Слабый, но отчетливо узнаваемый запах сообщил, что он угодил в лужу крови.
– Черт! – тихое восклицание было столь же рефлекторным, как и порыв отшатнуться. Прослужив много лет в полиции в самый разгар страха перед СПИДом, Гурни привык считать кровь смертельным ядом, пока не будет доказано, что она не заразна, – и не утратил этого убеждения по сей день. И хотя он мысленно сокрушался об отсутствии перчаток, но все же было жизненно важно понять, что происходит, так что он заставил себя двинуться дальше. Угасающий свет догорающих рядом с аспарагусом обломков варьировался где-то в пределах от нуля до двух по десятибалльной шкале.
В первую очередь Гурни дотянулся до ружья и, крепко ухватив ствол, вытащил из сжимавшей его руки. Обычная винтовка с рычажным затвором – с такими сплошь да рядом охотятся на оленей. Но до сезона оленьей охоты оставалось еще добрых четыре месяца. Закинув ружье за спину, Гурни придвинулся ближе к телу и обнаружил, что источником крови на земле была рваная рана на шее сбоку – глубокая, перерезающая всю сонную артерию: наверняка смерть наступила за считанные секунды.
Предмет, послуживший орудием смерти, обнаружился прямо там, в ране. С виду он походил на два лезвия от ножа, соединенные концами. Только потом Гурни понял, что же это такое – один из острых металлических хомутов для крепления, привезенных вместе с досками. Напрашивалось объяснение, что взрывом этот смертоносный кусок железа с ужасной силой отбросило в сторону – аккурат в горло незнакомцу с винтовкой. Однако сразу же возникали новые вопросы.
Сам ли убитый подготавливал взрыв, случайной жертвой которого пал? Но вряд ли он активировал бы устройство, пока не отошел на безопасное расстояние. Может, он это по неосторожности? Или недооценивал силу заряда? Или же он был незадачливым сообщником второго злоумышленника, поспешившего привести план в исполнение? Однако все эти вопросы зиждились на куда более фундаментальной загадке.
Кто он, черт возьми, такой?
Грубо нарушая сцену преступления, Гурни ухватил труп за крепкое мускулистое плечо и не без труда перекатил, чтобы рассмотреть лицо.
Первое, что он понял: это точно не сосед. А второе – с некоторым запозданием из-за темноты и из-за того, что нос убитого, скорее всего в результате падения, был весь всмятку, – что он уже видел это лицо прежде. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы опознать погибшего.
Майкл Клемпер.
Тогда-то Гурни различил и второй запах, не такой тонкий, как у крови. Алкоголь. Что повлекло за собой третий вывод – базирующийся на догадках, но очень правдоподобный.
Клемпер, как, надо думать, и Паникос, видел анонсы понедельничного выпуска «Криминального конфликта» с обещанными сенсационными разоблачениями – или услышал о них от кого-нибудь, – что и побудило его к действию. Пьяный и вне себя от бешенства – возможно, в безумной попытке предотвратить последствия или же просто обезумев от злости, что его обманули, – он явился по душу обидчика, предателя, человека, который, по его представлениям, намерен был загубить и карьеру его, и саму жизнь.
Пьяный и вне себя от бешенства, он явился по душу Гурни и засел на опушке леса, а когда стемнело, подобрался к дому. Пьяный и вне себя от бешенства, он даже не подумал, каким опасным может оказаться сейчас это место.
Глава 57Карман цветов принес
Перед Гурни снова встал простой и неотложный вопрос: что делать дальше?
В менее отчаянном положении он бы, скорее всего, выбрал самый разумный и безопасный вариант: немедленно звонить 911. Убит полицейский – пусть даже привели его сюда совершенно безумные побуждения. Смерть его, пусть и непреднамеренная, едва ли могла считаться случайной. Учитывая, что она стала непосредственным результатом преступления – активации взрывного устройства, – это было убийство. Недонесение надлежащим органам о случившемся и об обстоятельствах, непосредственно с этим связанных, могло быть сочтено препятствием правосудию.
С другой стороны, многое можно оправдать погоней за подозреваемым.
И, может, еще есть способ призвать сюда местную полицию, но самому не застрять на неминуемом продолжительном допросе и не потерять тем самым шанс – возможно, последний шанс! – поймать Паникоса и распутать узел дела Спалтеров.
Перевернув тело Клемпера в первоначальное положение и надеясь, что экспертам, которые будут осматривать место происшествия, не хватит проницательности различить следы вмешательства, Гурни ползком добрался обратно до угла и, завернув за него, негромко окликнул Кайла.
Не прошло и полминуты, как тот уже был рядом.
– Боже, вон там… вон то… это что… там, на земле?
– Да. Но пока забудь. Ты этого не видел. У тебя телефон с собой?
– Телефон? Ну да. Но что…
– Звони девять один один. Расскажи им все, что тут произошло до того момента, как мы вылезли в окно, – сдутая шина, взрыв и что, как я считаю, колесо прострелили. Скажи им, что я бывший коп, что после взрыва я увидел какое-то движение на холме, велел тебе спрятаться в кустах, взял твой мотоцикл и отправился в погоню. И что больше ты ничего не знаешь.
