Яростная схватка заняла не больше тридцати секунд, а пираты уже потеряли больше половины своего отряда. Оставшиеся же, мигом оценив ситуацию, припустили в сторону берегу, бросив и телегу, и тела павших товарищей; командир же их несся впереди всех, даже не пытаясь остановить бегство. Насколько помнил Питер, подобная трусость нещадно каралась по всей строгости пиратского кодекса, придуманного кэпом — но от Крюка еще можно было попробовать отбрехаться, а вот спорить со сталью мальчишек куда сложнее.
Джамбо и Тихий было рванули за беглецами, но крик Питер заставил их застыть на месте, пускай и чуть ли не приплясывая от переполняющего адреналина. Питер понимал их как никто. Он бы и сам с удовольствием пустился вслед за улепетывающей троицей, но не убил бы их сразу, нет — это слишком скучно. Питер растянул бы забаву на несколько часов. Возможно, заставил уйти в самую глубокую чащу, прямо в зубы диким зверям и чудам. Или гнал бы подонков до Русальни, отдав их жалкие жизни в руки ее хозяйкам, чтобы потом, устроившись на дереве неподалеку, наслаждаться истошными воплями. А то и вовсе можно было выманить пиратов к жевунам и наблюдать, как они рвут верещащих от ужаса ублюдков на части… Но до берега было всего ничего, пиратов вполне могла ждать подмога и тогда мальчишки из охотников легко превратятся в добычу. Питер любил риск, но сейчас он вряд ли был оправдан.
Питер уже было скомандовал отступление, как мимо него стрелой промчался Зяблик, сжимающий в правой руке нож. Проклятье! Какого черта он делает?! Не обращая ни малейшего внимания на крики Питер, грозившего подвесить наглеца за ноги на самое высокое дерево, Зяблик нагнал последнего пирата, отставшего от приятелей, и замахнулся — но слегка оступился и лезвие просвистело буквально в волоске от башки врага. Резко обернувшись, он обрушил кулак на темечко парня — и через мгновение они оба катались в грязи, осыпая друг друга градом ударов.
Питер замер, не зная, что предпринять. С одной стороны — мальчишки своих в бою не бросают. Это наипервейшая заповедь, неукоснительно соблюдаемая всеми до единого членами их разношерстной ватаги. С другой — к пиратам действительно подоспело подкрепление, видимо, выжидающее их около лодок; и вот в пролеске уже замелькали с дюжину бойцов, половина из которых в руках сжимало луки. Несколько стрел с хрустом вонзились в ствол над головой Питера, сам он уже приготовился рвануть на помощь Зяблику… как через несколько секунд все было кончено.
Придавив Зяблика к земле, пират вцепился узловатыми пальцами в горло мальчишке — он пытался сопротивляться, но силы, увы, были слишком неравны. Воздух вокруг словно загустел, время замедлилось, звуки стали доноситься как сквозь толстую толщу воды, а Питер, не отрываясь, смотрел на то, жизнь медленно выходит из выпучившего глаза Зяблика, дергающегося как муха, пришпиленная булавкой. Когда тот перестал вяло колотить кулаками по спине противника, Питер поднял глаза и встретился взглядом с пиратом, чье лицо ему будто бы показалось знакомым… Тот криво ухмыльнулся и поднялся на ноги, а рыжий поклялся, что однажды — не важно завтра, на следующей неделе или через сотню лет — он вырежет эту улыбочку на покрытой прыщами и шрамами роже.
Развернувшись на одних пятках, Питер помчался в сторону леса — Джамбо и Тихий последовали примеру вожака и вскоре, не сговариваясь, все трое разошлись в разные стороны. Крики и вопли позади быстро стихли, но оно и понятно — кому охота вести погоню глубокой ночью в густой чаще. Однако в лагерь Питер вернулся все равно не сразу. Еще довольно долго он бессмысленно петлял по острову, даже не сколько для того, чтобы сбить возможный хвост, сколь пытаясь отвлечься от тяжелых мыслей. Правда, не слишком успешно. И лишь когда тьма уже начала отступать он направился прямиком в Логово.
Как и ожидалось, его обитатели встретили главаря громкими воплями, но радость их была бы куда более бурной, если бы вместо троих назад вернулось четверо. Видимо, Джамбо и Тихий уже успели рассказать остальным о гибели Зяблика. Питер, заметив, что каждый встреченный ему на пути мальчишка только отводит взгляд в сторону, задумался — а не сболтнули ли эти двое чего лишнего?.. В Джамбо Рыжий не сомневался — здоровяк был начисто лишен каких-либо амбиций и предпочитал выполнять приказы, а не раздавать их. Но вот Тихий… Тихий всегда был себе на уме. Дьявол, Зяблик, ну кто просил тебя запарывать такую идеальную охоту, говнюк ты мелкий…
Не обращая внимания на град вопросов, Питер прошел внутрь дуба, вскарабкался по веревочной лестнице, ловко, словно обезьяна и оказался в комнате с большим окном, из которого открывался прекрасный вид на море — то были личные покои Питера, куда без спроса осмеливались заходить только избранные. Остальным же такая наглость могла дорогого стоить. Плюхнувшись в большое потрепанное кресло Питер перекинул ногу через подлокотник и сложил руки за голову.
