– Поверю тебе на слово. Но это ж было сколько часов назад. И ты до сих пор…
– Приехала-то она много часов назад, а вот уехала только пятнадцать минут как.
– Бог ты мой!
– Мина любит поговорить. Ты, может, заметил за ужином. Но если уж по-честному, у нее и вправду сейчас большие трудности – семейные проблемы, так что ей требовалось выговориться, излить душу. Я просто не могла оборвать ее на полуслове.
– И какие у нее проблемы?
– Бог ты мой, да все подряд – от родителей с Альцгеймером до брата в тюрьме за наркотики и кучи племянниц и племянников со всеми мыслимыми и немыслимыми психиатрическими диагнозами. Неужели ты и вправду хочешь все это выслушивать?
– Вероятно, нет.
– Словом, я накормила ее обедом, напоила чаем, а потом все началось по второму кругу. Ушла она только пятнадцать минут назад. Не хотелось оставлять тебе грязную посуду, вот я и мою. А ты как? Судя по виду, очень спешишь чем-то заняться.
– Хотел пересмотреть записи с видеокамер из Лонг-Фоллса.
– Записи с видеокамер? Ой, чуть не забыла! Ты знал, что Джек Хардвик тоже был на «РАМ-ТВ» вчера вечером?
– Где?
– На «РАМ-ТВ». В той жуткой передаче с Брайаном Борком, «Криминальный конфликт».
– Откуда ты..?
– Час назад звонил Кайл – спрашивал, видел ли ты.
– Последний раз Хардвик звонил мне из Куперстауна… вчера днем. И даже не упоминал, что собирается…
Мадлен оборвала его.
– Лучше сам посмотри. Передача у них сейчас висит на веб-сайте, в архиве.
– Ты смотрела?
– Взглянула наскоро после того, как Мина ушла. Кайл сказал, нам надо посмотреть прямо срочно.
– Эээ… проблемы?
Она указала на дверь в кабинет.
– Их сайт уже открыт на компьютере. Посмотри, а потом сам скажешь, проблемы это или нет.
Судя по ее встревоженному лицу, сама она для себя выводы уже сделала.
Через минуту Гурни уже сидел за столом, глядя на дежурное выражение озабоченности на лице Брайана Борка и его тщательно уложенную прическу. Ведущий «Криминального конфликта» сидел в одном из двух кресел, что стояли друг напротив друга за низким столиком. Он весь подался вперед, словно собирался сказать нечто очень-очень важное. Второе кресло пока пустовало.
– Добрый вечер, друзья, – обратился он прямиком в камеру. – Добро пожаловать на реалити-шоу «Криминальный конфликт». Сегодня мы намеревались снова пригласить к нам в студию Лекса Бинчера, несговорчивого адвоката, ошеломившего нас несколько дней назад отважной атакой на бюро криминальных расследований – атакой, предпринятой с целью отменить приговор, вынесенный Кэй Спалтер за убийство ее мужа. Лекс Бинчер назвал этот приговор вопиющей несправедливостью. Со времени его визита к нам это и без того сенсационное дело получило новый, шокирующий оборот. Последней каплей стала невероятная история о хаосе и трагедии в идиллическом селении Куперстаун в штате Нью-Йорк. История эта включает в себя поджог, многочисленные человеческие жертвы и зловещее исчезновение самого Лекса Бинчера, который должен был присоединиться к нам сегодня вечером. Вместо него о развитии событий расскажет Джек Хардвик – частный сыщик, работавший вместе с Бинчером. Он сейчас находится в нашей студии в Олбани.
Экран разделился на две части: левая показывала Борка, а правая – Хардвика в такой же точно обстановке в другой студии. Хардвик, одетый в обычную свою черную футболку-поло, казался вполне непринужденным – Гурни было хорошо знакомо деланное выражение любопытства на лице у Хардвика, за каким тот подчас скрывал гнев. Ярость, которую он испытывал по поводу всего, случившегося в Куперстауне, и презрение к Борку и «РАМ-ТВ» в целом, совершенно не прорывались наружу.
Однако Гурни интересовало другое: почему Хардвик вообще согласился выступить в программе, которую ненавидел всем сердцем?
– Прежде всего, – продолжал Борк, – спасибо, что приняли мое приглашение присоединиться к нам буквально в последний момент, да еще при столь драматичных обстоятельствах. Я так понимаю, вы приехали сюда прямиком с того жуткого места преступления на Отсего-лейк?
– Верно.
– Можете описать нам, что там происходит?
– Три дома на берегу сгорели дотла. Шесть человек сгорели заживо, в том числе двое маленьких детей. Седьмую жертву обнаружили в озере под небольшим причалом.
– Удалось ли опознать эту последнюю жертву?
– Возможно, для опознания потребуется некоторое время, – ровным голосом произнес Хардвик. – У погибшего нет головы.
– Вы сказали – нет головы?