Кайл все не мог отвести взгляда от тела Клемпера.
– Но… как же?
– У нас свет не горел, вокруг темно, отец отправил тебя прятаться в кустах. Тела ты даже и не видел. Пусть спасатели его сами найдут. А ты имеешь полное право быть столь же потрясен и поражен, как и они.
– Потрясен и поражен – да уж, нетрудно будет.
– Оставайся в укрытии, пока не увидишь на лугу первую полицейскую машину, и тогда выходи. Только медленно. И держи руки на виду.
– Ты мне так и не сказал, что там случилось… с ним.
– Чем меньше знаешь, тем меньше тебе понадобится забывать – и тем легче будет выглядеть растерянным и потрясенным.
– А ты-то что собираешься делать?
– Смотря по ситуации. Обдумаю по дороге наверх. Но как бы там ни было, действовать надо срочно.
Гурни снова вернулся к мотоциклу, стараясь действовать как можно тише, завел его, развернул и медленно объехал дом сзади. Удостоверившись, что дом надежно прикрывает его, он включил фары и направил тихо рокочущий мотоцикл к старой коровьей тропе, что вела на большое поле, отделяющее его владения от Барроу-хилл.
Он был твердо уверен, что на выбранном им маршруте – по широкой дуге в объезд холма – свет фар будет не заметен с вершины. А там уже можно подняться по серпантину на северном склоне – этой тропы с вершины тоже не видно.
План казался неплох, и пока все шло хорошо. Вопрос только в том, долго ли так будет продолжаться. Слишком уж много неизвестного. Гурни не мог отделаться от ощущения, что сломя голову несется навстречу ситуации, в которой у его партнера по игровому столу не только карты лучше, но и стул повыше, а ствол подлиннее. Уж не говоря о привычке выигрывать.
Конечно, очень подмывало обвинить во всем циничных и двуличных мерзавцев с «РАМ-ТВ». Наверняка их «ошибочка» со временем выпуска анонсов «Криминального конфликта» на самом деле хорошо продумана. Чем дольше идут анонсы, тем шире зрительская аудитория, а увеличение аудитории – их главная цель. Собственно говоря, не главная, а единственная. Ну а если в результате этого решения кто-то погибнет, что ж… рейтингу оно пойдет только на пользу.
Однако винить во всем телевизионщиков, пусть даже самых что ни на есть гнусных, мешало сознание, что он к нынешним своим проблемам тоже приложил руку. Тем, что старательно делал вид (в основном перед самим собой), будто придуманный им план разумен и трезв. Теперь – с трудом удерживая мотоцикл на ухабистой тропе – сохранять эту иллюзию было нелегко. Холмики от сурковых нор, колючие кусты и заросли молодых, по пояс, осинок превращали край нескошенного луга в полосу препятствий для мотоцикла даже средь бела дня, а уж ночью это был сущий кошмар.
По мере приближения к холму местность становилась все бугристее. Свет фары плясал и дергался в зарослях, наполняя их хаотическим метанием теней. Гурни уже не раз доводилось попасть в переплет под конец схватки с опасным врагом, но так туго не было еще никогда. Он был вынужден действовать наобум, не успев даже ничего обдумать, оценить степень риска, взвесить доводы за и против.
«Вынужден» – это еще мягко сказано. Теперь, в непосредственной близости от Паникоса, Гурни была невыносима мысль о том, что он может упустить его. Гравитационное поле погони все сильнее овладевало им, а способность разумно оценивать риск тускнела и блекла.
И не только это. Еще кое-что. Очень специфическое.
Эхо прошлого – сила, побуждающая, подгоняющая изнутри, – гораздо мощнее здравого смысла.
Застарелое жгучее воспоминание об уносящейся вдаль машине и сбитом Дэнни на мостовой. И порожденная этим воспоминанием твердая решимость, что никогда больше – никогда, никогда, невзирая ни на какую опасность! – убийца, оказавшийся в такой близости от него, не уйдет.
Убежденность далеко за гранью рациональности и здравого смысла. Выжженная горем потери прямо на подкорке, в мозгу.
Когда Гурни добрался до начала северной тропы, назрела необходимость принять решение: немедленно, сейчас – и ни один из вариантов не обнадеживал. Поскольку у Паникоса почти наверняка есть при себе инфракрасный прицел и бинокль, попытка подняться на самый верх холма станет роковой задолго до того, как Гурни окажется в пределах длины выстрела «Беретты». В голову пришел лишь один способ нейтрализовать это техническое преимущество противника: обратить его в бегство. А единственный способ обратить его в бегство, который пришел в голову, – внушить ему, что на стороне Гурни численное превосходство. Задача не из легких, когда подкрепления у тебя никакого. Гурни несколько секунд всерьез размышлял над тем, не стоит ли пореветь мотором мотоцикла на тропинке, выкрикивая приказы воображаемым подчиненным и перекликаясь на разные голоса. Но тут же отбросил эту идею: слишком уж белыми нитками шито.
И тут до него дошло, что решение-то здесь, под рукой. Ну да, настоящего подкрепления нет – но хватит и