Через несколько минут снизу донеслись пиликанье гармошки, нестройное пение, ругань, шум потасовки, подзуживающие крики и чей-то громкий хохот. Судя по всему, мальчишки решили опробовать бражку из яблок, сваренную Умником, несмотря на запрет пить сразу после охоты — ведь ублюдки с корабля вполне могли пропасти мальчишек и нанести ответный удар. Но Питер не стал спускаться и портить хмурой харей все веселье — пусть выпустят пар, хуже от этого точно не будет. На самом деле, он сейчас и сам вовсе был не прочь провести время в шумной компании. Посоревноваться в метании камней из пращи, поиграть в «ножички» на оплеухи — после последнего раза правое ухо у Рыба распухло вдвое почти на неделю, благо что сердобольный Джамбо бил в полсилы — поспорить, кто из пиратов более уродливый — как правило, в конце концов неизменно выигрывал кэп — или же просто молча смотреть на пляшущие языки костра и слушать страшные побасенки…
Питер уже было поднялся на ноги, чтобы присоединиться к всеобщему гульбищу — все же он заслужил отдых, тем более, судя по воплям, внизу дрался Грюм, а это всегда занятное зрелище — как позади раздался тихий кашель. Рыжий оглянулся и увидел Уха — одного из немногих, кто смел беспокоить главаря в любое время дня и ночи без риска получить в глаз.
— Зяблик?.. — спросил Ух и в голосе его слышалась слабая надежда.
Быть может, Джамбо и Тихий что-то напутали?..
Быть может, Зяблик просто отстал и вот-вот вернется в лагерь под всеобщее ликование, живой и невредимый?..
Быть может…
— Мертв.
В комнате повисла тишина, которую нарушал лишь гомон снизу. Вдалеке, прямо над безмятежной гладью моря, походившей на зеркало, задребезжала светлая полоска. Вот и прошла еще одна ночь. Они потеряли одного, но забрали четверых. Стоило ли оно того? Наверное, да. ПИтер лишь надеялся, что Хозяин будет доволен сегодняшней жатвой и подарит им удачу в следующей охоте — скоро она им понадобится как никогда.
— Парни ждут от тебя пары слов. Ну, по поводу сам знаешь чего…
Питер поморщился. Он терпеть не мог лишние сантименты. Все эти пафосные речи в духе: «Зяблик был нам как брат и мы его не забудем, надеюсь, сейчас он в лучшем мире и бла, бла, бла…». Уж лучше почтить память павшего, устроив попойку и содрав парочку скальпов — но вот Ух придерживался противоположного мнения и будь его воля, он бы наверняка цельное кладбище в лагере устроил, чтобы было куда цветочки принести и слезу пустить.
— Передай им, что мне жаль, — с хрустом потянулся Питер и зевнул.
Какое-то время Ух молчал, а после вновь заговорил — и голос обычно спокойного как удав парня буквально дрожал от возмущения:
— И это все? Все, что ты можешь сказать, это «Жаль»? Серьезно?
— Послушай, Ух…
— Нет это ты меня послушай, Пити, — Ух приблизился к Питер почти вплотную; в глазах Уха сверкали молнии, ноздри раздувались от гнева, а рука сжимала рукоять ножа, висевшего в ножнах на поясе, так сильно, что костяшки пальцев стали белее мела. — За каким дьяволом ты вообще полез в драку? Ты сам говорил, что это будет обычная разведка, не более!
— Успокойся, — предостерегающим тоном произнес Питер. — Мы…
— А я спокоен! — чуть ли не орал Ух прямо в лицо Питеру, одной рукой вцепившись в спинку кресла. — Я спокоен, Питер! Ты, сука, даже не представляешь, как я спокоен! А знаешь, кто еще спокоен?! Зяблик! Потому что он, мать твою, чертов покойник!
Лицо Уха покрылось алыми пятнами, а при каждом слове изо рта вылетали брызги слюны. Питер же спокойно размышлял, успеет ли он выхватить собственный кинжал. В том, что сегодня вполне может умереть кто-то еще, он не сомневался. Как не сомневался и в том, что один на один легко одолел бы любого, кроме разве что Грюма — у того, казалось, талант к убийству впитался с молоком матери. Но Ух не прожил бы столько времени на острове, если бы не был быстрее, умнее, а самое главное — злее и хитрее большинства его обитателей.
Питер уже было рискнул потянуться к ножнам, как Ух отступил на несколько шагов, пригладил волосы, выдохнул — и вновь превратился в самого себя. Спокойного, ворчливого, старого доброго Уха — однако Питер видел, что другой Ух может вернуться в любую минуту. И во второй раз вот так просто он уже не уйдет.
— Прости, — сказал Ух и развел руками. — Просто Зяблик был моим другом.
— Как и моим, — произнес Питер. — Зяблик был другом всем нам — но он знал, на что шел, и к тому же ослушался моего прямого приказа. Поэтому сейчас он находится там, где находится, а не празднует вместе со всеми удачную охоту.
— Давненько мне так паршиво не было… — признался Ух. — Разве что, когда мы Эда потеряли.
— Эда?.. — в недоумении переспросил Питер.
— Ты что, его даже не помнишь? — поднял брови Ух.
— Ах да, — Питер хлопнул себя ладонью по лбу, хоть и представления не имел о том, кем был этот самый Эд, как выглядел и при каких обстоятельствах помер. Питер повидал столько покойников, что они уже слились в одного, не важно: высокий ли был мальчишка или низкий, опасливый или бесстрашный, был убит одним из пиратов или утонул в Русальне. Думается, и Зяблик через несколько дней превратится в бледную тень самого себя, чтобы однажды раствориться в памяти окончательно, как утренний туман. — Отличный